Как известно, кипу не сразу выбыли из употребления. Примитивное изпользование кипу продолжалось в горной местности и после конкисты. Индейцы, продолжая вести свои записи узелковым письмом, вызвали подозрения у испанцев в укрытии сведений от них. Для прочтения и понимания кипу, нужно было обучаться. Возможно, что тогда этот вопрос был решён радикально: проще уничтожить систему "варварского" письма, заменив её европейской. Нужно сказать, что и тут испанцы проиграли инкам. Подчиняя себе другие племена индейцев, инки не уничтожали их культурные традиции. Например, принятие того же языка кечуа произходило, как поощрение, а не дискриминация. Как бы то ни было, в 1583 году на третьем Лимском соборе было принято постановление об уничтожении кипу. Миссионером-иезуитом Пабло Хосе де Арриага в 1621 году было осуществлено тотальное уничтожение кипу. Ныне, по данным Quipu Database Project в мире хранится 831 кипу.
ФЕРНАНДО МУРИЛЬО ДЕ ЛА СЕРДА
ПИСЬМО О ЗНАКАХ, ИСПОЛЬЗОВАВШИХСЯ ИНДЕЙЦАМИ ДО ЗАВОЕВАНИЯ
Примечание переводчика.
Этот документ – копия из кодекса Эскориала (состоявшего из обзорной документации), где приводиться мнение испанского чиновника о пиктографии индейцев Перу и их учётной системе, в частности, касается вопроса использования кипу. Документ интересен, но даёт мало информации, и к сожалению, отсутствует рисунок самого кипу, не приведённый Фрэнком Саломоном в его издании.
Об источнике.
В Национальной Библиотеке Мадрида эта рукопись, датированная 1589 годом, числится как:
Murillo de la Cerda.- Carta sobre los caracteres usados por los Indios antes de la conquista. Papeles varios Mss. n. 13; Век XVIII. Номер в каталоге: 5938; стр. 433-435.
Текст:
«Сегодня [1589?] здесь продолжается использование неких кипу, которые мы называем книгами счетов, несмотря на то, что у индейцев не было таких вещей, как счетоводные книги, кроме тех кипу, являющие собою несколько шерстяных верёвок различных цветов, а на них множество узлов, как вот здесь показано [изображение не приводиться в издании, но имеется в рукописи]. Одни отличаются от других, так что по разнообразию они распознают и узнают в учёте величины поступившие и израсходованные, и золотые и серебряные песо, отданные, и уплаченные, и полученные. Испанцы не уразумели этот вид учёта, когда завоевали королевство, не смогли они изучить его и по сей день. Это счетоводство имеет хорошее доверие в тех городах только среди некоторых заслуживающих доверия индейцев, которых они называют кипо камайос [quypo camayos], аки управляющие делами тех отчётов и аки главные счетоводы [contadores mayores]. Учёт всего домашнего скота, и плодов и общинных полей – вот их обязанность… и эти кипу камайос составляют отчёт пред судебными властями, и устно дают отчет обо всём. Доныне они сохранили огромное количество этих завязываемых верёвок. Несмотря на то, что познания и способности некоторых начальников-индейцев уже расширились, даже в изучении Романсе [т.е. Испанского языка] и Латыни и в пении, а также в игре на различных инструментах, и в счете Арабскими цифрами, в действительности они не используют их [Арабские цифры], и королевские коррехидоры [королевский наместник в провинции или городе] не позволяют им брать и отдавать что-либо, используя наш счёт и цифры, а скорее с помощью этих кипу. И кипокамайос сами выбирают именно эти инструменты перед коррехидором в их городском муниципалитете [ayuntamiento]. Сей порядок сохраняется и по сегодня. Другой порядок, наш собственный [т.е. подсчёт с помощью цифр], служит как средство любопытное и изощренное у индейцев-начальников, решившихся его изучать».
Резюме историка Фрэнка Саломона:
Это свидетельство, должно было послужить тревожным сигналом для короля Испании о том, что Перуанские отчеты индейцев невозможно подвергнуть перепроверке, аудиту. Также Мурильо утверждает, что индейская знать через 50 лет после конкисты интересовалась арабскими цифрами лишь в виде развлечения и не считала их важными, а также, что система фиксации учётной информации с помощью кипу продолжала вестись и дальше, хотя именно в тот период, а именно с Третьего Лимского Собора (1583) началось тотальное уничтожение кипу, поскольку именно тогда было определено, что кипу является проявлением идолопоклонства (испанцы считали, что составители кипу приносили эти веревки своим божествам в жертву).
Източник: http://www.vostlit.info/Texts/...
Попутно:
"В 1994 году Фрэнк Саломон (Frank Salomon) провёл исследование в перуанской деревне Тупикоча (Tupicocha), где кипу всё ещё является важной частью общественной жизни деревни. На 1994 год это была единственная деревня, где кипу со структурой, подобной доколумбовому кипу, всё ещё использовались для официального местного управленческого ведения записей, и в качестве общественных функций в местном органе власти, хотя сельские жители не связывали свои кипу с артефактами инков (Salomon 2004). Многочисленные и разнообразные кипу в 2005 году в селении Рапас (Перу) были исследованы Фрэнком Саломоном[28]. В Перу в отдалённом селении Куспон в регионе Анкаш 12 сентября 2009 года было проведено интервьюирование составительницы кипу, женщины по имени Грегория «Ликуна» Ривера, так называемой «последней кипукамайок»; было установлено, что она делала кипу только в случае смерти односельчан. Показанное ею кипу было длиной в несколько метров со множеством (похоже, одинаковых) узлов и состояло из голубых и белых нитей. Назначение у этого кипу было ритуальное: им обвязывали усопшего в виде пояса вокруг талии для того, чтобы «он защитил умершего на пути мёртвых при переходе в другой мир»[29]. Значение цвета в данном кипу, если использовать список соответствий Антонио да ла Каланчи[30], может означать «[загробный] мир на небесах»: поскольку голубой цвет означал «Бог, живущий в голубом небе», а белый цвет — «мир»."
Източник http://dic.academic.ru/dic.nsf...
Ещё о важности и применении кипу в империи инков свидетельство одного из первых хронистов Перу.
СЬЕСА ДЕ ЛЕОН, ПЕДРО ДЕ (1535-1553) Хроника Перу
Pedro Cieza de León
ГЛАВА XI. О том, как было обычным среди Ингов, что об Инге, проявившем отвагу и расширившем королевство или совершившем другое достойное упоминания дело, слагались у них песни и ставились статуи; а будь кто-либо трусливым и нерадивым, приказывали они, чтобы о таком говорили мало.
Я УЗНАЛ, когда находился в Куско [96], что среди королей Ингов, королю, по называемому у них Инга, после смерти устраивали всеобщие и продолжительные оплакивания, а также совершали крупные жертвоприношения по их верованиям и обычаю; после чего среди старейшин народа обсуждалось, какова была жизнь и привычки их уже мертвого короля, и что он принес полезного государству, или какие сражения он выиграл, ежели выступал против врагов, и обсудив эти дела между собой, а также другие, нам не совсем понятные, они определяли, был ли покойный король настолько счастливым, чтобы о нём осталась достойная всяких похвал слава, для чего, дабы своей храбростью и добрым правлением он заслужил вечную память у них, приказывали они созвать именитых кипукамайо[ков] [quiposcamayos [97]], вот тогда заготавливался отчет, и умели они поведать о вещах, случившихся в королевстве, для того, чтобы сами они сообщали его другим, кто среди них избран как наилучший оратор и кто наиболее красноречив; а уж эти умеют отчитаться, соблюдая порядок, о каждом событии прошлого, как у нас рассказываются романсы и рождественские песнопения [villancicos]; и они ни чем другим не занимались, кроме как обучением и умением их [песни] составлять на своём языке, для того, чтобы они были всеми услышаны и во время празднования свадеб и других развлечений, [которые] у них специально для того устраиваются, ведь известно, о чём следует говорить о прошлых временах на подобных празднествах об умерших правителях; а если речь идёт о войне, соответственно, самым изысканным образом они рассказывали о множестве сражений, в том или ином месте королевства случившихся; и, следовательно, для каждого дела у них существовали должным образом упорядоченными их песни или романсы [98], которые, в нужное время исполнялись, дабы они воодушевляли людей, слушая их, и разумели случившееся в иные времена, оставаясь в полном невежестве. И этим индейцам, по приказу королей знавшим сии романсы, оказывали честь и покровительство, и на них была возложена важная забота обучать своих детей или мужчин своих провинций, самых осведомленных и понимающих из выявленных среди них; и потому из уст одних об этом узнавали другие, да так, что и сегодня у них рассказывают о том, что произошло пятьсот лет назад, как будто речь идет о десяти годах. [99]
И поняв, какой порядок имелся у них, дабы не забывать о том, что происходило в королевстве, следует знать, что их умерший король, если он был храбрым и хорошо проявил себя в управлении королевства, не утратив провинций, оставленных ему его отцом, не выказавшего малодушия и подлости, и не совершившего других безумий, как то: ополоумевшие князья свободно осмеливаются хозяйничать в его владении, - было дозволено и приказано самими же королями, чтобы были упорядочены хвалебные песни и чтобы в них они были всячески превозносимы и восхвалены таким образом, чтобы все люди удивлялись, слушая их подвиги и столь великие деяния; и чтобы эти [песни] не всегда и не всюду оглашались и объявлялись, а только когда было бы устроено какое-либо собрание людей, сошедшихся со всего королевства по какому-либо поводу, и когда с королем собирались главные сеньоры [тоже правители?] на их празднествах и развлечениях, или когда совершались такиc [taquis [100]] или их кутежи да возлияниях. В таких местах, знатоки романсов во весь голос, глядя на Инку, рассказывали ему о том, что его предками было сделано; а если среди королей кто-либо оказался нерадивым, трусливым, склонным к порокам и любителем почивать, не расширяя владений своей империи, они приказывали, чтобы о таких мало или вовсе не упоминали; они так [усердно] следили за этим, что, если кого-либо и обнаруживали, то его имя и потомство не забывалось, но в остальном же старались умалчивать, не считая только песен о хороших и храбрых. А поскольку они так высоко ценили свои воспоминания, что, умирая, каждый из этих столь великих правителей, выделял своему сыну единственное - власть, потому что был у них закон, чтобы богатство и королевские органы власти того, кто был королем Куско [101], не имел бы никто другой в своей власти, и не забылась бы память о нём; для чего и сооружался идол под покровами [102] (???) с очертаниями, какие они хотели бы ему придать, нарекая его именем уже умершего короля, и выносили этих идолов с тем, чтобы поставить на площади [города] Куско, в то время, когда устраивались их праздники и вокруг каждого идола этих королей находились их жены и слуги, и подходили все, приготавливая там их еду и напитки, потому что дьявол должен был говорить в тех идолах, как то у них в обычае. И у каждого идола были свои шуты или балагуры, весёлыми речами развлекавшие народ; и все сокровища, какие у правителя были при жизни, находились во владении его слуг и родственников, и оно извлекалось во время подобных праздником с большой помпой; кроме того им непременно принадлежали его чакарас [103] [chacaras], а это название поместий, где они собирали свою кукурузу и другое продовольствие, благодаря чему содержали женщин со всеми остальными родственницами этих правителей, хранивших идолов и воспоминания, хотя те уже [давно] были мертвыми. И определённо, этот обычай был достаточным основанием для того, чтобы в этом королевстве были собраны такие огромные количества сокровищ, увиденные нашими собственными глазами; и от конкистадоров-испанцев я слышал, что они, когда разведывая провинции королевства, вошли в Куско, эти идолы [там] были, и это похоже на правду, поскольку вскорости, когда Манко Инга Юпанги [104], сын Гуайнакапы, возжелал принять кисточку [корону], их публично извлекли на площадь Куско на виду у всех испанцев и индейцев, в то время там пребывавших.
Действительно, что испанцы уже завладели большой частью сокровищ, но остальное было спрятано и укрыто в таких местах, что немногие или никто не должен знать о нем, об идолах и о других их великих делах только и осталось упоминание, что в их сообщениях и в их песнях [105].
ГЛАВА XII. О том, как у них были хронисты [летописцы], чтобы узнавать с их помощью об их событиях, и порядок кипу, каким он был [раньше], и каков он сейчас.
Как уже было нами написано, Инги установили порядок, как выносить идолы на свои праздники, и чтобы некоторым, наиболее мудрым из них, отдавалось предпочтение, чтобы из песен знаемы были жития правителей, каковы они были [сами], и каковы они были [в делах] управления королевства, для цели мною уже названной. И следует также знать, что кроме того, это был их обычай, и часто используемый и соблюдаемый закон, выбирать во время его царствования или владычества одного из трёх или четырёх самых старых мужчин своей народности, которым, видя, что для этого они были умелы и пригодны, им приказывали, чтобы все дела, произошедшие в провинциях за время их царствования, будь они удачные или же напротив, [всё равно] закрепили их в памяти, и о них да составили и упорядочили песни, дабы чрез звучание то смогли бы в будущем понять минувшее, но так, чтобы песни те не были ни известны народу, ни высказаны иначе, как только в присутствии правителя. И вынуждены были те, кто должен был этим заниматься при жизни короля, ни рассказывать и не говорить ни о чем, касавшемся его, а потом, уж после его смерти, преемнику верховной власти говорили такие слова: "О великий и могущественный Инга, Солнце и луна, земля, горы, деревья, камни и твои родители оберегали тебя от несчастья и, похоже, сделали процветающим, счастливым и удачливым среди всех родившихся [на свете]! Знай, что дела, случившиеся при твоём предшественнике, таковы". А затем, говоря это, устремив глаза долу и опустив руки, с превеликим смирением они извещали и сообщали обо всём, что знали, что у них неплохо получалось, поскольку среди них есть много людей с отличной памятью, проницательным умом и здравого суждения, настолько полные сведений, как будто они свидетели, такие как мы здесь [и сейчас], слушающие их. И вот, сказав это, сразу как то королю стало ведомо, он приказывал созвать других своих старых индейцев, которым наказывал, чтобы они позаботились узнать песни, которые те закрепили в своей памяти, и привели в должный порядок другие, новые, из тех, что произошли за время его царствования, и какие вещи были израсходованы и что уплачивали провинции, [всё то] записывалось бы в кипу, дабы было известно, что давали и платили в виде податей, [после того, как] он умрёт, да и за время правления его предка. И если, конечно, не был то день великого веселия или иной день оплакивания и печали по поводу смерти какого-либо брата или сына короля, потому что именно в такие дни было дозволено сообщать об их величии, происхождении и появлении, а в другие дни никому не позволялось говорить об этом, ибо так было установлено их правителями; и если подобное совершалось, то таких наказывали строго.
Кроме того у них был и другой устав, [из коего] знали и ведали о том, как нужно было осуществлять взимание податей, [управление] провинциями, обеспечение, будь то при прохождении короля с армией, будь то при посещении им королевства, или не вникая во всё это, разуметь, что поступало в хранилища и платили подданные, таким образом, чтобы не нанести им [какого-либо] убытку, так ладно и толково, что наголову превосходили мастерство письменности, использовавшееся мексиканцами для их подсчетов и торговли. И это были кипу, являющие из себя большие нити связанных веревок, и те, кто этим занимался, были счетоводами, ведавших числом этих узлов, с их помощью они предоставляли сведения об осуществлённых расходах или о других вещах, случившихся много лет тому назад; и этими узлами они считали от одного до десяти, и от десяти до ста, а от сто до тысячи; и [в] одной из этих нитей содержится подсчет [чего-то] одного, а в другой - другого, и таким образом это делается, что для нас этот счет остроумен и таинственен, а для них самый заурядный. В каждой столице провинции были счетоводы, называемые кипукамайо [106] [ки] [quiposcamayos], и с помощью этих узлов они вели исчисление и учёт необходимых податей, уплачиваемых жителями того района, начиная с серебра, золота, одежды и скота, и заканчивая дровами, и другими куда более незначительными вещами; и с помощью этих самых кипу по истечении одного года, или десяти, или двадцати, извещали того, кому было поручено собирать отчет[ы]; и столь хорошо это делалось, что и пару альпаргат [107] нельзя было утаить [108].
Я недоверчиво относился к этому учёту, и хотя я слышал утверждения и разговоры о нём, многие из них я считал сказками; но когда я находился в провинции Хауха [Xauxa], [а именно] в том месте, что называют Майкавилька [109] [Maycavilca], я попросил у правителя Гуакорапора [Гуакра Паукар], [110] чтобы он таки объяснил мне вышеупомянутый учёт, таким образом чтобы я развеял свои сомнения и удостоверился, что ему можно было доверять и считать правдивым; и затем он приказал своим слугам прийти с кипу. А поскольку этот правитель, как для индейца, был очень умным и осведомленным, с большой легкостью он удовлетворил в мое требование и сказал мне, что, дабы мне лучше это понять, мне стоило бы заметить, что всё, что он с своей стороны отдал испанцам с тех пор, как вошел губернатор Дон Франсиско Писарро в долину, находилось там чётко без какой-либо недостачи; и вот я увидел учёт золота, серебра, одежды, которую давали со всей кукурузой, скотом и другими вещами, от чего я поистине удивился. И нужно знать другое, что для меня несомненно: поскольку велись таки длительные войны и бесчеловечность, на лицо были кражи и тирании, учинявшиеся испанцами по отношению к этим индейцам, которые, если бы не имели такого великолепного порядка и слаженности, полностью были бы все истреблены и уничтожены; но они, как [люди] сведущие и разумные, и такими мудрыми государями обучены были, что среди всех было принято, что, если войско испанцев проходило через какую-либо из провинций, и если причинялся какой-нибудь вред, которого никоим образом нельзя было избежать, как то: уничтожение посевов, ограбление домов, нанесение иного тяжкого урона, кроме этих, чтобы во всех остальных районах имевшихся на королевской дороге, где проходили наши [войска], их счетоводы, которые снабжали бы наилучшим образом, какой им был под силу, чтобы под предлогом недостачи, их не уничтожили полностью, и так они хлопотали. И после того, как понесли расходы, правители, собравшись вместе, видели учетные кипу и с их помощью, если кто-либо потратил больше, чем другие, те, кто хуже был обеспечен, платили это, так что все уравновешивалось.
И в каждой долине этот учёт имеется и сегодня, и всегда в постоялых дворах столько счетоводов, сколько в ней [долине] управителей, и каждые четыре месяца они предоставляют свои отчеты вышеупомянутым способом. И с имевшимся порядком, они могли перетерпеть такие крупные сражения, что, если бы соизволил Бог, чтобы они остались: с хорошим обхождением, какое нынче им устроено, и с должным порядком и правосудием, какое имеется, то ожили бы и возросли в числе они, чтобы как-нибудь вновь стало это королевство тем, каким оно было, хотя я думаю, не будет ли это слишком поздно, а то и вовсе не сбудется такое. Поистине, я увидел селения и селения довольно большие, и пройди по нему хоть раз христиане-испанцы, оставалось оно таким, как будто прошелся по нему огонь; а поскольку люди не были столь разумными, и одни другим не помогали, погибали вскорости от голода и болезней, потому что среди них мало милосердия и каждый - хозяин своего дома, и больше его ничего не волнует. А сей же порядок в Перу существует только благодаря правителям, повелевавшим его придерживаться, и умели они внедрить его во все дела, столь великие, как мы это видим относительно находящихся у нас здесь, и других значительных вещей. Итак, я продолжу.
Нужно заметить, что, когда король-владыка посылал кого-либо из знатных орехонов из Куско, получить отчет от губернаторов, [и] если тот по причине заболевания в дороге умирал, после, в селении или в месте, где смерть его настигла, учиняли допрос свидетелям-местным жителям, как сие произошло, и посылал он [губернатор?] правителю вестников, где бы тот ни был, а у погибшего извлекали внутренности, несли их из [этого] селения в селение, откуда он вышел, и предоставляли их управителю с индейцами, которые клялись [111], что видели, как он умер и определяли болезнь, имевшуюся у него, так они боялись королей, что делали [даже] это. И если какой-либо орехон спускался в равнины или в другую землю с полномочиями получить отчет, на дорогу выходили к нему навстречу и принимали его с большим почётом, уважали его также, как в Испании, похоже, почитают Президента Королевского Совета, если бы он прошел через то место, объезжая с инспекцией и тщательно собирая отчеты по [своему] делу.
Комментарии:
95 DGH: Camayoc. Чиновник, или министр двора, тот, что печётся об имениях, или каком-нибудь поле - chacara. Что примечательно, камайок входит в многочисленные слова в значении «деятель», «делатель».
96 В августе 1550 г.
97 DGH: Camayoc. Чиновник, или надсмотрщик, тот, кто занимается поместьями, или какой-нидуь чакарой. Quipo – кипу. Примечательно, что у Ольгина также есть слово: Qquipo. Колючка, приклеивающаяся к одежде.
98 В Испании на то время как раз был расцвет нового романса (прим. ред.).
99 Примечание довольно интересное, если учесть, что никаких сведений о таких датах ни кем из хронистов не приводятся, в том числе и самим Сьеса де Леоном, чтобы можно было чётко установить откуда он взял это утверждение. (прим. ред.).
100 В оригинале рукописи 1880 ошибочно: Triquis. Собственно, хореографические постановки песен и танцев. DGH: Taquini, или taquicuni. Песня без танца или танец с напевом.
101 Интересно, а были и другие короли в таком случае? (прим. ред.).
102 В рукописи 1870 года: manto – накидка, но редакторы поставили de mano, т.е. – ручной, небольших размеров. Скорей всего этот вариант больше похож на правду. (прим. ред.). Примечания Талаха В.Н.: «полагаю, речь идет все-таки об "идоле под покровами", то есть, царской мумии, об их почитании в Кориканче достаточно подробно пишет Инга Гарсиласо».
103 Похоже, речь идет о корпоративных землях, принадлежащих роду. Это слово часто употреблялось хронистами, но такого слова нет в словаре Ольгина, но есть такие слова: Chhacra. Имущество/поместье обрабатываемых полей или садов. Chhaacraractayapuni. Обрабатывать поместье. Chhacracamayoc. Тот, кто живёт от посевов, или крестьянин, или мажордом поместий. Chhacra yapuy camayoc. Тот, кто нанимается на работу для вспашки, oyapuchicuk mincachicuk.
104 В изд. 2005: Mango Inga Yupangue.
105 Примечание радакторов в изд. 1880: «Двадцать лет спустя после того, как это было написано, лиценциат Поло де Ондегардо, обнаружил тайники, в которых индейцы прятали вышеназванных идолов, или, возможно, тела Ингов и Койи, забальзамированных и обернутых в одежды, чтобы отдавать им втайне дань уважения и проводить по обычаю ритуалы.
106 Прим. 1880: в оригинале quippucamayoc.
107 обувь.
108 Из чего следует, что обувь выдавалась определённым лицам и по определённым датам, и имена этих людей и даты также фиксировались в кипу. Схожий случай описывается в другом источнике. Бернабе Кобо "История Нового Света", Севилья, 1892, том 3, стр. 295: "Вместо письма они использовали нити или тонкие шнуры из шерсти, наподобие тех, что мы нанизываем четки, которые называют Киппо, и с помощью этих памяток и списков они сберегают память о своих делах, и отчитываются о приходе и расходе министры двора и учетчики Инги. Книгой или тетрадью им служит пучок этих кипо, у которых разнообразные нити различных цветов, и на каждой имеются разные узлы и завязки, они являлись числами и обозначениями [figuras - или изображениями, так как это слово в испанском обозначало что-то визуальное], означавшими различные вещи. Сегодня встречается много связок этих кипу, очень древних, различных цветов, с множеством узлов, которые, как поясняют индейцы в них сведущие, объясняют многие дела старины, содержащиеся в них.". У него же мы встречаем пассаж о том, как по кипу нашли конкретного человека, проводника при постоялом дворе (испанское название - Tambo de Cordoba), убившего одного испанца. Человек этот был из вполне определенного селения - Guaytara. Так вот что пишет Бернабе Кобо, стр.297: "Когда прошло шесть лет [с даты убийства]...Обнаружили Кипукамайоки [поскольку "губернатору посоветовали провести следствие, чтобы узнать индейца, приставленного проводником к испанцу", он и решил у них допытаться] с помощью своих кипу индейца, являвшегося тем, которого приставили в качестве проводника вышеназванному испанцу, когда он ушёл из того постоялого двора". И что примечательно, дальше Кобо пишет, в противовес этой исторической справке, что индейцы Перу вели счет точно так же как и жители Месоамерики или Старого Света. Т.е. он четко разграничивает числовое и повествовательное значение кипу. Маленький список вопросов: 1) Как можно точно на нитях зафиксировать КОНКРЕТНОЕ ИМЯ человека и НАЗВАНИЕ СЕЛЕНИЯ, а также название ПОСТОЯЛОГО ДВОРА, где это событие произошло?. 2) Как можно было четко увязать первое с тем, что всё это было зафиксировано ещё и в совершенно определённую дату? . 3) По какому именно параметру вычислили Кипукамайоки, что именно произошло в ТОТ день и что именно ТОТ индеец оказался убийцей? . Это уже смахивает на неплохую детективную историю: ). Краткий Итог: 1) Выход проводника из Постоялого двора - событие - сопровождался фиксированием в кипу. Т.е. обязательно должен присутствовать глагол "вышел откуда-либо" - действие и место действия. 2) Фиксировалось Имя, и похоже, Селение, откуда он родом (хотя возможен вариант, что данный постоялый двор обеспечивал обслугой какой-то определенный населенный пункт). В любом случае, у нас есть один ключ – Guaytara. 3) Данные сведения хранились в кипу больше Шести лет, никуда при этом не выбрасываясь и бережно хранясь. 4) Фиксировалась Дата (а иначе как отличить, что совершенно разные события не напластовывались: напр, два разных Хуана прошли в один и тот же день, но в разные годы?). Не, всё чётко блюли. 5) Фиксировалось Имя Испанца, т.е. постояльца. Иначе вряд ли можно было заявить, что речь шла об индейце, "приставленного ВЫШЕНАЗВАННОМУ испанцу", т.е. совершенно конкретному живому существу из плоти и крови (на тот момент: ) ). На лицо все необходимые для построения предложения составные части: глагол-сказуемое (действие), подлежащее (имя), определения (названия, место действия), косвенные падежи (приставлен к кому?). Может ли быть, что единичный случай, произошедший шесть лет назад можно вспомнить во всех подробностях, и ГЛАВНОЕ, что этот самый случай (обычный отъезд постояльца в захолустной гостинице) есть такая уж важность передавать из уст в уста, можно сказать из поколения в поколение, и полагаться на свою память? . Кобо ясно подчеркивает, что из кипу взято событие, на кипу полагались, на него одного, а не на память. Полагались на документ, составление которого было обязательным в Перу, дабы потом вспомнить былое, во всех подробностях.
109 1880: Marcavillca с примечанием, что в рукописи шло Maycavilca, и Maricabilca в Главе LXXXIV Первой Части.
110 Guacorapora [Guacra Paucar];. В 1880: в их рукописи значилось: Guacoa (сильно искажено) para que me.
111 Клятвы были не в ходу у индейцев при Ингах, так что здесь, похоже, какой-то другой обычай (прим. ред.).
Източник: http://www.vostlit.info/Texts/...
До того были:
https://cont.ws/post/368910 Кипу - не просто узелки на память?
https://cont.ws/post/368904 ПОЧЕМУ ИНКИ БОРОЛИСЬ С ГРАМОТНОСТЬЮ
Оценили 16 человек
27 кармы