Мальчишка в боевой бескозырке

Электрик одного из московских предприятий Игорь Николаевич Пахомов – бывший военный моряк, участник Великой Отечественной войны. Он награждён двумя орденами боевого Красного Знамени, медалями за участие в боях при освобождении Белграда, Будапешта, Вены.

Жестокие бои шли на Вуковарском направлении, где главные силы 3-го Украинского фронта стремились обойти Вуковар с юго-запада, чтобы зажать противника в кольцо. Важно было дезорганизовать оборону врага в этом районе. С этой целью ночью 8 декабря 1944 года отряд бронекатеров Дунайской военной флотилии высадил под югославским городом Вуковаром полуторатысячный десант, состоявший из наших морских пехотинцев и бойцов Народно-освободительной армии Югославии. Высадка была произведена внезапно, и десантники прочно закрепились на правом берегу Дуная. Но фашисты бросили в район высадки большие силы – много танков и пехоты. Завязались неравные бои.

На помощь десанту было выслано несколько бронекатеров. Они подходили вплотную к берегу, на котором закрепились десантники, и поддерживали их, ведя с близких расстояний интенсивный огонь по наступавшим частям противника.

Бронекатера также переправляли десанту подкрепления, боеприпасы, продовольствие, эвакуировали раненых. Несколько рейсов к месту высадки десанта сделал и бронекатер № 321, на котором служил юнгой Игорь Пахомов.

К тому времени боевой путь юнги был уже солидным: Игорь сражался под Таганрогом и Керчью, вместе с моряками-дунайцами освобождал советские города на Дунае – Вилково, Измаил, Рени, участвовал в боях за освобождение столицы Югославии – Белграда…

Не успели моряки как следует отдохнуть после очередного рейса – снова прозвучала боевая тревога. На базу не вернулся бронекатер № З38, доставлявший десанту боеприпасы, и надо было идти на выручку попавшему в беду экипажу.

Все заняли свои боевые места: командир, сигнальщик и рулевой – в боевой рубке, радист – в радио-рубке, мотористы – в машинном отделении, комендор и заряжающий – в орудийной башне у корабельного орудия, пулеметчики – у своих крупнокалиберных пулеметов ДШК… А Игорь остался на камбузе, где он чистил к ужину картошку. Собственно говоря, это и было тогда его боевое место. Что бы там ни происходило, а его задача оставалась прежней – приготовить ужин. И он продолжал экономно, тонкими ленточками чистить картошку. Сколько прошло времени, Игорь не заметил. Только вот досада! – картошки не хватило, а мешок находился на корме. Нужно было вылезти на камбуз, чтобы достать и принести ещё с десяток картофелин.

Игорь прислушался. Катер шёл ровно, мотор гудел спокойно. Снаружи – ни взрывов, ни выстрелов. Юнга выбрался на палубу.

Ещё было светло. Вода в Дунае приглушённо поблескивала. С неба лениво моросил дождь.

Слева по борту метрах в ста двадцати проходил Вуковар – мёртвый разбитый, притихший город. Накануне и сегодня с утра здесь патрулировали бронекатера флотилии и подавляли вражеские огневые точки.

Игорь любовался, как искусно действовали корабельные комендоры: они мгновенно посылали орудийные снаряды туда, где среди развалин на берегу вспыхивали подозрительные огоньки. Выстрел корабельного орудия – и в том месте, где была замечена вспышка, возникал фонтанчик обломков, поднималось грязное облачко – и всё замирало… Город и теперь не подавал признаков жизни. Но, может быть, враг притаился?.. Игорь, знал, что фашисты зарывают свои танки «тигры» и «фердинанды» в землю, оставляя на поверхности только одну, тщательно замаскированную башню. И так на берегу они подкарауливают наши бронекатера… Или прячутся за какой-нибудь стенкой, в которой пробивают небольшую бойницу для ствола. Или даже заползают по самую башню в воду, чтобы вести огонь по бронекатерам прямой наводкой с самого близкого расстояния. Но сейчас, кажется, всё было тихо…

С правого борта тянулся заросший густым лесом большой остров, который, разделял реку в этом месте на два нешироких протока. Осенние паводки затопили его: деревья наполовину стояли в воде, и он казался холодным и неприветливым. Но бронекатер всё-таки держался ближе к нему, а орудие и пулемёты развернул на город.

Катер обогнул небольшую отмель, потом снова приблизился к острову. И тут Игорь заметил подбитый бронекатер, который стоял, прижавшись бортом к затопленным деревьям. Сомнений быть не могло: это был тот самый катер, на поиски которого они вышли. Рубка его была пробита снарядом. Ещё два отверстия виднелись в борту. На палубе он увидел несколько убитых.

Внезапно всё вздрогнуло. Чтобы не упасть, Игорь схватился за поручни. Всё произошло в одно мгновение. Катер, на котором был Игорь, вдруг резко рванул в сторону и потерял управление.

В два прыжка Игорь очутился у рубки. На ней зловеще зияла и дымилась рваная пробоина. Игорь, холодея, потянул на себя бронированную дверь.

В рубке находилось четверо – командир, рулевой, пулемётчик и сигнальщик, Сигнальщику вражеский снаряд попал в грудь, и он лежал мёртвый. Остальные были ранены осколками и взрывной волной.

Пока раненые моряки поднимались и приходили в себя, катер отнесло к острову. Не сбавляя хода, он врезался между деревьями, очутившись за их густой кроной. Мотор заглох.

Преодолевая острую боль, командир катера Честнов огляделся и вслух оценил обстановку:

— Так. Выскочили на остров – хорошо… Зажало в ветвях орудие, не повернёшь на немцев – плохо… Надо развернуть кормовой пулемёт… Так. Рация. Как рация? Где Чугунов?

В это время из машинного отделения показались мотористы, а из радиорубки поднялся Чугунов.

— Цел, Володя? Радируй своим…

— Я-то цел, а рация вышла из строя.

— Ах, чёрт!.. Ладно. Всем в кубрик! Помочь раненым! Пулемёты – держать оборону!

Честнов стал спускаться вниз.

Едва командир исчез в люке, новый взрыв потряс бронекатер. На этот раз фашистский снаряд угодил в кормовой пулемет. Башню вместе с пулеметчиком разнесло начисто.

В момент этого взрыва на палубе оставались несколько моряков, все они получили тяжёлые ранения. А самого Игоря осколком полоснуло по рукаву бушлата. Юнга, потрясённый и растерянный, укрылся между орудийной башней и боевой рубкой. Толстая броня защищала его от любых пуль с того берега.

Но много времени Игорь пролежал недвижимо. Он попытался осмыслить ситуацию: «Кажется, влипли, — думал он. — Катер подбит, и немцы его всё равно доконают. С берега нас хорошо видно. Пока светло, фашисты, конечно, пристреляются…»

Игорь прижался спиной к холодной, шершавой броне родного корабля… Почти полторы тысячи километров прошёл он на нём по Дунаю. Жил в дружной, боевой семье моряков. Чувствовал к себе их доброе – и отцовское, и дружеское – отношение. Много раз приходилось вместе с ними высаживать в глубоком тылу врага десанты, проходить опаснейшими участками – под разрушенными мостами, по минным полям, сквозь «кинжальный» огонь противника, когда стреляют изо всех видов огнестрельного оружия с обоих берегов…

Вдруг Игорю послышалось, что кто-то стонет и зовёт на помощь… Где-то рядом…

— На палубе!.. — донеслось до Игоря. — Есть кто?.. Сюда! Помогите…

В рубке кто-то остался! Пригнувшись, Игорь скользнул к её приоткрытой двери. Оттуда пытался вылезти пулемётчик Несветаев. Он обессилел, потерял много крови. За его ногами тянулись два мокрых тёмных следа.

Игорь ползком по мокрой палубе дотащил Несветаева до люка, ведущего в кубрик, оттуда кто-то высунулся.

— Принимай — окликнул его Игорь, и они вместе осторожно опустили Несветаева вниз, где его подхватили другие матросы.

Пули свистели вокруг, стучали по деревьям, хлестали по воде. Игорь снова пополз по палубе, заглядывая во все корабельные отсеки, где могли оказаться раненые.

— Есть кто живой? — спрашивал он. Но никто больше не отвечал.

Из палубного люка показался весь перебинтованный командир.

— Пахомов! — позвал он.

— Здесь!

— Цел?

— Что со мной сделается?

— Останешься с ранеными.

— А вы?

— За островом, на другом берегу Дуная – наши. Мы возьмём помощь и вернёмся… Держитесь!.. Держись, Игорёк…

Командир быстро, со сноровкой опытного десантника выскочил из люка и прыгнул за борт, в ледяную декабрьскую воду. За ним выскочили ещё несколько моряков. Многие из них тоже были ранены – кто в голову, кто в руку, кто ещё куда… Но все они могли передвигаться.

Как только моряки стали покидать корабль, фашисты обрушили на него шквал огня. Несколько снарядов разорвалось где-то совсем рядом. Строчки пуль прошивали деревья и воду.

Когда пули были очень уж назойливы, морякам приходилось нырять.

Вскоре на остров посыпались мины. Фашисты предполагали, что часть экипажа, а возможно и десантников, попытается покинуть корабль и перейти остров, чтобы попасть к своим, а часть останется на бронекатере. Поэтому пулемётный и особенно миномётный огонь они рассредоточили по всему острову. При этом, конечно, они не обходили вниманием и бронекатер.

Юнга спустился в кубрик. Там были пулемётчик Витя Несветаев, у которого были перебиты ноги, и рулевой Иван, тоже сибиряк, у того были ранены руки. Радист Володя Чугунов молча, тихо сидел в уголке, обхватив руками забинтованное лицо. Глаза его ничего не видели…

Несветаев тяжело стонал.

— Воды… — попросил он.

— Сейчас, Витя, моментом!..

Схватив кружку, Игорь бросился к палубному доку, но близкий взрыв мины остановил, его. С вражеского берега, не переставая били пулемёты. Игорю не удавалось даже высунуть головы. Пули и осколки непрерывно свистели, сшибая ветки с деревьев, барабанили по обшивке бронекатера и булькали в воде у самого борта.

Выжидая удобный момент для вылазки, Игорь думал: «Всё-таки обидно. Дунай пройден уж весь. Осталось Будапешт взять, да Братиславу, да Вену…»

«Эх, Вена, Вена! — вздохнул Игорь. — Не видать мне тебя теперь».

Фашисты пристрелялись, и мины аккуратно стали накрывать остров. А плотные пулемётные очереди то и дело впивались в молчаливые безответные деревья.

— Пи-и-ть…

— Подожди, Витя… Подожди, родной… сейчас… — приговаривал Игорь, вслушиваясь в шум, доносившийся снаружи.

По звуку летящих мин юнга определял траекторию их полёта. Вот шипение и свист показались ему особенно отчетливыми, значит, мина взорвётся невдалеке. Он знал, что ту мину, которая полетит прямо на него, не будет слышно, а этой – «громкой» – бояться нечего.

Пора!

Выскочив на палубу, Игорь кинулся к борту, быстро наклонился за борт и зачерпнул кружку воды. Прошло всего несколько мгновений. Но он успел заметить бледный пунктирный поясок трассирующих пуль, стремительно летящий к бронекатеру со стороны вражеского берега. Конец этого страшного пояска достиг острова и хлестнул по стволам деревьев. Когда Игорь уже скрылся в люке, он услышал, как пули глухо простучали по орудийной башне.

Много раз юнга брал кружку и выходил под свинцовый ливень за водой. А делать это с каждым разом становилось всё труднее. Потому что немцы будто задались целью совсем уничтожить катер и не жалели ни мин, ни пуль.

Кончились бинты. В последний раз Игорь потуже перевязал раненых.

При перевязке Чугунов обнаружил, что его глаза опять стали видеть. Он заметно приободрился, хотя у него ещё были осколочные раны, впрочем, последние он считал царапинами.

…Долго ждали своих. Несколько раз то одному, то другому казалось, что слышится гул моторов.

— Игорёк, просили моряки, волнуясь, — поди взгляни, не катер ли?

Юнга выглядывал, но слышал только, гул передвигающихся по городу немецких танков. А немцы, завидев на катере движение, усиливали стрельбу.

Время тянулось томительно. Несветаев совсем перестал стонать, лежал в темноте спокойно.

В одно из продолжительных затиший рулевой вдруг заметил:

— Игорь, а что-то Витька перестал стонать? Уснул?

Юнга тихонько позвал:

— Витюш…

Молчание. Лицо Несветаева было неподвижным и холодным…

Приблизительно час спустя послышался рокот мотора. Сомнений быть не могло: свои! Игорь выскочил и при свисте висящих над городом осветительных ракет увидел силуэт бронекатера. Катер подошёл к подбитому кораблю. Эвакуация продолжалась считанные минуты…

Игорь снял бескозырку, взмахнул ею. Прощай, бронекатер! Прощайте; боевые товарищи! Мы ещё отомстим за вас фашистам!

Игорь Пахомов участвовал ещё во многих боях. И Вену он всё-таки увидел. Это было уже в самом конце войны. Юнга Пахомов стал к тому времени пулемётчиком на бронекатере № 243.

11 апреля 1945 года, когда наши войска вели уличные бои, освобождал от фашистов столицу Австрии, отряд бронекатеров Дунайской флотилии получил необычное задание. В Вене было пять мостов через Дунай. Четыре из них гитлеровцы взорвали. И уже заминировали пятый – Имперский мост, один из красивейших на Дунае. Нужно было спасти его. Пять бронекатеров среди бела дня прорвались к этому мосту, захватили его и удержали до подхода наших частей. Во время высадки бронекатера прикрывали десант своим огнем. Геройски вёл себя в этом бою Игорь Пахомов. Пулемёт его, раскалённый от интенсивного огня, несколько раз заедало – в стволе застревала гильза. Игорь, несмотря на обстрел, выскакивал из-за укрытия, шомполом выбивал гильзу, возвращался и продолжал вести огонь по фашистам.

…По улицам Вены, только что освобождённой от гитлеровских захватчиков шла группа советских моряков-дунайцев. И среди них в такой же морской форме, в бескозырке, с двумя орденами боевого Красного Знамени на груди гордо шагал мальчишка Игорь Пахомов.