Всё, что нас не убивает…

Нам в свое время много рассказывали о войне, потому, наверное, эти рассказы о бомбежках и похоронках стали для многих из нас почти банальными. Но пережившие войну ходили среди нас. И они, живые свидетели, меня лично поражали всегда больше, чем любые рассказы. Как они это пережили, как смогли сохранить себя, а в себе — веру в человека, вот что поражало в моих выживших, прошедших через немыслимое.

И может, я это додумывал, но казалось, что они как‑то особенно ценят радости жизни, саму жизнь.

Их все меньше среди нас. Тем пронзительнее показалась мне биография умершего месяц назад в Калифорнии 103‑летнего Джорджа Берси.

Сначала меня заинтересовал его преклонный возраст. К тому же врач этот, как я узнал, работал до самого конца своей жизни, которую оборвали осложнения после коронавируса. А потом уже я с головой ушел в его фантастическую историю.

Когда‑то звали его иначе. Дьердь Блейер родился в Венгрии в семье музыкантов и сам в раннем детстве выступал со скрипичными концертами. Семья переехала в Вену, жизнь была прекрасна. Но быстро всё перевернулось: после прихода Гитлера к власти мальчик оказался опять в Венгрии.

Ему, про́клятому еврею, нельзя было даже учиться в государственной школе. Тогда 15‑летний Дьердь впервые взял судьбу в собственные руки: пошел на тяжелую работу, чтобы оплачивать обучение в частной школе. Он поступил в медицинское училище, но и оттуда был изгнан все за тот же страшный грех. Надо жить — и юноша устроился в электротехническую мастерскую, увлекся приборостроением. Скоро, однако, и об этом пришлось забыть: после начала войны Дьердя отправили на принудительные работы. А в 1944‑м его, как и сотни тысяч других венгерских евреев, погрузили в поезд, идущий в Аушвиц.

На этот раз его упрямства и воли к жизни, скорее всего, не хватило бы, но случилось чудо: из‑за неполадки с тормозами вагон отцепили, чтобы присоединить к следующему эшелону, и ровно в тот момент союзники отбомбились, а узники и их конвоиры разбежались.

Потом было участие в Сопротивлении, после войны учеба в медицинском институте, врачебная практика в Венгрии.

И снова крутой поворот. В 1956 году, после подавления антикоммунистического восстания и начала яростной антисемитской кампании, Дьердь бежит из страны и оказывается в Австралии. Бывший хирург моет полы в больнице Мельбурна, а по ночам учит язык — по 100 слов в день. Очень быстро сдает экзамен и возвращается в хирургию.

Не знаю, пригодился ли ему опыт мытья полов, но вынужденная работа в электротехнической мастерской из хорошего хирурга сделала выдающегося новатора.

Джорджу Берси, как теперь его стали звать, суждено было внести огромный вклад в революционное направление хирургии — лапароскопию. Он разработал уникальные инструменты, которыми оперируют теперь тысячи хирургов, не делая широких разрезов. Неисчислимо количество тех, кому эта технология спасла жизнь.

До самой смерти Берси оставался директором отделения хирургической эндоскопии в одном из крупнейших медицинских центров США.

Меня эта история поразила не только удивительной жизнестойкостью, казалось, обреченного на ужас без конца Дьердя Блейера, но и тем, что великим Джорджем Берси он стал не вопреки, а благодаря пережитому.

Борух Горин