Восемь минут

Когда я был так мал, что ещё не боялся смерти, я узнал, что солнечный свет достигает Земли за восемь минут, и, если Солнце взорвётся, мы узнаем об этом только через восемь минут - через восемь минут мы увидим то, чего никто никогда не видел - плазменный ад, заменивший наше небо.

Это будет длиться всего лишь секунду, а потом эта секунда закончится.

И все остальные секунды тоже.

Выживших очевидцев взрыва Солнца не будет...

***

Сколько телефонных звонков можно сделать за восемь минут?

Пять?

Десять?

Один. Только один. И только ей.

О чём ты будешь говорить с нею эти восемь минут?

- Алло? Привет, это я.

- Привет.

- Как ты?

- Нормально.

- У тебя странный голос.

- Нормальный.

- Ничего не случилось?

- Нет.

- Точно?

- Точно.

Далёкие, будто из другой галактики, шорохи, скрежет, шепот...

- Лёша… Я не прилечу.

- Почему?!

- Я... Я не могу.

Солнце взорвалось… 

Но его издыхающий свет ещё не долетел до меня. Я ещё слышу её дыхание в трубке. У меня ещё есть мои восемь минут…

Что я могу сказать ей за это время? 

Что никто и никогда не будет её любить так, как люблю её я. И пусть она помнит об этом. Помнит, когда будет целовать другого. Помнит, когда его семя брызнет в её матку. Помнит, когда будет смотреть на дочь и думать, что её глаза могли быть карими, а не голубыми. Помнит, когда будет разводиться…

Да, помни об этом. Это – твоё будущее. И я могу тебе его открыть. Но я не буду…

Я уже ощущаю на лице жар фотонного урагана. Еще немного – и меня сметёт последним солнечным ветром…

Далёкие, будто из другой галактики, шорохи, скрежет, шепот - прямое включение из Ада…

Я отключаюсь – и Ад будто замолкает. Но я знаю – он там, он никуда не делся… Он ждёт меня за углом. Через восемь минут. Когда до меня окончательно дойдёт…

***

Ты действительно хочешь знать, почему она не хочет приезжать?

Конечно, у неё есть какая-то причина – и она скажет её тебе. Она живописует тебе свои обстоятельства – да так, что тебе станет стыдно, что ты на мгновение усомнился в том, что она действительно не может.  Но на самом деле это не причина.

Это – повод.

А причина в том, что она просто не хочет приезжать.

Потому, что для неё уже нет ничего - ни случайной встречи на мосту, ни ни тусклого северного солнца в дымке над втиснутой в гранитный жёлоб реки, ни маленького дворика с облезлыми качелями и чахлой зеленью, ни сладкого молчания первой прогулки, когда слышишь только её шаги и дыхание и ощущаешь, как наполняются смыслом хитросплетения пространства и времени и зажигаются первые звёзды вашей тайной галактики, видимой только вам двоим.

Вы уже сказали друг другу всё, что положено говорить в первые часы волшебства - а то, о чем вы будете говорить потом, ещё не существует, потому что время ещё не разделилось на До и После…

У вас всё ещё впереди - и поэтому вы молчите, прислушиваясь к тихому шороху кокона мёртвого До, из которого возникает нетронутое После.

А потом После превращается в великолепное Вместе, когда ничего не важно, кроме того, чтобы быть Здесь и Сейчас…

***

Мы будем вместе всегда – самая лживая фраза во Вселенной. В каждом её слове – Первородная Ложь.

Нет никаких «мы», нет никакого «будем», нет никакого «всегда» и нет никакого «вместе» - есть лишь два насекомых, коснувшихся друг друга усиками на узкой муравьиной тропинке и разбежавшихся в противоположные стороны…

Чтобы быть вместе, нужно больше, чем просто желание быть вместе. Нужно, чтобы мириады случайностей соткались именно так, как нужно – без компромиссов, без зазоров, без трещин.

Нужно, чтобы пространство искривилось именно так, а не иначе, а время вспыхнуло ослепительной Первой секундой – и пошло только для вас двоих.

Секунда к секунде - все отпущенные вам восемь минут…

***

Солнце вечно. Солнце отвратительно вечно... Вот он, этот жёлтый карлик – метит памятник городу внизу.

Но это уже ничего не изменит - ни за восемь минут, ни за восемь веков… И у меня уже нет даже этих жалких восьми минут. Я потратил их на телефонный разговор, который взорвал моё Солнце.

Помни об этом, дурак.

Это были твои восемь минут, остававшиеся до конца света - и они прошли...

Может быть, я ещё успел бы добежать, и обнять, и удержать – пока разъярённый солнечный ветер не смел бы нас?

Нет, не успел бы.

Потому, что до неё - восемь суток. Если бежать, не останавливаясь.

Но я не побегу.

Я расправлю свою душу и она затрепещет на космическом ветру, как просохший после шторма парус, и неспешно отправлюсь бродить по странным и страшным местам - и ослепну от света тысяч Солнц…

Я просто пойду.

Так, как будто ничего не случилось.

Так, как будто Солнца никогда и не было...