Анатомия Brexit'a

И вот снова - тот случай, когда коллега столь точно раскладывает происходящее "по полочкам", что и добавить нечего.
Поэтому - перепост: Александр Запольскис "Brexit, господа. Джентльмены выиграли партию длинной в 59 лет".



Вот что, в частности, пишет коллега:
"...Это только по нашим учебникам "главной целью Гитлера было победить коммунизм в России". Такая задача, безусловно, стояла, но не как сама по себе, а только в составе более важной задачи - сокрушения британского имперского могущества. Как минимум - в континентальной Европе, как максимум - везде. Ирония заключается в том, что точно такую же цель преследовали США. Так что, когда Вторая Мировая война закончилась, англичане оказались отброшены в прошлое, к временам Непобедимой армады. Британский лев отбился, но за победу пришлось заплатить империей, и Остров опять должен был все начинать сначала. 
В том числе, и в Европе, в старом вопросе противодействия образованию там любых противников, по своему экономическому и политическому могуществу способных создать угрозу Соединенному Королевству. Именно по этой причине Лондон всеми фибрами души поддерживал на Ялтинской конференции американскую идею полного раздробления Германии до уровня сонма мелких княжеств, как это было до Кайзера Вильгельма. Немцев спас Сталин, с таким подходом категорически не согласившийся. 
Да и правящая элита США к концу той войны тоже сообразила, что ей весьма пригодится сильный и многочисленный союзник на Континенте, на роль которого британцы не подходили совершенно. Вашингтону тогда в будущей войне с СССР требовались в первую очередь штыки, а не интриганы. Это в конечном счете и определило дальнейшую судьбу Германии. 
Америка выиграла Бреттон-Вудский мир и собиралась, через план Маршалла, дать Европе денег на возрождение. В лучших традиция старой поговорки "кто девушку обедает, тот ее и танцует". Но им требовался толковый местный управляющий, на роль которого идеально подходили британцы. 
Из Лондона картина выглядела малость иначе. 

Тауэр получил возможность за чужой счет официально стать главным смотрящим за Европой. Как всегда это бывает, с выгодой для себя совмещая американские и собственные интересы. В том числе, в части возрождения Германии. Политический и экономический ошейник на германском орле конечно был американским, но держал его в своих руках именно Лондон, и дергал за него, когда считал это для себя нужным. 
Поначалу британская Корона уже считала партию выигранной. Европа была под ее контролем, а особый статус американских "кузенов" (так в спецслужбах США неофициально называют британцев), пусть и с определенными оговорками, предоставлял Лондону американские финансовые и политические ресурсы, которых у самой Британии к тому моменту уже не было. Но немцы в очередной раз сумели преподнести сюрприз. Впрочем, сами британцы потом считали, что немцы им "подложили свинью". Война в Европе закончилась в мае 1945 года, еще в октябре 1950-го, континент продолжал лежать в руинах, а уже в 1957-м, как легендарная птица Феникс, Германия из послевоенного пепла восстала "Союзом Угля и Стали". Британцы поняли, что надо начинать новую игру с чистого листа. 
Именно с 1957 года началась геополитическая партия, окончанию которой мы стали свидетелями сегодня. 
Американский проект Трансатлантического партнерства (ТАП), еще известный как TTIP, часто приводится в качестве примера попытки частных корпораций подняться по статусу до уровня государств с целью их системного подчинения крупному частному бизнесу. И это правильно. Вот только, как это уже далеко не первый раз случается, идею придумали вовсе не американцы. Они ее слямзили. У немцев. Первой попыткой частного бизнеса официально подчинить себе государство является как раз тот самый "Союз Угля и Стали"...
Расклад был прост, как ружейный штык.
Надо сказать, все действительно великие и гениальные идеи всегда отличаются стратегической простотой и внутренним изяществом. Если нельзя ассимилировать новые территории силой стали, то почему бы не превратить их в колонии силой торговли! Пусть и на американские деньги, пусть и под британским надзором, но страны континентальной Европы к середине 50-х годов ХХ века сумели создать мощную развитую разноплановую передовую производящую экономику, а германские концерны ощутили тесноту ставших им узкими рамок национальных границ. В конце концов, вековой процесс франко-германского бодания, частенько затрагивавший страны Бенилюкса (Бельгия, Нидерланды, Люксембург) не на пустом месте возник. Он обуславливался взаимной экономической связностью, и, в конце концов, должен был закончиться слиянием этих территорий в одно централизованное моно-государство с одним единым центром управления. Причем, какая бы культура в нем оказалась доминирующей - для глобальных геополитических процессов не имеет ни малейшего значения. В конце концов, в Швейцарии тоже нет единого швейцарского языка и наблюдаются заметные культурные различия в разных ее частях, что не мешает сегодня швейцарцам осознавать себя единой нацией. 
Идея СУиС предлагала то же самое, только в новой упаковке. Германия в общий проект вкладывает мощь своих заводов (металлургия, машиностроение, самолетостроение, передовые исследования, в том числе с результатами военного периода, химия, электроника, кораблестроение и многое другое). Французы дают тоже некоторую промышленную мощь, но в первую очередь отвечают за продовольствие. Новый союз обеспечивает им значительный рынок сбыта продукции французского сельского хозяйства. Бельгия, помимо франко-германского Рурского бассейна отвечает за обеспечение сырьем, в первую очередь углем и рудой. Нидерланды обеспечивают логистику, в частности погрузку продукции на корабли для ее отправки покупателям. 
Не стоит забывать, что в 50-х годах рынка России и Восточной Европы для Западной Германии не существовало. Они были закрыты "железным занавесом". Так что сбыт шел в Штаты, в Южную Америку, в Африку и Японию. В общем, без кораблей никак. Ну а Швейцария в этом проекте являлась кошельком для обслуживания и хранения денег. 
Но имелось в проекте одно важное отличие. Вместо очередного нового простого соглашения о правилах торговли, СУиС предусматривал формирование высшего управляющего органа из представителей как входящих в СУиС государств, так и делегатов ведущих корпораций и банков. Причем, права корпоративных представителей равнялись правам государственных. Уже одно это уравнивало права корпораций с правами института государства. Но только этим дело не ограничивалось. Мало того, что корпорации становились равными государствам, так их представителей в управляющем совете должно было быть больше, чем "людей государевых", а решения совета являлись обязательными к исполнению всеми государствами СУиС. Именно обязательными, а не так, как это делалось (и делается по сей день) в юридической практике, когда уполномоченные представители заключают какой-нибудь международный договор, но он вступает в силу только после того, как народные представители в Парламенте его ратифицируют. Решения совета СУиС становились обязательными к исполнению автоматически. Ну и там еще по мелочи. Вроде упрощения процедуры пересечения границ внутри Союза, свобода внутренней торговли, единые юридические нормы, санитарные и прочие правила, единые банковские и прочие стандарты, а в конечном счете, полное снятие внутренних границ и абсолютная унификация всех государственных стандартов и понятия. В том числе - внутренних национальных законодательств и юридических механизмов.
Иными словами, реализация проекта СУиС, в изначально задуманном виде, вела не только к слиянию пяти крупнейших континентальных экономик в единое унитарное государство с по тем временам чудовищно мощной перспективой дальнейшего развития, но и создавало прецедент перехвата общего управления частными корпорациями. Грубо говоря, если акционеры BOSCН или Siemens решат, что общему бизнесу требуется увеличить продолжительность рабочего дня или снизить налоговые ставки, а управляющий совет такое решение официально примет, то государственные органы автоматически приступают к переписыванию своих законов. Хорошо это или плохо - мы как-нибудь поговорим отдельно, сейчас главное, что это неизбежно материализовывало самый страшный британский кошмар - нового Наполеона, но в этот раз многократно более могущественного, и самое главное куда более нужного американцам, чем сама Великобритания. 
И началась война. В ней конечно стреляли не пушки, но, помимо разоблачений и всякой журналистской аналитики, там, случалось, пропадали и ключевые фигуры. Выпадали из окон отелей. Травились несвежими устрицами. Самозастреливались из трех пистолетов сразу. На протяжении пяти лет Лондон пытался дискредитировать идею Союза. В первую очередь напирая на опасность утраты странами - членами национальной независимости. Должного эффекта пропаганда не приносила. Глобальные законы политэкономии столь же неумолимы, как движение континентальных плит. Осознав тщетность усилий и опасно растущий масштаб угрозы, Великобритания попыталась запустить в Европе собственный альтернативный интеграционный проект. Безуспешно, так как кроме красивого названия и ни на что не влияющей формы еще одного международного клуба "для поболтать" в нем не было.  
В общем, британцы против СУиС яростно бились 16 лет, сменив за это время три тактики. Сначала уничижение, затем отвлечение, и потом, когда стало ясно, что предотвратить процесс уже никак нельзя, они начали прилагать все усилия, чтобы его возглавить. Лондон объявил о своем желании тоже вступить в СУиС, но, как водится, на особых условиях. С сохранением своей валюты - фунта, с множеством поблажек в части обязательности общих норм, и с большой фигой за спиной. 
Вступление Великобритании в Союз в 1973 году стало началом его конца и ознаменовало собой превращение штыка в какую-то красивую, внешне очень пафосную, но при этом стратегически тупиковую фигню под названием Единая Европа. Если немцы попробовали построить новое моно государство, то британцы начали заворачивать процесс в привычную колею колониализма. Следует признать, что им это удалось.  
Разница заключается в том, что с управленческой точки зрения, в части извлечения дохода, моно государство и колониальная империя одинаковы. Один центр принятия решений, один финансовый и экономический механизм. А вот потом, когда дело доходит до расходования полученной прибыли, начинается принципиальная разница. В моно-государстве прибыль, условно говоря, делится на всех. Внутреннее пространство остается единым, что ведет к свободному перетоку капитала туда, где его выгоднее вкладывать. Так появляются новые дороги, мосты, заводы, рабочие места, даже в глухие поселки приходит связь и т.п. В то время как в колониальной модели на прибыль пашут все, но расходуется она на улучшение жизни только в метрополии. Колонии не получают ничего. Постепенно перекос приводит к прогрессирующему их обеднению. 
А как же общее европейское государство? А никак. Нет, формально с трибун обещалось, что оно будет. Когда-нибудь. В будущем. Очень постепенно. Весьма неспешно и осторожно, чтобы ничего не сломать и не испортить. А пока - колхоз! И чтобы крупные не задавили маленьких, то разные страны получили разные правила по представительству в Европарламенте. Один евродепутат, скажем, из Эстонии, имел такой же голос, как и депутат из Германии, хотя представлял собой почти втрое меньшее количество своих граждан, чем немец. Если продлить это соотношение на размер экономик, например, через подушевой ВВП, то получилось, что один депутат от Литвы или Латвии представлял собой на порядок меньше "денег" чем такой же депутат от Бельгии или Франции. 
Стоит ли удивляться, что вполне обоснованные мечты с претензиями на ведущую руководящую роль в ЕС стала питать Польша, масштабы экономики которой, по сравнению с цифрами лидирующей группы, тянут едва на сдачу? Но юридически, по количество голосов во властных структурах Евросоюза, да еще с учетом подминания под себя республик Прибалтики и Вышеградской группы, Польша в Европарламенте имеет больше голосов, чем Франция или Италия, и почти не уступает экономическому лидеру ЕС - Германии. 
Я уже говорил, британцы всегда были непревзойденными мастерами закулисной интриги, как способа эффективного управления большими процессами через маленькие точечные усилия. Выстроенная ими система является эффективной питательной средой для интриг, махинаций и перетягивания общего одеяла как можно больше на себя. А чтобы все лучше друг с другом дрались, и не вздумали (не дай бог!) действительно объединиться, были придуманы механизмы фондов выравнивания, ставшие чрезвычайно эффективным средством формирования тормозящей нагрузки на экономику Германии. Их правила сформулированы так, что чем лучше и эффективнее работают немцы, чем больше они зарабатывают, тем больше денег они обязаны платить в эти фонды.
А, чтобы Берлин точно не выкрутился, британцы стали активно педалировать процесс включения в ЕС все новых и новых членов. С постоянным переписыванием правовых основ союза и запихиванием туда как можно большего количества красивых абстрактных деклараций "за все хорошее и против всего плохого". Примером чему служит текст Маастрихтского договора, полностью похоронившего идею СУИС и считающийся фундаментом нынешнего ЕС. А финальный гвоздь в крышку гроба немцев британцы вбили в 2004-м, когда продавили принятие в Евросоюз государств Восточной Европы. 
И вот теперь игра завершена. Можно класть карты и вставать из-за стола. 
Из 28 членов ЕС (считая вместе с Великобританией) донорами программ выравнивания являются шесть, в то время как 21 страна - нахлебники. Многие из которых, как, например, Прибалтика, за счет евродотаций, формирует до 30% доходной части своих бюджетов. На дотациях сидит даже относительно промышленно развитая Чехия. А кое-кого, вроде Греции, через программы приватизации уже официально "разбирают на органы". Выстроенная немцами (и отчасти французами) торговая экономика столкнулась с исчерпанием внешних рынков. Продавать производимый в Европе товар особо некому. 
Отношения с Россией, и как рынку сбыта, и как истоком сырья, серьезно испорчены развязанной санкционной войной, судьба которой намертво замкнута на Украину, условия соглашения Минск-2, откровенно не исполняющую и плевать хотевшую на любые европейские мнения на сей счет. 
Двадцать один нахлебник это двадцать одно весьма уязвимое для внешнего манипулирования местное национальное правительство, посредством которых можно влиять на политику ЕС даже не являясь членом Евросоюза, а значит и не неся никакой "социальной нагрузки".  
А самое главное, что после выхода Великобритании, Евросоюз неизбежно пойдет по пути поляризации по линиям экономических связей. Часть лимитрофов там критично завязано на торговлю с Германией. Часть, правда существенно меньшая, точно также замкнута на Францию. Причем, старые франко-германские терки автоматически будут вызывать неприятие французами любых немецких интеграционных инициатив. В свою очередь, немцы также категорически не согласятся на стремление Франции к абсолютному доминированию в общей Европе. На этих противоречиях будут стараться играть поляки, со своим имперским проектом Польши от моря и до моря, возглавляющие в Брюсселе фракцию "требующих больше делиться" - стран, критично зависящих от евродотаций и весьма заинтересованных в их сохранении и расширении. Ну, и конечно же всю эту конструкцию чудесным образом расшатывают волны мигрантов с Ближнего Востока, как саранча, пожирающие свободные ресурсы стран-доноров.  
Теоретически Германия могла бы рыкнуть моторами танков, но это должна быть совсем другая Германия, не та которая есть сейчас. Нынешняя лишена пассионарности и уже не способна даже к самообороне. Если еще два года назад, летом - осенью 2014 года определенные основания надеяться, что немецкая правящая элита сумеет оценить масштаб и характер угрозы и мобилизовать нацию на жесткое противостояние, которое тогда еще имело шансы на успех, то сегодня уже понятно, что ни на что подобное Германия не способна. А значит Европа обречена. Как минимум, на углубление распада и дезинтеграцию ЕС.  
Для нынешней Великобритании это, безусловно, выглядит победой. Правда, пирровой. 
Немцы, да и французы тоже, вероятно уже никогда не смогут составить существенную угрозу британцам, но заплатить за этот успех Соединенному Королевству пришлось чрезвычайно дорого. Остров лишился практически всей своей промышленности. По целому ряду передовых отраслей - вообще совсем. Так, например, Великобритания больше не производит своих самолетов, утратила лидерство в станкостроении, в космической отрасли, в ядерной энергетике, и даже в основе основ британской мощи - кораблестроении. Хотя Лондон еще сумел сам построить два атомных авианосца, судя по всему они стали последней лебединой песней британских корабелов. Основой британской экономики сегодня стали банковский бизнес, финансовое консультирование, роялти от мировых брендов, индустрия моды и программирование. Причем последнее в основном обеспечивается не выпускниками британской системы образования, а поддерживается за счет привлечения в страну талантливых молодых программистов из других, прежде всего азиатских, стран. В первую очередь Индии, Китая, Пакистана и Тайваня.  
Так что, да, некоторое лидерство у Великобритании получилось сохранить. По итогам 2015 года 42% мировых финансовых операций было сосредоточено в Лондоне. Однако, не стоит забывать, что внутреннее потребление в стране уже на 44% обеспечивается исключительно импортом, а дефицит торгового баланса продолжает расти более чем седьмой год подряд. Таким образом, даже в нынешних условиях экономика Британии является убыточной, создающей лишь видимость какого-то роста чисто на бумаге за счет финансовых спекуляций и игры с отчетностью. Выход из ЕС с одной стороны позволит ей сохранить по меньшей мере 8,5 млрд. долл в год денег, которые в прошлом году ушли в фонды выравнивания ЕС. Это существенная сумма. Хотя, надо признать, должны они были заплатить 18 млрд, но особый статус плюс другие политические интриги позволили снизить платежи более чем в два раза.  
Лондону сейчас эти деньги сильно не лишние, но выход из ЕС будет сопряжен и с существенными потерями. 
В первую очередь, в главном драйвере британской экономики - в банках. По нормам ЕС, чтобы иметь право работать во всех странах Евросоюза, британскому банку достаточно было иметь регистрацию в любой одной стране ЕС. Теперь, если Лондон откажется от членства в ЕС, его банкам придется получать персональную регистрацию в каждой из 27 оставшихся там стран. Это серьезно удорожает издержки, и почти наверняка подвигнет множество европейских клиентов отказаться от британских банковских услуг. Тем более что банки Германии, Франции и Италии по размеру своих возможностей ничуть не уступают британским.  
И что Соединенное Королевство утратит точно, так это доходы от рынка "Форекс", получаемые за счет оборота евро. По нормам ЕЦБ такие операции за пределами юридических границ ЕС прямо запрещены. Кстати, эту норму в свою время сами же британцы и протолкнули, когда стремились оградить свою банковскую монополию от азиатской экспансии.  
Эксперты утверждают, что в сумме выход из ЕС будет обойдется Великобритании до 9,5% ее ВВП. Вероятно, даже больше, так как глубину спада в ее банковском секторе сегодня точно оценить не может никто. А это фактически последний источник денег Королевства. Без него оно утрачивает не только значительную часть каналов финансирования и сваливается в катастрофическую рецессию, но и в таком виде Лондон теряет практическую привлекательность для США. Американские банки и так доминируют. С уходом британцев их доминирование лишь еще больше усилится. 
Политическое влияние? Нынешний политический ландшафт Европы показывает, что оно там в первую очередь определяется суммой имеющихся денег, которых у США намного больше, чем у Лондона. А уж если из ЕС начнется вполне ожидаемый Великий Исход (возможные кандидаты - Франция, Нидерланды, Греция, Швеция, Дания и Венгрия) то это точно похоронит весь глобальный европейский проект и вынудит США "крутить операции" с каждой страной Европы персонально, что в вполне по силам Америке и для чего Великобритания им совершенно без надобности. 
Словом, партия окончена, и формально она британцами выиграна, но геополитическую войну в целом Британия, похоже, все равно проиграла".

Сократил начало статьи - там исторический экскурс, а остальное - просто "яичко к Христову дню": всё разложено по полочкам. 

Сергей Филатов