7 (20) марта 1917 г. на заседании Временного правительства было решено арестовать Императора Николая II. Как отмечал В.Д. Набоков, для такого решения у Временного правительства не было «никаких оснований — ни формальных, ни по существу».
8 (21) марта Государь попытался в последний раз обратиться к «горячо любимым мною войскам» и собственноручно написал текст обращения: «Исполняйте ваш долг как до сих пор. Защищайте нашу великую Россию изо всех сил. Слушайте ваших начальников. Всякое ослабление порядка службы (дисциплины) только на руку врагу. Твёрдо верю, что не угасла в ваших сердцах беспредельная любовь к Родине. Да благословит вас Господь Бог на дальнейшие подвиги и да ведёт вас от победы к победе Святой Великомученик и Победоносец Георгий». Попав под цензуру генерала М.В. Алексеева, обращение Царя претерпело значительные изменения. Оно было искусно подправлено и отпечатано на машинке. После правки в текст обращения были добавлены фразы про отречение и о «повиновении Временному правительству». Примечательно, что в самом конце печатного текста, точно также как в «манифесте» об отречении стоит подпись Государя и дата «8 марта 1917 г. Ставка». Сверху рукой М.В. Алексеева написано: «Приказ Начальника штаба Верховного главнокомандующего № 371».
Временное правительство запретило оглашать в войсках последний приказ Государя. На вопрос, обращённый А.И. Гучкову уже в эмиграции, «почему не был опубликован последний приказ Царя?», что это «послание было несвоевременным, тем более что Николай II собирался вернуться на престол». 8 (21) марта 1917 г. в начале 11 часов утра состоялось прощание Государя со Штабом Ставки. В специальном сообщении, сделанном по приказу генерала М.В. Алексеева, которое, по существу, является официальным стенографическим отчетом, нет ни слова ни об отречении, ни о «верной службе» Временному правительству. Как писал генерал Д.Н. Дубенский: «Тут сказалась редкая черта в Государе, черта глубочайшего внимания к человеку. Царь прощался с тем или иным лицом, всегда говорил ему то, что особенно дорого этому лицу. Надо было подумать о человеке, вспомнить его интересы, чтобы прощальное слово упало на сердце тому, кто пришел в последний раз взглянуть на своего Монарха. Все одинаково осознавали, что теряют не только Государя, но и человека редких душевных качеств: доброго, отзывчивого, всегда вникавшего в ваше положение, человека широкого ума, образования и полного благородства».
Когда Император Николай II, простившись с чинами Штаба в зале верхнего этажа, открыл дверь, вся широкая лестница оказалась битком набитой солдатской массой. На приветствие Государя: «Здорово, братцы!», загрохотал ответ: «Здравия желаем, Ваше Императорское Величество!». Затем в 12 часов дня состоялось прощальная встреча Государя с Вдовствующей Императрицей Марией Феодоровной. Этой встрече суждено было стать последней.
8 (21) марта 1917 г. в Могилёв прибыла думская делегация во главе с А.А. Бубликовым. Все они были членами Великого востока России. Перед отъездом А.Ф. Керенский указал им, чтобы они самого Государя не беспокоили, а поручили объявить ему об аресте генералу М.В. Алексееву. В телеграмме князя Г.Е. Львова в Ставку сообщалось, что думцы будут сопровождать Государя в Царское Село как главу правительства, отказавшегося от власти, и что эта их командировка означает проявление внимания к нему. Но как только Император Николай II сел в поезд, М.В. Алексеев, еще накануне осведомленный об истинной цели приезда думских посланников, сообщил, что он «лишен свободы». Генерал С.Д. Позднышев писал: «Алексеев чувствовал неловкость и смущение перед Государем. Его совесть тревожило упорное молчание Царя. Он не выдержал и сказал ему: — Ваше Величество, я действовал в эти дни, руководствуясь моей любовью к Родине и желанием уберечь и оградить армию от развала. Россия тяжка больна; для ее спасения надо было идти на жертвы… Государь пристально посмотрел на него и, ничего не отвечал». 8 (21) марта Император Николай II отбыл из Могилева в Царское Село. Генерал Д.Н. Дубенский вспоминал: «Государь шел очень тихо и протягивал руку, подходившим к нему лицам. Большинство со слезами целовали руки Царя. Я никогда не забуду глаз Государя: они были неподвижны, стали светлее, как-то расширены и тяжел бесконечно был их взгляд». Когда Государь вошёл в вагон, то заметил несколько гимназисток, которые стояли на платформе, пытаясь его увидеть. Государь подошел к окну. Заметив его, гимназистки заплакали и стали показывать знаками, чтобы Государь им что-нибудь написал. Николай II написал на бумаге свое имя и передал девочкам, которые продолжали стоять на перроне, несмотря на сильный мороз, до самого отправления поезда.
В тот же день 8 (21) марта 1917 г., когда генерал Алексеев по заданию думцев арестовал Государя, другой генерал Л.Г. Корнилов арестовал в Александровском дворце Императрицу Александру Феодоровну и Царских детей. Войдя во дворец, Корнилов, с красным бантом на груди, в сопровождении А.И. Гучкова, потребовал немедленно разбудить «“бывшую Царицу”». Подойдя к Корнилову и не подавая ему руки, Императрица спросила: «Что Вам нужно, генерал?». Корнилов вытянулся и в почтительном тоне, сказал: «Ваше Императорское Величество… Вам неизвестно, что происходит в Петрограде и в Царском… Мне очень тяжело и неприятно Вам докладывать, но для Вашей же безопасности я принужден Вас…» и замялся. Императрица перебила его: «Мне все очень хорошо известно. Вы пришли меня арестовать?» — «Так точно», — ответил Корнилов. “Больше ничего?” — “Ничего». Не говоря более ни слова, Императрица повернулась и ушла в свои покои. Государыня сохранила полное спокойствие в отношении своего будущего. Её беспокоила только судьба Супруга и России. Корнилов объявил арестованными всех, кто не пожелает покинуть Александровский дворец.
Автор - к.и.н., биограф Императора Николая II П.В. Мультатули
Оценили 2 человека
5 кармы