То был март, не апрель,
Той мерзлявой зимы заплутавший в пространстве осколок.
Тот туман, что был желтым угаром окрашен,
То пространство судьбы тупиковое наше
Нас кружило волчком, и не спрашивая, и не упрашивая.
Мокрый снег на лице, как ошметок минувших разборок
И витрин запотевшие прорвы, что съедали людей,
Даже тех, кто умел «по мечте» в «суете городов»
Даже тех, кто «нам близок и дорог».
Но мы шли «в никуда», так устав от житейских размолвок,
Где обиды и счастье сливались в коктейль из иголок,
Но куда – мы не знали.
И путь был бессмысленно долог.
И, как будто Москва, но был Питера морок,
И ходили мы вдоль обветшавших задворок
Где морщины бордюров, как памяти прошлого Молох
Не стираемый глянцем помады налет подростковых разборок.
Мы бродили по мутному времени залпом,
Мы не шли, нас вело по судьбе
И лишь домик «с фингалом» светил нам во мгле,
Но мы видели Блока в лужнецком тумане
Где распадок сменялся прогалком болотным.
Где промзоны замызганный дворик,
В том углу, где дрались,
У скамейки кусок был у края надколот.
Где Рогожского рынка вино нас пьянило до срока,
Где нам камень к окну приносила, куражась, сорока,
Где сломалось метро, а автобус двенадцатый номер чудовищно долог.
А обида, как крышечка из-под кефира,
Затерялась зеленкой средь меж лоскутков и иголок.
Маня запахом свежего хлеба и памятью Мамы,
Но пусты коридоры квартиры с надломленной ручкой.
Да и времени вкус был по-прежнему горек.
Ну, а путь наш – чудовищно долог
Где стена Бирюлева как ров меж чужими мирами,
Там, где Бродский, и Круг, нам читали стихи временами
И смеялись,
В темноте подворотен опохмеляясь.
Где развесистый плющ на Гончарной манил нас
Заплутавший в эпохах мятежной Вероны осколок
В суете новоделов седой закоулок недолог.
Лишь пустырь меж домами минувшей войны пережиток,
Как истории скинутый в подпол обидный пожиток.
Нас случайностей веер крутил возле Яузы кругом,
В суете распилённых бюджетов и тундры проталин,
Но сильно на Таганке дыханье московских окраин.
Мы кружили над временем, не отходя от подъезда
Где потерян был ключ от ненужного ящика почты,
Где потерян был путь. Но, ведь был же…..
Но это – не точно.
Здесь асфальта полно, но нет «главной дороги» к победе,
Но, ведь, хлюпает мокрый носок, вспоминая портянки на деде.
Здесь, где холод стекла ошалевших от зла небоскребов,
Где край неба прорезал уродливых зданий осколок,
Где «цветы городские» зачахли уже от прополок,
Тут газон и бордюр побеждает порой одуванчик
Раздвигая весной заграждений консервные банки
Жалко, век его нынче не долог,
Но пробьется он. Каждой весною.
Заставляя нас думать о небе,
И что путь наш не так уж и долог.
Это было не то, это было не там
Это были не мы, это было без нас
Но той памяти всполох по-прежнему дорог,
Возвращаясь во сне, как с войны залетевший осколок.
Как цветное стекло, запеченное в черном асфальте
Словно отблески жизни иной, взятой с книг наших полок.
И заросший в Сокольниках дот,
Как звонок сорок первого года,
Нас разбудит в ночи,
Только путь наш по-прежнему долог.
Оценили 10 человек
20 кармы