Мировой кризис 8: расцвет венецианских стратегий в Голландии

Аннотация к европейской войне за независимость Голландии

Голландии было не по силам самостоятельно добиться политической независимости от Испании – уж слишком несоразмерны были людские и военные потенциалы государств. Оставалось рассчитывать на использование военной силы Франции, традиционно враждовавшей с Габсбургами и склонявшейся к тому, чтобы обозначить свои претензии на лидерство в Европе. Было крайне желательным стравить их в изматывающей войне. Проблема заключалась в том, как вымостить Франции, небезосновательно опасавшейся мощи Габсбургских монархий, дорожку в войну.

Задачу удалось решить в формате Тридцатилетняя война 1618-1648 гг. Ее можно считать первой полноценной войной финансовой фазы социогенеза. Всего таких фаз случилось три – героическая, аристократическая, финансовая. Они именуются по названию доминирующей силы, отправлявшей власть и занимавшейся социальным строительством – герои, аристократии, финансовая олигархия; подробнее см. эволюция власти 2: о власти и фазах социогенеза. Финансовая фаза социогенеза стартовала с Голландии, где олигархия впервые решала сложную, пока еще локальную задачу захвата власти.

Все значительные войны финансовой фазы социогенеза характеризуются проектным характером: они проектируются олигархией таким образом, чтобы поставленные ею цели достигалась чужими руками и кровью. Используемый олигархией в качестве рабочего тела социум должен минимально участвовать в них, если и вступать в конфликт, то исключительно в финальной стадии. Максимум, куда его допускают – к войнам с беззащитными папуасами.

Тридцатилетняя война, в которой за интересы Голландии повоевала вся Европа, стала первой, очень сложной и гениальной пробой пера олигархии, опиравшейся на многовековые венецианские традиции манипулирования аристократическими элитами. Ее сюжет был очень жестким – война была спроектирована таким образом, что последовательное вступление в нее противоборствующих сторон носило практически безальтернативный характер.

Мы сосредоточим основное внимание не на самой войне, а на предшествовавших ей раскладах, их подготовке и своевременном использовании. Именно заботливо созданные расклады и предопределили жесткую, неотвратимую логику Тридцатилетней войны.

Священная Римская империя

Согласно господствовавшим в средние века представлениям, Священная Римская империя должна была существовать вечно и охватить весь мир. Ее Император занимал первое, самое почетное место среди христианских монархов как их признанный глава.

С середины XV века на императорский престол неизменно избирались представители австрийской ветви династии Габсбургов. В 1556 г. произошел династический раздел Империи на испанскую и австрийскую ветки, после которого они продолжили поддерживать тесный политический и военный союз. Испанской ветви отошли престолы Испании и Португалии с их необозримыми владениями в Америке, Африке и важными опорными пунктами в Азии. Священная же Римская империя австрийских Габсбургов второй половины XVI в. обозначена на карте:

Священная Римская империя австрийских Габсбургов 1560 г., границы обозначены черным

Империя существовала в видe конгломерата политически автономных княжеств. Их было более трехсот. Хотя многие немецкие князья стали в XVII в. почти самостоятельными государями, авторитет Императора на территории Германии и некоторых соседних стран и земель в XVI-XVII веках все еще оставался реальностью. Политический вес австрийских Габсбургов поднялся в связи с грозным наступлением на Европу Османской империи. С XVI по XVIII вв. в глазах современников они были щитом, прикрывавшим Европу от нашествий мусульман.

Автономия княжеств служила источником существенной уязвимости Империи. В частности, она позволила провести операцию по внедрению в ткань католической Империи агрессивных и чуждых ей протестантских вкраплений. В первой половине XVI в. в землях Империи «случились» протестантские революции: лютеранская в Саксонии, кальвинистская – в Швейцарии. Без поддержки они были бы обречены сойти на нет, будучи задушенными в зародыше. Но капиталы и соблазненные ими аристократии обеспечили реформации необходимую финансовую, административную и политическую поддержку. Как во всякой революции протестная массовка потребовалась лишь на период обоснования неизбежности обособления от католической церковной власти, после чего реформация мгновенно утратила свой «прогрессивный» характер. Тот же Мартин Лютер призывал истреблять восстававших под флагом реформации крестьян, когда те, разогретые протестами, заикнулись о реальном изменении социального статус-кво.

После легализации протестантизма было несложно добиться перехода в него ряда местечковых аристократий, имевших перед глазами наглядные практические примеры. Игра строилась на политических амбициях князей, региональных противоречиях и банальной жадности. Они легко соблазнялись перейти под новую рукотворную «духовную» крышу, поскольку предоставлялась возможность обобрать церковь и лишить ее главенствующего места в системe власти, низведя до роли зависимой обслуги. Князья и дворяне обогащались за счет церковного имущества и усиливали свою политическую власть в ущерб императорской, поддерживаемой авторитетом католической церкви. Таким образом, к XVII в. зерна религиозного раздора внутри Империи уже были заботливо посеяны и дали всходы.

Изготовления пороха

В противостоянии протестантов и католиков активной стороной были протестанты, захватывавшие церковное имущество и паству. Естественно, что Святой Рим очнулся и предпринял ряд мер, получивших название контрреформация. Противостояние привело к ряду войн, закончившихся религиозным миром в Аугсбурге в 1555 г. Стороны договорились, что князья-лютеране будут иметь в Империи те же права, что и князья-католики. Князья получили право менять веру, подданные же должны были исповедовать ту веру, которой придерживался князь, по принципу «чья земля, того и вера». Эти правила касалось только светских земель.

Наиболее взрывоопасная ситуация сложилась с духовными княжествами. Поясним подробнее, о чем речь.

На карте Империи духовные княжества выделены цветом. Это церковные владения, друг с другом никак не связанные, и как бы ничейные относительно светских аристократов. На этой «ничейной земле» («земле божией») по соглашению местного нобилитета назначалась в руководство фигура архиепископа, епископа или аббата. Она утверждалась римской курией, но реально подчинялась Императору, что обозначало его гипотетическую власть над нейтральной территорией. Эти «ничейные» территории активно захватывали протестантские князья.

Католики, скрипя зубами, смирились с отторжением уже захваченных рейдерами протестантскими князьями духовных княжеств, провозгласив, что не потерпят продолжения. По их настоянию Император вписал в текст мира оговорку, гласившую, что в случае перехода духовного князя (епископа или аббата) в лютеранство он подлежал отрешению от власти, а на его место избирался католик. Таким образом, гарантировалось сохранение за католиками всех духовных владений, существовавших на 1552 год.

Однако тотчас после заключения мира протестанты заявили, что не признают оговорки о неприкосновенности духовных княжеств. Вопреки условиям мира протестантские князья продолжили присваивать духовные территории, в большинстве своем северные. Они добивались избрания на должности епископов и архиепископов своих родственников-протестантов. Те, хотя и не утверждались Папой, использовали свой непризнанный сан в качестве основания для присвоения доходов духовного княжества. Таких назначенцев называли «администраторами». Управляемые ими земли формально оставались католическими духовными княжествами, фактически разрывали отношения с католической церковью. Подобные уловки со стороны протестантов вызывали у католиков возмущение и ярость. За шестьдесят лет после заключения религиозного мира католическая церковь потеряла более ста духовных княжеств, в том числе такие крупные, как Магдебургское, Бременское, Гальберштадтское, Любекское и др.

Вскоре после религиозного мира 1555 г. некоторые немецкие князья, особенно в экономически развитых северных прирейнских районах, склонились к кальвинизму – наиболее радикальной и агрессивной ветви протестантизма. Религиозный мир не упоминал о кальвинистах и по мнению католиков нисколько не защищал их. Той же точки зрения придерживались и большинство лютеран. Тем не менее, кальвинисты также претендовали на легитимность.

Религиозный мир все более принимал характер временного, непрочного перемирия. Он не уладил всех разногласий, да и в принципе не мог. Протестантизм, за которым скрывалась неуемная энергия капиталов, оставался активной стороной, которую не устраивало стабильное статус-кво. Естественно, что нарастало ответное противодействие католических государей, светских и духовных, долгое время терпевших противоправную экспансию. Местами стало изгоняться некатолическое духовенство, закрываться протестантские школы, запрещаться богослужение.

Кальвинистские князья и протестантские города юго-запада Германии организовались в 1608 г. военный союз с общей кассой и постоянным войском для немедленного отпора католическим проискам. Возглавил Евангелическую унию, так назвали союз, пфальцграф Рейнский курфюрст Фридрих IV. Почему-то не вызывает удивления, что Унии тут же пообещала свою помощь хорошо известная компания – Англия и Голландия. Немалые надежды подавала и Венеция, враждовавшая и с испанскими, и с австрийскими Габсбургами.

В ответ встревожились католики. В 1609 г. они поспешили объединиться в Католическую лигу, охватившую почти всех католических князей Германии от нидерландской границы до Австрии. Ее главой стал сильнейший из католических князей герцог Баварский.

Протестантизм сделал свое дело: противоречия, конфликты и пропагандистская полемика создавали столь напряженную атмосферу, что в начале XVII в. многие находили удивительным, что большая война еще не разразилась. Порох был заготовлен в избытке, и достаточно было поднести спичку, чтобы в Империи полыхнула внутренняя война.

Амбиции Франции

В сравнении со Священной империей Франция к началу XVII в. превратилась в сильное, монолитное, абсолютистское государство. Естественно, она стала стремиться к гегемонии. На ее пути стояли австрийские и испанские Габсбурги. Они, несмотря на некоторые противоречия, в частности, из-за Северной Италии, действовали против Франции сообща. У Франции имелись территориальные притязания к Священной Римской империи – она намеревалась присоединить Эльзас и области Лотарингии. С Испанией у нее был конфликт из-за Южных Нидерландов, а также северной Италии: если помните, оккупацию Францией Генуи прервало Миланское герцогство, находившееся под контролем Испании.

После Аугсбургского мира Франция последовательно стремилась не допустить усиления Габсбургов. Она оказывала покровительство протестантским князьям, старалась разрушить коалицию католических сил и привлечь на свою сторону герцога Баварии – главу Католической лиги.

Скандинавские расклады

Жизнь Скандинавии целиком зависела от балтийской торговли, которая была двигателем ее экономики. Кто доминировал в балтийской торговле, тот контролировал Скандинавию, вплоть до прямого контроля ее монархий. Так в ноябре 1367 г. Ганзейский союз вольных торговых городов, даже не имевший функционирующей на постоянной основе оргструктуры, вступил в войну против монарха Дании Вальдемара IV Аттердага, угрожавшего его балтийской торговле. Тем не менее, результат был не в пользу Дании, главенствующей на тот момент монархии Скандинавии. Согласно миру от 1370 г. ганзейцы закрепили право свободной привилегированной торговли во всех трёх скандинавских королевствах, получили во временное владение все важнейшие крепости южной Швеции, но главное, добились, чтобы никто не мог быть избран на престолы Северных Государств без предварительного на то согласия ганзейских городов. Такова неукротимая энергия и мощь капиталов. Поэтому не удивительно, что в XVI в. они сумели продавить в Скандинавии столь удобный для них протестантизм.

Первым начал реформацию король Швеции Густав Ваза: в 1527 г. он самопровозгласился главой шведской церкви, конфисковал имущество монастырей в пользу короны, делами же церкви стали управлять назначенные королем светские лица. Данным актом Ваза отделил церковь Швеции от Папы. Дальше-больше: в 1593 г. решением Уппсальского Синода шведская церковь официально утвердила лютеранское вероисповедание. Синод постановил, что все без исключения шведы должны стать лютеранами и запретил все остальные религии под угрозой конфискации имущества и депортации. Швеция стала строго протестантской страной, подчиненной лозунгу: «одна страна, один народ, одна религия». Можно только рукоплескать системному онтологическому подходу.

Кристиан III король Дании, включавшей тогда в себя Норвегию и Исландию, делает лютеранство государственной религией в 1536 г. Датская церковь обратилась в лютеранство дружно и организованно без каких-либо теологических дискуссий. По мотивам Христианства была образована полусветская государственная структура – Церковь Датского Народа. Возглавил ее светский аристократ – монарх Дании. ЦДН никогда не была «церковью мученичества», но всегда «церковью компромиссов».

Скандинавская протестантская церковь 1) будучи государственным институтом со светской трактовкой смыслов и морали, являлась идеальным инструментом идеологического форматирования социума, 2) будучи протестантской, обожествляла капиталы. Отныне, скандинавские монархии были идеологически готовы к «священным» войнам во имя интересов олигархии.

К XVII в. Голландия обладала огромной экономической и финансовой мощью, и была заряжена наиболее агрессивной формой протестантизма. Она однозначно доминировала в балтийской торговле, соответственно, стала экономическим и идеологическим сюзереном Балтии. Очевидно, что ее латентное влияние на скандинавские монархии трудно недооценить. Плотное сотрудничество монархий с Голландией, зависимость от торговли с ней, корыстная вовлеченность в обслуживание интересов огромных олигархических капиталов привели к интеграции интересов Дании и Швеции с интересами Голландии, подъему их экономик, соответственно, и амбиций.

Коктейль готов

Итак, 1) на территории Священной Римской империи был в избытке заготовлен сухой протестантский порох, 2) у усиливающейся Франции, исторически враждовавшей с Габсбургами, был соблазн сделать рывок к европейскому доминированию, 3) зависимые от Голландии скандинавские «тигры» были отформатированы для «священной» войны с католиками. Оставалось смешать ингредиенты и поднести запал. Первая попытка разжечь войну была спонтанной, чисто ситуативной, без использования всего заготовленного арсенала средств. Она провалилась. Война полыхнула со второй, срежиссированной полноценной попытки.

Попытка номер раз

В 1606 г. умер Иоганн Вильгельм герцог Юлихский – один из наиболее крупных князей Священной империи, который помимо Юлиха владел еще целым рядом графств и герцогств. Прямых наследников у него не было. Одних претендентов на наследство поддержали протестантские князья, других – католические. Император объявил земли Юлихского герцога выморочными, т. е. не имеющими законных наследников, и отправил войска, дабы утвердить на них свою власть. Протестанты воспротивились, и на спорной территории завязалась вооруженная борьба.

У короля Франции Генриха IV остались глубокие связи с немецкими протестантами еще с той поры, когда он во главе французских гугенотов завоевывал себе престол. Генрих очень хотел нанести удар по Габсбургам, в первую очередь испанским. Король счел юлихский конфликт удобным поводом. Юлихские земли прилегали к Франции и Нидерландам и были выгодным плацдармом для наступления, как на южные Нидерланды, так и на Германию. Кроме того Юлих блокировал сухопутные коммуникации между испанскими владениями в южных Нидерландах и в северной Италии. В условиях наметившегося доминирования Голландии на море и маячившего там же английского флота наземный транспорт становился основным для испанского гарнизона в Нидерландах. Похоже, что именно нависающая со стороны Франции угроза перерезать сухопутные коммуникации и прервать снабжение армии вынудила испанцев заключить в 1609 г. двенадцатилетнее перемирие с Голландией, упомянутое в прошлой части. Перемирие заключилось вовремя.

Нависающая угроза материализовалась уже в 1610 г. – французские войска выдвинулись в сторону немецкого княжества. До отъезда Генриха IV в армию оставалось всего пять дней, когда, направляясь 14 мая покутить перед войной вместе со своим другом премьер-министром, король погиб от кинжала Равальяка, школьного учителя, по другим сведениям стряпчего из Ангулема. Его убийство прервало приготовления к войне, войска были отозваны.

Объективно в убийстве короля Франции были заинтересованы испанцы. Подозрение пало и на иезуитов – защитников католической веры. Был еще один интересант – жена короля Мария Медичи, дочь великого герцога Франческо I Тосканского и Иоанны Австрийской. По материнской линии она приходилась внучатой племянницей Карлу V, великому императору еще единой Священной Римской империи, и праправнучкой Изабелле I Кастильской. Ее не устраивала роль «просто жены короля». Она сама мечтала управлять страной и уговорила Генриха короновать её, что и было сделано в Сен-Дени 13 мая, т.е. за день до убийства короля. Подозрение, что Мария была соучастницей заговора, так и не было снято с неё.

Заказчиков и сообщников убийца не выдал. По мнению многих их и не было – пытать в те времена умели и не стеснялись. По словам Раваньяка ему было видение о том, что его миссия – убедить короля обратить гугенотов в католицизм. Убийца не скрывал недовольства терпимостью, которой те пользовались по приказу Генриха, что не удивительно: Генрих изначально сам был гугенотом и перешёл в католицизм, дабы получить корону. Равальяк несколько раз стремился добиться приема у короля с целью предостеречь его от опасного курса. И ведь был прав – курс действительно оказался опасным для жизни короля. Равальяк расценил ввод французских войск в Нидерланды как объявление войны Папе и принял решение убить короля.

Преемником Генриха IV стал его восьмилетний сын Людовик XIII, а регентство за него приняла Мария Медичи, столь вовремя коронованная. Мария стала опираться на клерикальную и испанскую партию, главными её советниками стали испанский и римский посланники. Кто бы ни был инициатором убийства короля, в любом случае это было убийство против запланированной большой войны. Она отложилась на целых восемь лет.

Приготовление попытки номер два

Никто более последовательно не идет к достижению поставленной цели, чем заряженные инстинктами капиталы. У них остались в наличие все предусмотрительно заготовленные ингредиенты, чтобы заварить большую «кашу».

Дабы начать войну первым делом требовалось устранить от власти во Франции происпанскую фигуру Марии Медичи. После провозглашения в 1614 г. совершеннолетия короля ей удалось еще три года удерживать в своих руках бразды правления, пока в 1617 г. Людовик XIII, подстрекаемый своим любимцем Альбером де Люинь, не велел убить Кончино Кончини, супруга молочной сестры и ближайшей подруги Марии Медичи, фактически правившего совместно с ней. Тело Кончини похоронили в тайне, но через несколько дней народ вырыл его, протащил по всему Парижу, разрубил на куски и бросил в пламя перед статуей Генриха IV. По некоторым сведениям, поджаренные останки были съедены. Его жену казнили через два с половиной месяца. После смерти супругов Кончини Париж захлестнула волна шарли эбдо памфлетов, порочивших их имена и оправдывавших убийство.

Дальнейшая жизнь Марии Медичи сложилась весьма нетривиально. Людовик XIII удалил королеву-мать из Парижа, но через некоторое время, помирившись, вернул. В 1630 г. окрепшая придворная партия Марии Медичи схлестнулась с кардиналом Ришелье и потребовала у короля его отставки. Дело выглядело решенным и соперники кардинала уже праздновали в Люксембургском дворце победу, как вдруг из Версаля пришло известие, что Людовик XIII изменил свое решение. С тех пор 11 ноября вошел в французскую историю как «день одураченных». Мария Медичи вынужденно бежала от преследований в Брюссель, позже в Англию. Умерла в одиночестве и бедности 3 июля 1642 г. в Кельне в доме Рубенса в Цветочном переулке. Ришелье, кстати, пережил ее лишь на пять месяцев.

Но возвратимся в 1617-й год. После смерти Кончини Людовик XIII немедленно вернулся к анти-испанской политике своего отца. Франция в тот момент внутренне еще была не готова к открытому противостоянию с Испанией. Но в проектируемой олигархией новой партии сие было не обязательным. Планировалось разыграть более сложный, но неотвратимый сценарий, главную скрипку в котором отвели верным слугам капитала – Евангелической унии и протестантским королевствам Скандинавии. Не зря же их столь последовательно приготовляли.

Судя по сценарию войны, изначальный план был прост: дрова в топку войны планировалось загружать не сразу, а постепенно, чтобы ни у кого и мысли не возникло отказаться. Протестантам отводилась роль запала – поднять в Империи большую протестантскую бузу на религиозной почве, спровоцировав католических Габсбургов на силовые действия. Затем планировалось поддерживать костер войны, последовательно подбрасывая в него заготовленные протестантские дрова. Длительное горение должно было в итоге соблазнить Францию включиться в схватку с уже обуглившимся обескровленным противником за свое будущее европейское доминирование. И это был бы уже завершающий этап войны на полное истощение Габсбургов.

Примечательно, что Кончино Кончини поджарили и съели у памятника Генриху IV в 1617 г., а уже через год началась война. После того как фигуры на доске расставлены, затягивать с началом войны не только бессмысленно, но и опасно, поскольку проектные расклады могут измениться.

Casus belli

Что характерно, протестантскую бузу, давшую повод к войне, раздули в сердце императорского дома – в Чехии: Габсбурги, занимая трон Империи, были прямыми королями Чехии, а Прага не раз была императорской резиденцией.

Все протекало (по методичке Шарпа) по классике жанра. Горстка экстремистов, которую возглавил обиженный на власть, предприимчивый и честолюбивый немец граф Турн, подняли в рядах оппозиции бузу, упирая на глубокое убеждение, что скорый приемник императора непременно развернет наступление на права протестантов. Также упирали на считаные реальные факты притеснений, естественно, упуская из видa обратные. Бесы бузотеры повели дело так, чтобы не допустить возможность соглашения между оппозицией и императором. Цепочка провокаций закончилась сбрасыванием в ров из окон Чешской канцелярии королевских наместников во время запрещенного императором повторного съезда протестантов (первому он не препятствовал), что уже расценивалось как символическое нападение на самого Императора. Почему бы и не повеселиться? Тереть бузу следует весело и бесшабашно, дабы исключить тень сомнения, возможность задуматься о последствиях, отрезать пути к компромиссу. Еще и постреляли из окон. Повезло, что выпавшие сановники отделались испугом и ушибами, а несколько посланных вдогонку пистолетных пуль лишь слегка задели Карлштейнского бургграфа Мартиница. Кстати, совершенно случайно он занимал должность, ранее отобранную у Турна, за что тот и был обижен на власть.

Все участники съезда невольно стали прямыми соучастниками нанесенного Императору оскорбления. Из ослушников монаршей воли они превратились в прямых изменников, мятежников. Тем не менее, Император предложил амнистию и переговоры, которые были отклонены. Вожди бузы отчаянно внушали членам сословий, что их обманут и у них остался единственный выход: с оружием в руках продиктовать свою волю Вене, где в тот момент находился Император. Никаких компромиссов – такова воля заказчиков провокации, диктуемая массовке через зачинщиков смуты: буза не должна стихать. Естественно, Император применил войска. Мятежники, поначалу побеждали, но когда стали проигрывать вынужденно обратились за помощью к Евангелической унии. Заготовленные дровишки подбросили и война запылала. Более подробно о разжигании пожара можно прочесть в Тридцатилетней войне В.М. Алексеева, 1961 г.

Итак, Тридцатилетнюю войну развязали в 1618 г. И что, собственно, характерно, тут же в 1619 г. Венеция признала независимость Голландии, тогда как все другие государства воздержались до ее окончания. Утверждают, что венецианцы, косвенно, но вполне реально, приложили руку к ее организации. В любом случае, голландские олигархические капиталы использовали при разжигании войны связи, опыт и помощь Венеции – своей родины и альма-матер. Тридцатилетнюю войну вполне можно рассматривать как высший расцвет венецианских военных стратегий, случившийся уже в Голландии.

Тридцатилетняя война

Боевые действия делятся на четыре крупных периода в соответствии с описанным выше сценарием и наглядно отражены на приведенной ниже карте.

1618-1623 гг. – чешско-пфальцский период. Помощь чешским мятежникам, как и предполагалось, оказали Уния немецких протестантских князей, Трансильвания, а также (знакомая всем группа в полосатых купальниках) Голландия, Англия, Венеция. Чехи предложили корону тому, кто, как они полагали, сможет оказать им максимальную поддержку в войне: большинство чешского сейма решило, что таким человеком будет пфальцграф Рейнский Фридрих V, сын и преемник основателя Евангелической унии Фридриха IV, женатый на дочери английского короля, давно мечтавший о чешской короне. Не помогло. Новый император Священной империи Фердинанд Штирийский сумел укрепить свою власть, подавить мятеж и разбить евангелическую подмогу. В результате последовавших репрессий Чехия, некогда императорский дом и одна из самых выдающихся стран Европы, навсегда превратилась в провинциальное захолустье Австрии.

1624-1629 гг. – датский период. Мир не входил в планы режиссеров. Против войск императора и Католической лиги выступили с оружием в руках датский король, северонемецкие князья и Трансильвания. В конце 1625 г. Дания, Голландия и Англия заключили военный союз против Габсбургов при поддержке Франции. Датский король Христиан IV получил от Голландии и Англии субсидии и обязался начать войну против католического лагеря в Германии. Англия не случайно столь активно финансировала войну – в тот период уже она активно окучивалась Большими Капиталами в качестве будущей базы. Датская интервенция, проводившаяся под благородной личиной военной помощи единоверцам-протестантам, преследовала целью отторжение от Германии ее северных областей. Войска Императора и Католической лиги закрыли датский период возвращением северной Германии и исключением из войны Трансильвании и Дании. Продолжение требовало новых «дров» в топку войны.

1630-1634 гг. – шведский период. Мир не входил в планы режиссеров. Кто-то же пропитал короля Швеции Густава Адольфа религиозным воодушевлением и внушил ему головокружительные европейские перспективы: согласно бумажным планам целые государства заглатывались в один присест, теперь завоевание берегов Балтийского моря представлялось ему чем-то слишком легким и незначительным, чтобы этим ограничиться. Очевидно, что немецкие князья после первых же шведских успехов сбегутся под защиту Густава Адольфа, и он сможет создать и возглавить мощную протестантскую партию. Протестантская держава в центре Европы – вот о чем мечтал теперь Густав Адольф. И действительно, в ходе военной компании шведские войска с примкнувшими к ним протестантскими князьями заняли большую часть Германии. А затем в сентябре 1634 года потерпели сокрушительное поражение при Нердлингене от объединенных сил Императора, испанского короля и Католической лиги. Часть союзников по антигабсбургской коалиции вынужденно подписали мир с Империей. Мечты у карты с дьяволом у уха, нашептывающим великие планы, это несколько не то, что происходит в действительности.

1635-1648 гг. – франко-шведский период, на карте представлен этапами 4 и 5. Мир не входил в планы режиссеров. В открытую войну против Габсбургов вступает Франция. Первый министр Ришелье старался избегать непосредственного участия Франции в конфликте настолько долго, насколько это было возможно, предпочитая, чтобы за ее интересы воевали и умирали другие. В частности, он охотно финансировал Швецию. Со вступлением Франции война принимает затяжной характер и длится до полного истощения всех ее участников.

Главная «польза» от войны

На фоне невзгод, выпавших на долю Европы, продолжение войны с Испанией выглядело для Северных провинций легкой прогулкой – Испания не смогла выставить против нее серьезной армии. Военные действия начались на три года позже и фактически закончились на два года раньше в 1646 г. В ходе войны голландцы, вложившиеся в развитие морской стратегии, выиграли у Испании несколько морских сражений.

Для Голландии главными итогами войны стали 1) Мюнстерский мир от 30 января 1648 г., в котором Испания де-юре признала независимость северных Нидерландов, 2) Испания исчезла как постоянная военная угроза.

Большая европейская война тут же утратила политическую целесообразность и превратилась в помеху торговле. Как по мановению волшебной палочки 24 октября 1648 г. был заключен Вестфальский мир, ознаменовавший собой ее окончание. Участники конгресса тут же сняли все торговые ограничения и эмбарго, наложенные в период войны, а на Рейне было введено свободное судоходство. Может вызвать удивление, что учреждение первого европейского ВТО стало одним из пунктов мирного договора, если не принимать во внимание, кто был сценаристом и режиссером войны.

Размер платы Европы за интересы Больших Капиталов

Наиболее пострадавшей в войне стороной оказались Чехия и немецкие земли, т.е. те, кто некогда повеселился в затеянной против Императора бузе.

Большинство регионов Священной Римской империи были опустошены и долгое время оставались безлюдными. Общие людские потери оцениваются от 5 до 8 млн. По некоторым оценкам население Германии в 1600 г. составило 14,6 млн., тогда как в 1650 г. – 10,3 млн. В Германии от войны, голода и эпидемий погибло около 40% сельского населения и треть городского. Особенно сильно пострадали регионы, где проходили или останавливались армии. В затронутых войной областях Мекленбурга, Померании, Пфальца, Вюртемберга и Тюрингии убыль населения значительно превышала 50%, местами 70% и более. В Вюртемберге, например, население с 400 000 сократилось до 48 000, в Баварии – центре Католической лиги – уменьшилось в 10 раз.

Из всех стран больше всего была разрушена экономика Германии. Самый существенный урон нанесла ей шведская армия. Шведский король, по словам Ф. Меринга, вел свою немецкую войну немецкой кровью за немецкие деньги на немецкой земле. И крайне ожесточенно: не оставляет ощущение, что он исполнял заказ на аннигиляцию немецкой экономики. На Вестфальском конгрессе шведов обвиняли в том, что они уничтожили почти две тысячи замков, восемнадцать тысяч деревень, более полутора тысяч городов, сожгли и разрушили практически все металлургические и литейные заводы, рудные копи. Осененные избранностью, воюют по принципу выжженной земли – такова стратегия Больших Капиталов в отношении принципиальных противников. Взирая на шведов, будет нелишне отвесить глубокий поклон Петру I.

Политические и экономические итоги войны

Вестфальский мир нанес непоправимый удар по будущему Германии. Свыше трехсот мелких германских княжеств получили при номинальном подчинении власти Императора фактический суверенитет. Важнейшим нововведением явилось официальное признание права князей вступать в союзы друг с другом и с иностранными державами. На практике это означало, как выразился Энгельс в своих «Заметках о Германии», «право на мятеж против Императора, междоусобную войну и измену отечеству, гарантированное князьям Европой». Может показаться, что Вестфальский мир ничего не изменил в фактически уже существовавших отношениях между Императором и князьями. Однако, когда к помощи из-за границы прибегают восставшие подданные – это одно, а когда центральное правительство заранее разрешает своим подданным заключать военные союзы и прибегать к вооруженной помощи иностранных держав – это нечто совсем иное. Закрепленное де-юре в международном соглашении разрешение вмешиваться в жизнь Империи извне предопределило ее последующий упадок, распад и роспуск в 1806 году. Соглашение в принципе исключало возможность самостоятельного возникновения единого немецкого государства после его будущего распада: никакой внутригерманский центр силы не смог бы объединить разрозненные земли без соизволения внешней доминирующей силы. Единое немецкое государство могло возникнуть только как спецпроект Домината под условным названием «объединение Германии».

Европейское ВТО нанесло страшный удар по экономике Германии. Иностранные купцы подчинили себе немецкие рынки, обосновались в немецких портах и на немецких торговых путях. Полностью открытая для победителей, отрезанная ими от морей, тем самым от мировой торговли, Германия была обречена на все большее отставание. Она стала вывозить не ремесленные изделия, как прежде, а сырье для других стран. Пользовавшиеся раньше всеобщей известностью торговые и ремесленные центры – Аугсбург, Нюрнберг, Кельн и другие – пали. Ганзейские города, такие как Любек, Данциг, Висмар, которые пощадили военные действия, были задушены шведскими пошлинами.

По итогам войны стал очевиден и упадок Испании.

Война не привела к полному краху Габсбургов, но изменила расстановку сил в Европе – свою эру европейского доминирования открыла Франция. В качестве трофея она получила желаемые Эльзас и Лотарингию. Очень скоро усиление Франции аукнется олигархическим капиталам.

Еще одной выигравшей в войне стороной оказалась Швеция, вступившая на волне подъема в мелкоимперский период, прерванный на взлете Петром I.

Помимо официального признания независимости Голландии олигархический капитал отметился в Вестфальском мире еще парой бонусов. Во-первых, Мюнстерский мир оставил за Соединёнными провинциями земли по обоим берегам устья реки Шельды, что закрывало Антверпену выход к морю, тем самым блокировало возможность возрождения его торговли. Уничтожение любой потенциальной возможности возрождения сильного конкурента вполне в логике претендента на мировое господство: Карфаген должен быть разрушен. Вторым бонусом стало признание независимости Швейцарской конфедерации и выход ее из состава Империи. Империя в результате отторжений заметно похудела:

Развитие военных стратегий

Отторжение Швейцарии было весьма важным для (cosa nostra) дела восхождения олигархических капиталов к верховной власти. Нюанс заключался в том, что важнейшей военной стратегией финансовой фазы социогенеза является Большая Политика. Ее содержание в скупке элит, что позволяет олигархическим капиталам попросту покупать победу; см. ниже Мальтийский крест военных стратегий С. Переслегина. Огромные суммы, «выстреливаемые» в политиков, требуют наличия удобной и уютной, скрытой от их сограждан финансовой инфраструктуры. Ее создали в самом центре Европы – в кладовых воинственной родины радикального кальвинизма. С той поры неприкосновенность подземных хранилищ швейцарских гномов стала фундаментальным принципом ведения всех будущих европейских войн. Сама же уютная Швейцария превратилась в кладбище убитых Левиафаном душ правителей, политиков и чиновников, о чем свидетельствуют соответствующие (некрологи) учетные записи об их тайных банковских счетах.

Мальтийский крест стратегий: война Ареса – горячая война силы, храбрости, хитрости; война Афины – война экономической мощи, политического коварства, скупка элит; война Христа – война смыслов бытия и глобальных проектов. Подробнее см. Эволюция власти 7: эволюция военных стратегий.

С Голландии начался постепенный переход к системному использованию олигархическими капиталами военных стратегий финансовой фазы социогенеза – Большой Политики и стратегий войны Христа. Та же реформация была онтологической войной за души людей, проводимой капиталом в своих корыстных интересах. Совокупность всех военных стратегий финансовой фазы социогенеза обозначают одним термином «мягкая сила».

Резюме

В тридцатилетней войне олигархические капиталы достигли следующих целей: 1) де-юре отторгли выбранную ими территорию северных Нидерландов у испанских Габсбургов, 2) устранили постоянную военную угрозу Голландии со стороны Испании, 3) закрепили уничтожение Антверпена, как точки возможного экономического возрождения испанских Нидерландов, 3) устранили католическую империю австрийских Габсбургов как источник военной угрозы и помощи Испании, 4) заложили фундамент для распада Священной Римской империи, 5) уничтожили ее вполне конкурентную экономику, 6) зачистили ее экономическое пространство для будущего товарного заполнения, 7) продавили европейское ВТО, 8) отторгли у австрийских Габсбургов Швейцарию в качестве удобной инфраструктурной площадки для скупки элит. Вполне достаточно. Заплатили за все другие, своими жизнями. Такова суть проектных войн.

В следующей части мы кратко коснемся экономических достижений олигархических капиталов в Голландии, пока остальная Европа страстно сражалась за их интересы.

Источник