Он не сказал тогда ни слова - как и положено тому, кто глянет ясно и сурово с небес в зияющую тьму своей, столь одинокой, смерти, своей, уже чужой, страны... И он мне чудится, поверьте, не возвратившимся с войны. ©

Парад Победы

Тот голос хриплый, окрыленный,

и грозный маршал на коне,

и ты, народ непокоренный,

в весеннем сне явился мне.

Июнь был влажным и зеленым,

и в искрах теплого дождя

оно казалось изможденным,

лицо бессменного вождя.

Он не смотрел как триумфатор,

Он с виду старый был солдат:

полковник что теперь за штатом?

"Слуга царю, отец солдатам"? -

о нет!.. А все же некий фатум

таил его усталый взгляд.

Штандарты, алые знамена,

фронтов неодолимый шаг.

О, как он смотрит напряженно

на эту сталь, на черный прах

чужих полотнищ: древком долу

как их швыряют от бедра -

как к богоравному престолу

иль в пасть священного костра -

к стене Кремля!.. И в этом жесте,

небрежном, рыцарском, - не месть:

брезгливость, воля, чувство чести -

Отчизны царственная честь!

А он спокойного вниманья

исполнен - вместо торжества.

Недвижный в дождевом тумане

и на ликующем экране

приметный, может быть, едва.

Он не сказал тогда ни слова -

как и положено тому,

кто глянет ясно и сурово

с небес в зияющую тьму

своей, столь одинокой, смерти,

своей, уже чужой, страны...

И он мне чудится, поверьте,

не возвратившимся с войны.

Татьяна ГЛУШКОВА 10 мая 1994 г.