Родину гром-камня нашли.

"Медный Всадник — самый знаменитый петербургский памятник, символ города. Камень, лежащий в его основании, не менее знаменит и величествен и даже имеет имя — Гром-камень. История его доставки на Сенатскую площадь стала в свое время большим событием в жизни города. Но удивительно вот что — спросите даже у просвещенных петербуржцев, где был найден этот уникальный монолит, откуда его привезли, и услышите такое множество разных ответов. От Урала до Карелии — вот масштабы разброса! А место это, тем не менее, расположено рядом с городом, и открыл его после долгого забвения Леонид Тихомиров, сотрудник факультета географии и геоэкологии, автор гимна “Наш университет”. Ему и слово.

Я не претендую на авторство этого открытия. Вполне возможно, что за два с лишним века было достаточно энтузиастов, также самостоятельно вычисливших это место и нашедших его в лесу. Вот только жаль, что на картах Санкт-Петербурга и окрестностей оно никак не отмечено. Согласитесь, это странно, принимая во внимание значимость события второй половины XVIII века, когда весь Петербург съезжался на смотрины камня невиданных размеров, который тащили из далекого болота в центр столицы.

В прошлом году я написал книгу под названием “БЕЗ ДНА” о подлинном месте захоронения казненных декабристов. Перечитав Пушкина, я обнаружил в его произведениях достаточное число намеков и даже открытых описаний этого участка Васильевского острова. Тогда же поэма “Медный Всадник” открылась для меня в совершенно другом понимании, отличном от традиционного. Некоторые специалисты оценили результаты моей работы, что обнадежило меня и подтолкнуло к дальнейшим исследованиям.

Я заинтересовался историей Гром-камня и пустился на поиски документов и архивов, которые помогли бы мне найти место, откуда он был доставлен в город. К сожалению, прямых указаний я так и не нашел, но из источников было очевидно следующее:

— камень был найден примерно в 8 верстах от берега Финского залива,

— это место находилось в болотистом лесу за Лахтой,

— над поверхностью земли он возвышался метра на 4 и еще настолько же уходил в почву,

— характер растительности вокруг камня изображен на гравюре Фельтена, который был архитектором проекта,

— для доставки камня к берегу залива была проложена дорога, достаточно прочная, чтобы выдержать вес монолита.

В этом лесу на окраине Юнтоловского заказника лежал Гром-камень.

Я добыл копии карт местности и решил дождаться сезона, когда опадет листва, чтобы лучше просматривался лес. На удачу осень выдалась достаточно сухой и, поймав погоду, в субботу 21 октября я организовал однодневную экспедицию.

От железнодорожной станции “Ольгино” вместе с фанатичными садоводами мы проехали на рейсовом автобусе по Конно-Лахтинскому проспекту километра четыре к северу. Я был убежден, что эта улица и является современным слепком той исторической дороги. Еще один километр мы покрыли на попутке. “Дальше тупик”, — сообщил нам водитель, когда мы вышли, и машина свернула направо.

— Вот сюда-то нам и нужно! — настоял я, и мы двинулись вперед по грязной дороге. Она пролегала по краю обрыва, восточный склон которого резко уходил в низину. По обеим сторонам тянулись огороды и убогие дачи садоводов. Слева, за участками и высоковольтной линией, был виден край леса. Дорога на этом отрезке петляла, но все равно выглядела странно высокой и прочной на фоне окружающей трясины и разрухи. Она снова слилась с шоссе возле дорожного знака “Санкт-Петербург”. Мы прошли еще пару километров, пока дорога вдруг не свернула резко в сторону. Такой поворот показался мне довольно странным. Мы вышли к краю Юнтоловского заказника, о чем сообщал щит, стоящий у речки, перешли ее по набросанным через воду доскам и поднялись на открытое пространство, чтобы определиться. Сердце мое колотилось все сильнее.

— Мы на месте, — объявил я, — ЭТО должно быть где-то рядом.

Осмотревшись, мы направились вдоль ручья, по правому берегу которого были нарыты странные ямы, напоминавшие по форме погреба или землянки. Таковых было более двадцати. Я даже подумал, что здесь шли бои или военные учения, но потом эту гипотезу пришлось отбросить.

Мы приняли решение углубиться в лес. Под ногами хлюпала почва, но ноги несли меня, как будто знали, куда. И вот в глаза бросилось странное очертание на земле. Это был правильный прямоугольник размерами с баскетбольную площадку. По краям его наклонились невысокие деревья, а внутри растительности практически не было, что говорило о том, что это была глубокая яма. Мы забегали по периметру, как тренеры команд, наблюдающие за битвой на площадке. Встать на “поле” было невозможно, нога тут же уходила в жижу.

Следы канала в лесу, по которому камень тащили к дороге.

Я нашел метра в три длиной сухую корягу и, подойдя как можно ближе к краю трясины, ткнул ею в прикрытую опавшими листьями массу. Палка мягко ушла метра на полтора в глубину. Было ясно, перед нами был тот самый котлован! Края его, безусловно, оплыли, частично сжались и уже не соответствовали тем размерам, что были указаны в литературных источниках. Конечно, он заполнился водой уже в первую же весну 1770 года. Деревья, сгнивая, год за годом падали в воду, а 230 листопадов завершили работу природы, старавшейся стереть память от события, потрясшего тогда тихий лес.

Я достал изображение места, на котором был нарисован камень. Мы нашли нужное положение перед ямой и убедились в сходстве окружавшей его растительности, хотя она многократно сменилась за это время.

Нужно было найти дополнительные доказательства человеческой деятельности. Мы стали обходить территорию вокруг ямы. Неподалеку, на высоком и сухом месте, были видны очертания большой землянки, служившей своего рода “прорабской” или помещением для питания рабочих. Теперь стало ясно, что жили они в тех землянках на берегу речки, и, судя по всему, их было несколько сотен. Хотя, возможно, там были еще и продовольственные погреба.

С юго-восточной стороны от ямы шла дорога, следы которой просматриваются и сейчас. Вернее, это была не дорога, а канал, уровень дна которого поднимался от котлована (минус 4-5 метров) к строящейся дороге. Он вел к речке, откуда начиналась прочная дорога до берега залива.

С противоположного края котлована местность была выше уровнем, что соответствовало изображению на гравюре того времени, когда вокруг камня уже шли работы. Видимо, на этот край поднимали и отбрасывали грунт.

Мой нечеловеческий крик огласил лес. Это была невероятная удача. Я не ожидал, что мы уложимся не только за несколько часов, но даже и в один день. Эмоции захлестнули нас, и мы еще долго бегали по окрестным кочкам.

Что касается дороги, по которой тащили камень, то строили ее уже не сотни, а тысячи рабочих. Только при камне в процессе передвижения работали более тысячи человек. Можно сделать вывод, что эта дорога была особо прочной, ведь вес камня был соизмерим с весом космического корабля — более 1200 тонн! Берусь утверждать, что это была лучшая дорога в России на тот момент (если не во все времена). На некоторых участках она остается нетронутой и сейчас, поэтому представляет собой определенную историческую ценность.

По обеим ее сторонам возводились бараки для рабочих и конюшни для лошадей. Лошадей нужно было большое количество. Вполне логично, что за дорогой закрепилось название Конная, а поселок стал называться Конная Лахта. Теперь здесь несколько Конных улиц. Эта история, скорее всего, объясняет происхождение этих названий, поскольку ни до, ни после провозки Гром-камня здесь никогда не разводили и не держали лошадей в таком количестве. Там их просто негде пасти.

Следует обратить внимание и геологов на эту дорогу, поскольку на геологических картах местности ее отмечают как террасу с элементами крупнозернистого гранитного песка. Напомню, что по ходу движения камень обрабатывали, и в какой-то степени эта терраса может быть антропогенного происхождения.

Буквально накануне событий местность эта была подарена Екатериной Великой графу Григорию Орлову. Позднее эти земли отошли к семье графа Стенбок-Фермора (шведа по происхождению), при нем здесь появились первые дачи, в основном немцев и англичан. Дачный поселок граф назвал в честь своей жены Ольги — Ольгино. Богатая усадьба находилась на берегу Финского залива. Сейчас ее занимает военная часть. Но красивый дом и часть парка можно увидеть с берега. От станции к усадьбе ведет хорошая дорога. Читатель уже догадывается о ее происхождении. Именно сюда, после четырехмесячного движения, в конце марта 1770 года прибыл камень. К тому времени на берегу вырыли гавань, защищенную от морских волн. Остатки этой гавани можно и сейчас увидеть возле усадьбы. Камень пролежал здесь до сентября, пока не был построен специальный корабль, способный доставить его по заливу и Неве в город.

Только спустя семь лет была осуществлена отливка статуи, а открытие монумента состоялось 7 августа 1782 года.

Я разработал план организации на этом историческом месте памятного знака. Еще лучше было бы огородить местность (всего 12—15 гектаров) и придать этому небольшому участку земли статус заповедника. Можно организовать и экскурсионный маршрут по пути перевозки камня (“проспект Фальконе”). Не забудем, что здесь трудились лучшие российские мастера, строители, инженеры и каменщики, скульптор Фальконе, архитектор и художник Фельтен, этот лес посещали многие знатные и простые петербуржцы. В это дело были вложены гигантские средства и людские ресурсы, последние достижения инженерной мысли, талант и смекалка русских мастеров. Здесь была Екатерина Великая, под чьим патронажем проходили работы. Вся Европа следила за этим грандиозным действом.

Будет обидно, если жители нашего города останутся в неведении, а место это будет утрачено для истории. Думается, что Медный Всадник, Гром-камень — символы Санкт-Петербурга — достойны уважения и памяти. Грядет 300-летие Санкт-Петербурга. Открытие заповедника может стать хорошим подарком городу к юбилею.

Выражаю признательность за содействие и участие в экспедиции Евгению Москову, Николаю Никулину и Галине Ивашкиной.

Леонид Тихомиров

Източник http://www.spbumag.nw.ru/2000/...

Вообще-то, местом, откуда был изъят камень-гром, считался Петровский пруд. О размерах и форме котлована:

"«При полном развороте земляных работ определились контуры всего раскопа. И, как записано в книге Конторы, они получили следующие размеры: «во всякую сторону от камня по 12 саженей (25,5 м – на снимке показано голубыми линиями от центра), а глубиною в две сажени (4,30 м). Был отрыт желоб (шлюз) 100 саженей (213 м – на снимке показан жёлтой линией) длиною для вытаскивания на поверхность земли Камня…» (Г.И. Иванов «Гром-камень. Историческая повесть». Санкт-Петербург: Стройиздат СПб, 1994. Стр. 57, 59.)"

Некоторые цитаты из документов (отсюда http://ppart.ru/library/515/  ):

"В рапорте И.И.Бецкого в Сенат от 5 мая 1768 года высказывалось мнение о невозможности разрешить эту задачу: «Каменной горы длиною шести, шириною трех сажен двух футов, вышиною трех сажен, которой надле­жало быть из одного целого полевого камня, что сыскать безнадежно; а хотя бы и сыскался, то по великой тяжести паче в провозе через море ли или реки и другие великие затруднения последовать могут». Отсюда Бецким делался вывод: надо соорудить постамент не из одного моно­лита, а из нескольких связанных друг с другом камней. Он предлагал го­товить «гору или пьедестал из больших камней со связкой их красной медью, свинцом, с машинами для подъема и провозу...».

"Подобное решение не удовлетворило Фальконе. Были начаты казав­шиеся Бецкому безнадежными розыски камня-монолита. Откомандиро­ванный Академией художеств каменных дел мастер Андрей Пилюгин был послан на побережье Балтики для отыскания подходящей гранит­ной глыбы. Из его донесения от 27 августа того же года видно, что он вел поиски фронтом —«от Санкт-Петербурга до Красной Горки, Ям-бурга, Нарвы, по берегу моря и от оного в гору...». Пилюгин составил подробное описание найденных им шести камней, прибавляя, что он «камни еще и сверх оных нашел». В результате экспедиции Пилюгина И.И.Бецкий сообщал, что «посланным Академией художеств камено-тесного дела мастером Андреем Пилюгиным найдены в Выборгской гу­бернии, в Сердобольском погосте, в заливах Ладожского озера по остро­вам в горах марморовые разных родов каменья». Выбор остановился на самом крупном камне — так называемом «гром-камне», гранитном монолите, обнаруженном на Лахте крестьянином Семеном Вишняковым и доставленном в Петербург, к месту сооружения монумента. История этой знаменитой операции, проходившей под руководством военного инженера Ласкари-Карбури, подпоручика Ивана Шпаковского и «без ранга» Ивана Хозяинова, а также самая техника транспортировки стотысячепудовой скалы по воде на плоту и по суше при помощи лебедок, медных шаров и желобчатых рельсов хорошо известны из литературных описаний и из зарисовок Л. Н. Бларамберга, и здесь нет необходимости останавливаться на этом выдающемся достижении русской техники того времени."

Благодарю Евгения Медникова, поделившегося в комментариях своими находками:

"Маленькое уточнение. Корчебников никогда не был "галерным мастером". В документах он проходит как "ластовых судов мастер". Галерные мастера упоминаются параллельно с его фамилией. Очевидно - узкая специализация. Также, в 1769 году Корчебников предоставлял на рассмотрение адмиралтейств-коллегии четрежи так называемых "волжских стругов"." (Евгений Медников)

Предыдущие статьи о гром-камне:

https://cont.ws/post/313264 Шарики в желобах, или как катили гром камень

https://cont.ws/post/315342 О действующих лицах и об Академии наук XVIII века

https://cont.ws/post/325369 Сопромат и механика

https://cont.ws/post/326890 Гром-камень - камень преткновения?

https://cont.ws/post/331966 Редкая книга - 2! Скачивайте на здоровье :о)

https://cont.ws/post/337999 Судно Корчебникова для гром-камня