... почти тысячу лет русские... принадлежали не к нашей Западной цивилизации, но к византийской, - сестринскому обществу... [Чтобы обезопасить себя от завоевания и насильственной ассимиляции со стороны Запада], российские члены византийской семьи всегда резко противились любой угрозе попасть под влияние Западного мира, [и для этого] они постоянно заставляют себя овладевать достижениями западной технологии...
... Большевики бросились вдогонку западной Промышленной революции. И только-только им удалось это сделать, как Запад сделал новый рывок вперед, овладев "ноу-хау" производства атомной бомбы...
Цитата взята из очерка А. Дж. Тойнби, опубликованного в августе 1947 года.
Тойнби, Арнольд Дж., «Цивилизация перед судом истории. Мир и Запад», - М.: АСИ: Астрель; Владимир:ВКТ, 2011
Можно ли было России догнать эту революцию, нарушить монополию Америки на Большую Дубину (о чем Тойнби на момент написания своего очерка еще не знал), не обладая необходимыми для такой гонки качествами ? – Конечно, нет. А нужными для нее качествами были как раз элементы вынесенного в заголовок «Тройственного Союза».
Имеется в виду чудодейственный и неразрывный Союз образования, науки и промышленности, необходимый каждой стране для того, чтобы ее гражданам хорошо и спокойно в ней жилось. И чтобы многие из этих граждан могли стать сами себе эксплуататорами: имели возможность и желание никогда в жизни не «горбатиться». То есть, работать в удовольствие, - заниматься любимым делом.
Повторю часть цитаты из прошлого материала (https://cont.ws/post/366520 ): При всех издержках разнонаправленных модернизаций – имперской, советской и современной, - Россия обрела по их итогам в высшей степени обучаемое общество. Обучаемость – качество, о котором постоянно забывают политологи и социологи, - не сваливается с неба и не возникает само собой.
... Будучи приобретено, оно уже не может быть отнято. Его неспособны выкорчевать даже длительные периоды бедности и потрясений в обществе.
Верность этого утверждения убедительно доказывается событиями, происходившими в Советской России в период между двумя мировыми войнами и в ходе Второй Мировой. Когда практически с нуля в стране была создана промышленность, способная выпускать оружие такого, в конечном итоге, качества и в таком количестве, которые позволили нашей стране отбить натиск всей Европы вкупе с якобы не присоединившимися к этой орде ГлавВампирами. Когда разоренная революцией, гражданской войной и интервенциями предков наших нынешних «партнеров» Россия смогла в нужный момент осуществить удивительнейшее по скорости и масштабам перемещение значительной части наших предприятий за Урал. А там в кратчайшие сроки возвести цеха и наладить в них выпуск жизненно необходимого стране оружия, умудряясь при этом постоянно повышать его качество.
Ибанцам, визжащим об отсутствии в России даже наметок стратегического планирования, невдомек, что без стратегического планирования, - то есть, без предварительного строительства на востоке страны мощных источников электроэнергии, подъездных путей, и т.д. и т. п. - этого «великого переселения заводов», например, просто не могло быть.
Таким стратегическим видением быстро обучаемые россияне отличались с давних времен. Иногда даже опережая свое время.
----------------
Про идейного вдохновителя создания Московского Университета и говорить много не приходится, - настолько известна всем его история. Твердо веривший в свою звезду деревенский мальчишка, своим ходом (без знакомств и связей) добрался до столицы и вырос в ученого мирового масштаба. Способствовал открытию в 1755 году первого в России университета.
А.С. Пушкин справедливо писал о титане русской и мировой науки XVIII столетия: «Соединяя необыкновенную силу воли с необыкновенною силою понятия, Ломоносов обнял все отрасли просвещения. Жажда науки была сильнейшею страстию сей души, исполненной страстей. Историк, ритор, механик, химик, минералог, художник и стихотворец, он все испытал и все проник...» В деятельности М.В. Ломоносова отразились вся мощь, красота и жизнеспособность российской науки, вышедшей на передовые рубежи мирового научного знания, успехи страны, сумевшей после преобразований Петра I значительно сократить отставание от ведущих держав мира и войти в их число. М.В. Ломоносов придавал огромное значение созданию системы высшего образования в России.
В соответствии с планом М.В. Ломоносова в Московском университете были образованы 3 факультета: философский, юридический и медицинский. Свое обучение все студенты начинали на философском факультете, где получали фундаментальную подготовку по естественным и гуманитарным наукам. Образование можно было продолжить, специализируясь на юридическом, медицинском или на том же философском факультете.
Уже в преамбуле указа об учреждении университета в Москве отмечалось, что он создан «для генерального обучения разночинцев»: «В университете тот студент почтеннее, кто больше научился; а чей он сын, в том нет нужды». За вторую половину XVIII века из 26 русских профессоров, которые вели преподавание, только трое были из дворян. Разночинцы составляли в XVIII веке и большинство учащихся. Наиболее способных студентов для продолжения образования посылали в зарубежные университеты, укрепляя контакты и связи с мировой наукой.
В 1759 году Ломоносов занят устройством гимназии и составлением устава для неё и университета при Академии, причём, опять всеми силами отстаивает права низших сословий на образование, возражая на раздававшиеся вокруг него голоса: «куда с учёными людьми?». ... Учёные люди — доказывает Ломоносов, — нужны «для Сибири, для горных дел, фабрик, сохранения народа, архитектуры, правосудия, исправления нравов, купечества, единства чистые веры, земледельства и предзнания погод, военного дела, хода севером и сообщения с ориентом (востоком)»
http://www.msu.ru/info/history.html
А до появления на Руси ученых людей, башковитые россияне обучались на практике повседневной, - и не очень – жизни.
.. Добыча и переработка нефти в России началась почти за полтора века до того, как нефтяной бум охватил весь мир. У истоков этого промысла стоял Федор Савельевич Прядунов (1694–1753), - родом из крестьян, из северного города Каргополь (расположенного на территории нынешней Архангельской области). Сумевший разбогатеть на самородном серебре, обнаруженном им с двумя компаньонами в 1732 году, во время экспедиции на остров Медвежий в Баренцевом море.
Сохранились упоминания о том, что аудиенцию Прядунову и его товарищам дала сама императрица Анна Иоанновна. Она пожаловала каждому из первооткрывателей по 3 тысячи рублей. В 1736–1737 годах из найденного прядуновской экспедицией серебра на монетном дворе в Петербурге были отчеканены рубли. Некоторые самородки с Медвежьего острова описаны Михаилом Ломоносовым в «Минералогическом каталоге». Они, вроде бы, и по сей день остаются крупнейшими из найденных на территории России.
Во время одного из путешествий Прядунов услышал рассказы горнодобытчиков о необычной маслянистой жидкости, которая выбивается из-под земли на реке Ухте, притоке Печоры. Эта жидкость отлично годилась для смазывания колес на телегах и к тому же превосходно горела. Сомнительно, что добыча «горного масла» могла принести больше прибыли, чем серебро или медь, но тяга к первооткрывательству и природное любопытство сделали свое дело: в начале 1740-х годов Прядунов отправился на поиски и вскоре нашел на Ухте место, где нефтяной ключ бил прямо со дна реки.
В 1745 году, вложив все имевшиеся средства, он построил небольшой примитивный заводик по добыче нефти прямо на Ухте. После многочисленных ходатайств Берг-коллегия – учрежденный Петром I орган управления горнорудной промышленностью – выдала разрешение на пуск производства.
Первую нефть из ухтинской воды получили весной 1746 года. Добыча велась кустарным способом. Все работы проводились самим Прядуновым, его сыном Степаном и несколькими наемными рабочими, с которыми хозяин расплачивался «хлебом и харчами». Непосредственно над нефтяным ключом на дно реки был поставлен четырехугольный деревянный сруб. Внутри него находился чан с проделанными в днище отверстиями. Нефть из источника попадала в чан через отверстия, а проникновению внутрь воды препятствовал сконструированный Прядуновым водорез[10]. Рабочие становились по краям сруба и ковшами с длинными рукоятями вычерпывали нефть из чана.
В 1747 году работы были продолжены, и за два сезона, пока действовало освобождение от пошлины, прядуновской команде удалось добыть 40 пудов сырья. Собрав его в бочки, нефтепромышленник отправился в Москву. В марте 1748 года в лаборатории Берг-коллегии Прядунов получил из сырой нефти путем «передвоения» керосиноподобный продукт.
Сама по себе идея дистилляции нефти и разработанная народным умельцем технология были поистине революционными. Придумать нечто подобное западные инженеры смогли только спустя столетие.
Пробы «горного масла» Федор Савельевич отправил в Гамбург. Немецкие физики и химики дали заключение о высоком качестве сырья. После этого Берг-коллегия повелела Прядунову поставлять сырую и переработанную нефть в Главную московскую аптеку «для аптекарских потреб на расходы». Кроме того, «двоенную» нефть в смеси с растительным маслом применяли для освещения, а также в военных целях: заказы на пробные партии сырья сделали оружейные заводы в Туле и Подмосковье. Нефть из своих родных мест использовал для исследований и Михаил Ломоносов.
После удачных опытов в лаборатории Прядунов устроил цех по переработке нефти рядом с промыслом. Он сконструировал по собственным чертежам нефтеперегонную установку, сделал склад для хранения сырья и пустой тары, а также построил ремонтную мастерскую. Добытая нефть хранилась в вырытых в земле колодцах. В XX веке историкам удалось восстановить внешний облик прядуновского сооружения: нефтеперегонная установка состояла из медного котла объемом около 200 литров, медной трубы для отвода паров из котла и печи-топки из окварцованного известняка.
Удары судьбы
Казалось, дела энтузиаста-нефтяника пошли в гору, но на его пути встали природные катаклизмы и административные препоны.
Ледоход и весеннее половодье в 1748 году оказались особенно разрушительными. Пока Прядунов был в Москве, оставленный без присмотра заводик был уничтожен. Для его восстановления нужны были деньги. К тому же Федору Савельевичу необходимо было платить десятину, из-за чего доходы едва перекрывали расходы на добычу, переработку и транспортировку нефти. Без учета налогов, себестоимость пуда готовой продукции достигала 11 рублей – слишком много для товара, спрос на который был крайне неустойчив.
Однако самое страшное для Федора Савельевича заключалось в том, что у влиятельных чиновников и богатых купцов после всего произошедшего пропал всякий интерес к нефти. Они сочли ее абсолютно бесполезным и ненужным веществом. Вновь заинтересовать сильных мира сего чудесными свойствами «желтого масла» у Прядунова не получилось.
Пока Прядунов-старший пытался уладить в Москве все дела, его сын Степан вернулся на Ухту, где под его руководством производство было восстановлено. В летний сезон 1749 года удалось добыть и поставить в Москву 22 пуда нефти, но добиться хотя бы безубыточности Прядуновым не удалось. От планов по строительству большого нефтеперегонного завода в Архангельске нефтедобытчику также пришлось отказаться.
Казначейские чиновники и кредиторы тем временем становились все более нетерпеливы, и в конце концов Федор Савельевич был вынужден признать себя банкротом.
В 1752 году Прядунова схватили и бросили в долговую тюрьму. Его задолженность по неуплаченной десятине составляла всего 35 рублей 23 копейки, но у разорившейся семьи не было даже и этой суммы. В марте 1753 года первый русский нефтяник, так и не повидавшись с родными, отдал богу душу в тюрьме...
Прядуновский заводик за 22 года существования выдал 220 пудов нефти. Это третья часть всей нефти, добытой в России в XVIII столетии.
Прошло еще почти сто лет, прежде чем купцы и промышленники вновь заинтересовались нефтяными запасами Русского Севера...
-----------------
Сидору Шибаеву (1817/или 1819 – 1888) реализовывать свои замыслы было легче, чем Федору Прядунову, - он происходил из старообрядческой купеческой семьи, а деловую карьеру начал на мануфактуре купцов Морозовых. Которые, как и Шибаевы, были старообрядцами, и две семьи издавна знали друг друга.
Тем не менее не всякий даже и при таких стартовых возможностях смог бы добиться того, чего добился Сидор Шибаев: в те времена он оказался едва ли не единственным предпринимателем, добившимся больших успехов одновременно в текстильной и нефтяной промышленности.
... Морозовы владели ткацкими фабриками в московском регионе и нуждались в отбельно-красильном предприятии, которое бы обслуживало их производство. В 1844 году на полученный от Морозовых заем, Сидор основал отбельно-красильную фабрику в селе Светлое Озеро, в 20 верстах от Богородска (ныне – Ногинск Московской области).
Молодой фабрикант был прирожденным организатором. За несколько лет ему удалось поставить дело таким образом, что к нему за отбелкой тканей обращались не только Морозовы, но и другие фабриканты. Продукция шибаевского завода считалась первоклассной.
В 1857 году купец приобрел небольшой участок земли в селе Истомкине на берегу реки Клязьмы, поблизости от Богородска. Там он выстроил ткацко-механическую, ситценабивную и красильную фабрику. Промышленный конгломерат был организован с невероятным размахом. В цехах предприятия работали 156 самоткацких станков, 10 красильных барок, две паровые машины и две набивные одноколерные машины. На фабрике трудились 500 рабочих. Они красили и набивали до 90 тысяч кусков ситца в год.
К 1873 году на истомкинской фабрике работали уже свыше полутора тысяч человек. Годовая производительность выросла до 230 тысяч кусков готового материала. Предприятие приносило своему владельцу до 2 миллионов рублей в год.
В последующие годы Сидор Мартынович развернулся еще больше. В 1880 году он приобрел ткацкую фабрику купца Скороспелова, модернизировал ее и объединил мощности двух предприятий. Теперь на заводе работало 350 новейших ткацких станков, производивших самые дорогие и востребованные виды одежных тканей – плис, молескин, полубархат. ..
Занимая уверенные позиции на российском рынке, Шибаев был готов к борьбе за иностранного клиента. Однако вместо выхода на зарубежный рынок он пустил весь свободный капитал в новое для него дело – в переработку нефти.
Сотни машин и механизмов на шибаевской фабрике требовали регулярного ухода, профилактики и ремонта. В первую очередь, их необходимо было смазывать. Самые распространенные в то время машинные масла на основе растительных жиров казались анахронизмом и со своей задачей не справлялись. В качестве смазочных материалов использовали и нефтяные остатки, которые получаются при производстве керосина. Тогда же на рынке появились и первые минеральные масла, полученные в результате перегонки нефти. Однако пользоваться результатами чужого труда предприимчивый фабрикант не хотел. Он решил убить двух зайцев сразу: обеспечить свой завод машинным маслом нового поколения, да еще и заработать на этом.
В 1878 году Шибаев посетил Баку. На Апшеронском полуострове действовало 130 нефтеперерабатывающих заводов, которые суммарно производили 4 миллиона пудов керосина в год. Сырая нефть и нефтепродукты стоили втрое дешевле, чем в Москве. Сидор Мартынович понял, что, если начинать собственное нефтяное дело, то делать это нужно в Баку ( стратегическое мышление, в долгую – shed ). Он быстро разглядел свободную нишу на активно развивающемся рынке: заводы нуждались в серной кислоте для очистки дистиллятов, а ее в достаточном количестве не было. Поэтому первым делом промышленник основал фабрику по производству этой серной кислоты.
В начале следующего года (1879) Шибаев приобрел нефтеносный участок размером в 3,5 десятины и пригласил французского химика Жана Тисса для проектирования и строительства заводов по производству стеклянной посуды и нефтяных смазочных масел. Заводы были построены и пущены в эксплуатацию в том же 1879 году. Попутно Сидор Мартынович наладил поставки серы из Сицилии и селитры из Чили для сернокислотного завода: дагестанское сырье оказалось очень некачественным.
В 1882 году масло, произведенное на заводе Шибаева в Баку, было представлено на московской выставке и получило награду высшей пробы. К тому моменту годовая выручка предприятия составляла 100 тысяч рублей, работало на нем 150 человек. Продукция поставлялась не только в крупные российские города, но и за границу. В 1884 году на базе шибаевского торгового дома было зарегистрировано «Товарищество производства русских минеральных масел и других химических продуктов “С. М. Шибаев и К”». Основной капитал предприятия составил 1,5 миллиона рублей.
На место управляющего бакинского отделения товарищества был приглашен видный нефтепромышленник Виктор Иванович Рагозин (1833–1901), которого считают одним из основоположников отечественной нефтяной отрасли. Его собственное предприятие разорилось из-за тактических просчетов в управлении финансами, но оставить нефтяное дело он не мог и потому пошел на службу к Шибаеву. Сидор Мартынович очень ценил своего управляющего за его опыт и знания: в 1870-е годы Рагозин наладил производство и сбыт минеральных смазочных масел – «олеонафтов». Вместе с Рагозиным в компанию пришел сотрудник Рагозина, доктор химии Густав Шмидт, который возглавил нефтеперегонный завод Шибаева.
Благодаря деятельному участию Рагозина и Шмидта компания Шибаева превратилась в одно из ведущих отечественных предприятий по производству смазочных масел. Минеральные масла «Спинвель», «Лубрин», «Цилиндоль», «Барилион» и другие быстро завоевали популярность на внутреннем и зарубежном рынке.
В 1885 году продукция товарищества Шибаева получила золотую медаль на Всемирной выставке в Антверпене. В 1889 году шибаевские масла вновь были отмечены золотом на Всемирной выставке в Париже. По итогам года товарищество «С. М. Шибаев и Компания» добыло 3,3 миллиона пудов нефти и произвело 2,4 миллиона пудов керосина. По объемам добычи компания поднялась на четвертое место в России, уступая лишь фирме братьев Нобелей, Бакинскому нефтяному обществу и Каспийско-Черноморскому нефтепромышленному и торговому обществу.
Но за год до парижского триумфа компанию постигла невосполнимая утрата: 30 августа 1888 года Сидор Мартынович скоропостижно скончался. Его похоронили на Рогожском старообрядческом кладбище в Москве. Бразды правления в нефтяном товариществе, как и на текстильной фабрике, приняла вдова Шибаева, Евдокия Викуловна.
На момент смерти своего основателя нефтеперегонный завод представлял собой огромное предприятие, оснащенное по последнему слову техники. В цехах располагались 5-кубовая керосиновая батарея, две 8-кубовые батареи, 15-кубовая масляная батарея, 10-кубовая масляная батарея, 9-кубовая батарея периодического действия, три маслоочистительные установки. Имелись также сернокислотный завод, установка по получению каустической соды, механическая мастерская с многочисленными станками, работавшими от паровой машины, и собственный нефтепровод.
В 1896 году компания увеличила основной капитал до 3,5 миллиона рублей. Участие во Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде завершилось для нее триумфально: товариществу предоставили право размещения государственного герба на своей продукции.
Столь высокая награда была присуждена товариществу Шибаева «за производство нефтяных продуктов, в основном смазочных масел, прекрасного качества в обширных и возрастающих размерах, за введение усовершенствований, за попечение о рабочих и ведение завода русскими техниками».
Под конец жизни у Евдокии Шибаевой недоставало сил для управления предприятием, а от желающих купить доходный бизнес отбоя не было. В 1897 году 70 % акций товарищества были проданы голландскому нефтепромышленному обществу во главе с банкирскими фирмами Laboushere Oyens & Co. и H. Oyens & fils. Спустя год нидерландцы уступили свою часть компании английским инвесторам, которые учредили компанию The Shibaieff Petroleum Company. Наконец, к началу Первой мировой войны «Ново-Шибаевская нефтяная компания», как стало называться товарищество после очередной реорганизации, была поглощена корпорацией Royal Dutch Shell
---------------------
Уже упоминавшийся выше Виктор Рагозин (1833–1901) родился в небогатой дворянской семье, проживавшей в Подольском уезде Московской губернии.
В 20 лет Виктор окончил физико-математический факультет Московского университета, и до 29 лет успел послужить в Московском коммерческом суде, выйти в отставку, уехать в провинциальную Кострому, примкнуть там к революционному обществу «Земля и воля», поработать домашним учителем, жениться на своей ученице, - дочери совладельца пароходной компании «Дружина» Александра Шипова. А в 1862 году на два месяца попасть в Петропавловскую крепость. И пребывание в ней поставило Рагозина на путь, к которому, как оказалось и лежала его душа: на путь предпринимательства, изобретательства и научных исследований.
Для начала Шипову пришлось приложить немало усилий, чтобы добиться освобождения зятя под собственное поручительство. И до 1868 года Виктор находился под надзором в Нижнем Новгороде, ставшем для него второй родиной, где он активно занимался земской деятельностью, строительством городского водопровода, открывал благотворительные фонды, участвовал в создании лесного законодательства, организации судоходства. В 1870 году он вступил в купеческое сословие, причем довольно скоро попал в первую гильдию, которая объединяла самых успешных торговцев..
В 1874 году благодаря Рагозину на Волге первые нефтеналивные суда: ему пришло в голову соорудить деревянное судно с внутренней палубой для перевозки нефти наливом. Он устроил в своей нижегородской квартире небольшую лабораторию по изучению химических свойств нефти и мазута, которым на Кавказе издавна смазывали колеса телег. В конце концов Рагозин и его помощники сумели добиться извлечения до 60 % ценных веществ из отходов нефтяного производства, а при вторичной переработке остатков энтузиасты смогли получить еще более ценные продукты.
Нефтяники 70-х годов XIX века сетовали на то, что из русской нефти не удается получить так много керосина, как из американской. Виктор Рагозин превратил этот кажущийся недостаток в достоинство: присутствие значительного количества высококипящих продуктов давало возможность получить из добываемой на Каспии нефти тяжелые масла, служившие превосходным смазочным материалом. Так, благодаря настойчивым опытам Рагозина, возникло целое направление в нефтяной промышленности, без которого технический прогресс XIX–XX столетий был бы невозможен.
Однако успешные лабораторные эксперименты были лишь началом дела. Необходимо было выработать и внедрить технологию производства тяжелых масел в промышленных масштабах. Новоиспеченный изобретатель подавал прошения на высочайшее имя, чтобы ему разрешили открыть заводы по производству смазочных материалов, которые бы облагались умеренным акцизом. Его попытки увенчались успехом. В результате в Поволжье были построены два нефтеперерабатывающих завода: в 1877 году – в Балахне Нижегородской губернии, а в 1879-м – в усадьбе Константиново Ярославской губернии. На них трудились собранные со всей России лучшие инженеры, которым предоставлялась полная свобода действий. Первое предприятие производило 100 тысяч пудов смазочных материалов в год, второе выдавало 400 тысяч пудов готовой продукции.
Разработками Рагозина заинтересовался великий русский химик Дмитрий Иванович Менделеев (1834–1907). Константиновский завод открывался при его непосредственном участии. Ученый дал ценные рекомендации, в соответствии с которыми нефть перерабатывалась с минимальным количеством отходов. В результате получались высококачественные керосины и масла. Именно на Константиновском заводе были заложены основы современных технологий производства нефтепродуктов. Так, Менделеев предложил перегонять сырую нефть, а не остатки, чтобы керосин стал побочным продуктом и его себестоимость снизилась.
Рагозин был не только теоретиком, но и практиком. С самого начала он был озабочен вопросом сбыта российских нефтепродуктов на зарубежном рынке. Виктор Иванович прекрасно понимал, что переработку нефти выгодно производить на месте сбыта. Он опасался, что иностранные компании будут закупать в России дешевое сырье, перерабатывать его у себя и продавать с большой наценкой. В этом случае основная часть прибыли доставалась бы иностранцам. Поэтому дальновидный предприниматель решил сыграть на опережение и познакомить мир с русскими маслами.
В 1878 году он вывез за границу первую партию масел с завода в Балахне. Они произвели фурор в Европе, получив в последующие пять лет золотые медали на выставках в Париже, Брюсселе, Антверпене, Ливерпуле, Риме, Ницце. Рагозинская продукция была отмечена наградами промышленных академий целого ряда европейских стран. Гениальный нефтяник получил признание и на родине: в 1879 году учебный совет Технологического института в Петербурге присвоил Рагозину почетное звание инженера-технолога.
На мировом рынке в то время американские масла резко упали в цене, русские стоили в несколько раз дороже, но все равно именно на них наблюдался устойчивый спрос. Предпочтение олеонафтам ( так были названы смазочные масла Рагозина ) отдали Морское ведомство Франции и Управление железных дорог Соединенного Королевства.
Команда Рагозина продолжала проверять с помощью опытов теоретические разработки. На нефтеперерабатывающих заводах в Балахне и Константинове был внедрен способ получения ароматических углеводородов (бензола, толуола, ксилола, антрацена), велись исследовательские работы по термической обработке нефти и по воздействию на нефть щелочей.
К началу 1880-х годов рагозинское «Товарищество производства минеральных масел» имело капитал в 3,5 миллиона рублей. Конторы и представительства фирмы были открыты во всех крупных городах Российской империи. В 1881 году экспорт компании составил 580 тысяч пудов нефтепродуктов, а в 1883-м – уже 6,5 миллиона пудов. Однако тактические ошибки в управлении финансовыми потоками и неоправданное расширение числа акционеров привели к разорению фирмы. В 1883 году прежний состав правления во главе с Рагозиным по решению временной администрации отстранили от дел. И он перешел, как мы видели выше, на работу у Шибаева.
Несмотря на свою предприимчивость, инженер не позаботился о патентовании открытых им способов переработки нефти. Очень быстро на Каспии и Кавказе стали возникать заводы, копирующие рагозинские технологии. К 1890 году подобные заводы были уже у 22 компаний. Но Рагозина беспокоило не это. Он утверждал, что добывать нефти нужно ровно столько, сколько можно переработать. Избыток сырья приведет к падению цен и сделает невыгодной саму добычу, а нефть превратится в средство спекуляции на мировом рынке. Поэтому еще в 1886 году Виктор Иванович выступил за создание синдиката нефтепромышленников, которые бы отказались от продажи нефти за рубеж. Также он был против строительства нефтепровода Баку – Батум, по которому дешевая нефть массово утекала бы за рубеж, приводя к обогащению иностранных инвесторов. Рагозина не послушали, и по настоянию Нобелей и Ротшильда нефтепровод все же был построен.
В 1892 году Рагозин оставил службу у Шибаева и уехал в Санкт-Петербург. Там, несмотря на преклонный возраст, он продолжил изыскательские работы. Среди прочего он бился над решением давно волновавшей его проблемы стопроцентной утилизации нефти. Инженер изобрел аппарат непрерывной перегонки нефти, но на полноценные испытания и получение патента сил и средств у ученого уже не осталось.
-----------------------
Василий Александрович Кокорев родился 23 апреля (4 мая) 1817 года в городе Солигаличе Костромской губернии. В краю, издревле славящемся своими соляными промыслами, старообрядцы Кокоревы занимались самым естественным для тех мест делом. Они владели солеварней и несколькими соляными колодцами. Предприятие приносило стабильный доход.
Василия обучили грамоте, и еще в совсем юном возрасте отец стал готовить мальчика к продолжению семейного дела. Он посвятил его во все тонкости производства соли: Василий мог без запинки рассказать, как бурить скважины, добывать соляной раствор и выпаривать соль. Судьба распорядилась так, что уже в 19 лет юноше пришлось встать во главе фирмы после смерти родителей. Помогали Василию освоиться трое братьев его отца – совладельцы предприятия. Управление промыслом не оставляло Кокореву времени на другие занятия. Поэтому систематического образования он не получил, но впоследствии много занимался самообразованием, уделяя чтению каждую свободную минуту...
В 1850 году Василий Кокорев заинтересовался внешней торговлей. Он создал Московский торговый дом и наладил связи с Персией и Средней Азией. В южные страны предприниматель продавал железо и медь с уральских заводов, которые доставались ему по себестоимости. В обратном направлении следовали хлопок и шерсть. В Персии в то время появились первые охотники за нефтью, и Кокорев не оставил этот факт без внимания. Нефтяной бизнес привлек Кокорева своими широчайшими перспективами. Купец решил наладить производство и продажу топлива, обширные месторождения которого имелись на русском Кавказе.
В целях развития торговых связей с закавказским и среднеазиатским регионами вместе с купцами Иваном Мамонтовым и Петром Медынцевым, действительным статским советником Николаем Новосельским и бароном Николаем Торнау Кокорев основал Закаспийское торговое товарищество. Компания арендовала 12 десятин земли в окрестностях Баку. Учредители хотели наладить производство «фотогена», как в то время именовался керосин, из кира – минеральной породы, пропитанной нефтью. Кокорев и Ко приобрели необходимое оборудование и в 1857 году открыли нефтеперегонный завод, но готового продукта выходило крайне мало, поэтому сделать предприятие рентабельным не получалось. В 1860 году по совету ученого, магистра химии Московского университета Вильгельма Эйхлера топливо для ламп стали добывать из сырой нефти, для чего завод пришлось кардинально переоборудовать. Переделки потребовали крупных вложений, но выход готового горючего вырос до 30 % с прежних 15. Кокоревскому веществу, используемому для освещения, дали имя фотонафтиль – «свет нефти».
Результаты работы обновленного предприятия все еще не могли удовлетворить акционеров, поскольку завод оставался убыточным: потери составляли не менее 200 тысяч рублей в год.
В 1863 году Василий Кокорев довольно неожиданно обратился за консультацией к петербургскому приват-доценту Дмитрию Ивановичу Менделееву (1834–1907), который в то время уже был известным ученым, но не имел работ по нефтяной химии. Менделеев очень интересовался исследованиями нефти и ее применением в практических целях, поэтому с охотой откликнулся на предложение предпринимателя посетить Кавказ. Выдающийся химик впоследствии вспоминал, что Кокорев обратился к нему с просьбой: «Либо помогите устранить убытки, либо закройте завод».
В сентябре того же года (1863) Менделеев провел около трех недель на Апшеронском полуострове. По итогам своих наблюдений он дал владельцам Закаспийского торгового товарищества развернутые рекомендации. Основное внимание ученый уделил усовершенствованию технологического процесса дистилляции нефти. Он провел целую серию опытных перегонок, включая несколько циклов вторичной переработки сырья, внес изменения в конструкцию перегонных кубов, предложил использовать проточные холодильники для скорейшего остужения продукта.
Менделееву удалось научиться очищать готовый фотонафтиль от кислотных и серных соединений. Он также был убежден, что рытье колодцев при добыче нефти следует заменить бурением скважин. Предприниматель полностью согласился с ученым, вспомнив, как добывают сырье из земных недр солепромышленники, но компания встретила отпор откупщика Ивана Мирзоева, в те годы единолично управлявшего нефтяным промыслом на Кавказе.
Исследователь советовал Кокореву наладить цикл непрерывной перегонки нефти, устроить производство эмалированных бочек для нефтепродуктов (в них фотонафтиль не окислялся), провести трубопроводы от мест добычи к месту переработки нефти, перевозить топливо по воде в судах со специальными резервуарами и, наконец, построить нефтеперерабатывающий завод в Центральной России. «Часть этих предложений… была тотчас осуществлена, что и послужило к тому, что сураханский завод стал давать доход, несмотря на то что цены керосина стали падать», – впоследствии резюмировал итоги своей поездки Дмитрий Иванович. Кокорев предложил Менделееву стать управляющим на его заводе за 5 % от прибыли, но тот отказался.
Всего через год кокоревский завод вместо 200 тысяч рублей годового убытка приносил 200 тысяч рублей годовой прибыли. Качество его продукции значительно выросло. На Всероссийской мануфактурной выставке в Москве в 1865 году фотонафтиль и керосин Закаспийского торгового товарищества были удостоены большой серебряной медали. На выставке 1870 года продукция компании получила наивысшее признание: фирме Кокорева предоставили «право употребления на вывесках и изделиях изображения государственного герба».
С 1 января 1873 года император Александр II отменил откупную систему на нефть. Государство перестало быть нефтяным монополистом. Закаспийское товарищество принялось скупать выставленные на аукцион нефтеносные участки. Но владение землей в новых условиях само по себе не позволяло претендовать на лидерские позиции. В конце года Василий Кокорев и его новый партнер, Петр Ионович Губонин (1825–1894), приступили к созданию крупного акционерного общества, которое бы соединило в себе все стадии нефтяного производства – от добычи до реализации. Так 18 января 1874 года возникло Бакинское нефтяное общество (БНО) – первая акционерная компания на российском рынке нефти.
За три года общество выбилось в лидеры отрасли. Добыча нефти возросла в четыре раза, увеличились мощности и объемы нефтепереработки. В распоряжении БНО оказались десять скважин глубиной от 23 до 35 саженей, каждая из которых выдавала от 600 до 10 тысяч пудов сырья в сутки. Правление общества находилось в Петербурге, конторы и склады располагались в десятках городов России. В структуру компании входили собственная пристань, сеть нефтепроводов, завод по производству тары, баржи, парусные шхуны и пароходы для перевозки нефтепродуктов.
После отмены (в июне 1877 года) акциза, добыча нефти в целом по России за четыре года выросла в десять раз – с 11,6 миллиона пудов в 1877 году до 115 миллионов пудов в 1881-м! Продолжило свое восхождение и Бакинское нефтяное общество. Компания выписала из-за границы более вместительные танкеры, приобретала новые участки, бурила новые скважины и к 1890 году по уровню добычи (18 миллионов пудов сырой нефти в год) вышла на второе место в России после товарищества братьев Нобелей.
Будучи ярым патриотом, Кокорев делал ставку исключительно на местные кадры, в то время как конкурирующие компании приглашали на работу специалистов из-за рубежа. За собственные средства промышленник обучал российских работников нефтяному делу и назначал их на все ключевые посты.
-------------
Одним из первых нефтедобытчиков в Сибири стал Михаил Константинович Сидоров, родившийся 16 (29) марта 1823 года в Архангельске, в семье купца второй гильдии
В юности большое впечатление на него произвели рассказы о поморских мореплавателях, которые в приснопамятные времена ходили по Карскому морю к Новой Земле и к устьям Оби и Енисея. Юноша вынашивал честолюбивые планы по освоению Северного морского пути для развития торговых отношений между Европой и Русским Севером.
К середине 1840-х годов сначала дед Михаила, а потом и его отец разорились, не выдержав конкуренции с иностранными купцами. Молодому человеку пришлось самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. В 1845 году он сел за учебники и экстерном сдал экзамены на диплом домашнего учителя. В несчастьях, обрушившихся на его семью, Михаил публично обвинил архангельского губернатора: будто бы тот оказывает давление на местных предпринимателей в угоду иностранцам. Под угрозой ареста Сидоров был вынужден оставить родные места и бежать в Красноярск.
... В Сибири Михаил устроился на работу конторщиком к купцу Василию Николаевичу Латкину (1809–1867), который управлял золотыми приисками миллионера Дмитрия Бенардаки. Со своим начальником Сидоров через некоторое время породнился: он взялся подтянуть детей Латкина по гимназическим дисциплинам и вскоре женился на его дочери Ольге. Тихая учительская работа была не в характере Михаила. Его манили неизведанные сибирские просторы и полная приключений работа золотопромышленника. Молодой человек впечатлил тестя своими познаниями в геологии и сделался кем-то вроде научного консультанта в его экспедициях. Латкин вознаграждал его щедрыми комиссионными: за каждый пуд добытого золота зятю причиталось 500 рублей серебром. Эти деньги помогли купеческому сыну скопить стартовый капитал.
В 1845–1848 годах Сидоров досконально исследовал Енисей и его притоки. В 1848 году он открыл свое первое месторождение золота, а уже через два года организовал собственную экспедицию в районе Подкаменной Тунгуски. В последующие десять лет Михаил Константинович обнаружил в енисейской тайге более 200 золотых месторождений, которые позволили ему стать миллионером и вступить в первую купеческую гильдию. За это время Сидоров заплатил в казну одних только налогов на 5 миллионов рублей.
При освоении новых маршрутов и территорий миллионером двигала не только жажда наживы, но и исследовательский интерес. Сделанные Сидоровым наблюдения ложились в основу научно-популярных статей, которые с 1860-х годов публиковались в ведущих профильных изданиях:
--- «Новый мореходный путь из Европы в Сибирь», «Записки о занятиях по исследованию и развитию в промышленном и торговом отношениях Туруханского края», «Об открытии путей сообщения, морского и сухопутного, на оленях из Туруханского края за границу». Помимо этого Сидоров написал несколько книг о северном крае: «Проект о заселении Севера путем промышленности и торговли и развитии внешней торговли Сибири» (1864, Тобольск), «О нефти на севере России» (1882, Санкт-Петербург)...
Не получая поддержки от властей, Михаил Сидоров финансировал ряд проектов по освоению Севера из собственного кармана. В частности, в 1877 году он полностью оплатил экспедицию русского шкипера и мореплавателя Давида Шваненберга (1831–1900), который на парусно-паровой шхуне «Утренняя заря» за одну навигацию прошел из Енисея через Карское и Баренцево моря вокруг Скандинавии в Петербург. За это Императорское общество для содействия русскому торговому мореходству наградило купца большой золотой медалью «за многолетние неустанные труды и пожертвования на исследование сибирского морского пути и за опыты морского судостроения на Енисее».
Одним из главных богатств Севера, на которое Сидоров делал ставку, была нефть. На керосин имелся устойчивый спрос в Европе и внутри России, но вся российская нефтяная промышленность в то время была сосредоточена на Кавказе. Михаил Константинович видел в нефтяных промыслах отличную возможность для экономического развития северного региона.
В 1864 году лесничий из Мезенского уезда Архангельской губернии написал Сидорову письмо, в котором сообщил о найденных им поверхностных выходах нефти. Купец снарядил экспедицию и в том же году обнаружил на указанном месте три перспективных нефтеносных участка. Он обратился за содействием к властям, но не встретил понимания: ему ответили стандартной отпиской. Прослышав о сидоровском проекте, архангельский губернатор организовал собственную поисковую партию. После того как она не обнаружила нефти, проект был признан бесперспективным и все ходатайства Сидорова на этот счет попали под сукно.
Три года купец обивал пороги казенных учреждений, пока, наконец, в 1867 году ему не выдали разрешение на разработку нефти и доманика (горючего сланца) в Мезенском уезде. К лету 1868 года Сидоров снарядил специальную бригаду, и еще до наступления холодов на левом берегу реки Ухты была пробурена первая продуктивная нефтяная скважина на Русском Севере. Имевшийся в распоряжении Сидорова инструментарий был на редкость примитивен. Рабочие бурили скважину вручную, вращательным способом. Разбуренная порода ручным воротом вытягивалась на поверхность. Первая нефть пошла на глубине 12,2 метра, но дальнейшее бурение более твердой породы привело к поломке инструмента. Заменить его было нечем, лагерь пришлось свернуть.
В 1872 году Михаил Константинович подошел к делу более обстоятельно. Он заказал на заводе Соколова в Петербурге специальные приспособления для бурения и доставил их на промысел. Достигнув глубины 19,6 метра, мастера стали применять канатный метод бурения. В конце сентября на отметке 52,9 метра из-под земли вырвался фонтан нефти. Из этой скважины удалось собрать порядка 33 тонн сырья. Однако такое количество нефти не могло окупить вложенные в экспедицию средства. Для организации промышленной добычи у Сидорова не было ни точных геологических сведений о районе, ни машин, позволяющих при бурении достигнуть стометровой глубины, где начинались основные залежи нефти. Но самое главное – у него не было денег ни на разведывательные работы, ни на покупку нового оборудования.
«Развитие нефтяной промышленности на Севере, постройка нефтяных заводов, несомненно, принесут громадную пользу как отечественной промышленности вообще, так и Печорскому краю в особенности, потому что будут содействовать удешевлению и распространению употребления нефти, этого необходимого продукта в северных губерниях России, и заселению пустынных окраин Севера».
В 1873 году предприниматель решил объединить усилия промышленников, связанные с освоением природных богатств Севера. Ему удалось созвать министерскую комиссию, которая, выслушав сидоровские сетования на то, что государство не помогает нефтяникам искать и добывать полезные ископаемые, предложила освободить северян от арендной платы за нефтеносные участки и разрешить беспошлинно завозить на Север оборудование для бурения. Однако высочайшего утверждения эти предложения не получили. Михаил Константинович не опускал руки и в 1876 году выступил на заседании правительственной комиссии по развитию нефтяной промышленности с требованием отменить нефтяные акцизы. «Если правительство желает, чтобы на Севере хотя бы был ничтожный нефтяной промысел, то непременно должно освободить его там от всех налогов. Это я вывел из своего опыта, стоящего мне 50 тысяч рублей», – заявил промышленник.
В 1877 году акцизы были отменены, но финансовое положение не позволяло Сидорову тотчас продолжить поиски нефти. В период вынужденного простоя он посетил нефтяные промыслы в Баку, познакомившись с организацией нефтяного дела, а также побывал на нефтеперерабатывающем заводе видного промышленника Виктора Ивановича Рагозина (1833–1901) в Ярославской губернии. Кроме того, он несколько раз съездил в Европу, чтобы показать образцы северной русской нефти и другие природные богатства на всемирных выставках. Представленные Сидоровым экспонаты неизменно получали золотые, серебряные и бронзовые медали. Сам предприниматель в награду за успешную выставочную деятельность был удостоен нескольких русских и иностранных орденов.
В 1882 году Сидоров пригласил группу бакинских горных инженеров для создания плана развития Ухтинского нефтяного промысла. В 1883 году он разместил крупный заказ на необходимое для добычи оборудование на механическом заводе Густава Листа[71] в Москве. Спустя два года (1885) на север потянулись караваны с паровыми котлами, бурильными станками, насосами, долотами, желонками, резервуарами для нефти и прочим оборудованием. С транспортировкой крупногабаритных грузов непосредственно к месту промысла возникли некоторые проблемы. Пока они решались в чиновничьих кабинетах, идейного вдохновителя нефтедобычи на севере России не стало.
Михаил Сидоров скоропостижно скончался 12 (25) июля 1887 года в немецком городе Ахене[72], куда он отправился на лечение. Его тело перевезли в Петербург и похоронили на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры, рядом с Ломоносовым. От заработанных им на золотых приисках миллионов не осталось и следа. К концу жизни предприниматель подошел полным банкротом.
Исследования по освоению Севера и Северного морского пути оставались главной страстью Михаила Сидорова, которую он пронес через всю жизнь. За 30 лет – с 1852 по 1882 год – он потратил на свое увлечение около 1,7 миллиона рублей, что в конечном счете привело его к разорению.
При жизни Михаил Константинович, так и не окончивший гимназического курса, много сделал для распространения образования. Он регулярно вносил пожертвования на содержание школ и приютов в Архангельске, Березове, Красноярске, Омске, Тобольске, помогал епархиальному училищу и мужской гимназии в Архангельске. В 1854 году он поставил вопрос о создании первого университета в Сибири, но в то время эта идея показалась преждевременной.
http://iknigi.net/avtor-sbornik/88378-neft-lyudi-kotorye-izmenili-mir-sbornik/read/page-2.html
Следующий россиянин, о котором пойдет речь, многим из нас, выходцам из СССР, в основном известен как писатель-фантаст, и по фотографиям вот такого типа:
А в конце 1880-х Владимир Обручев был таким:
И называли его сокурсники в Горном институте Бомбой, - за бурлящую в нем энергию.
Энергию эту Владимир направил, как оказалось позже, в правильное для него и для страны русло.
Хотя в тот момент, когда студент последнего курса Горного института поделился с сотоварищами своими планами на жизнь, те были, – как сейчас говорят – в отпаде:
--- На пятом курсе студентов ждало распределение по специальностям. Одни должны были выйти из института «горняками», то есть работать на рудниках и копях, другие — «заводчиками», заводскими инженерами. Геологов институт не выпускал, а Обручев хотел стать именно геологом. Он и его товарищ Богданович решили, что будут специализироваться по горному делу, но впоследствии станут заниматься геологическими исследованиями.
Это решение вызвало немало шума в студенческой среде.
— Помилуйте, — говорили им, — горный или заводской инженер — это всегда приличное жалованье, хорошая квартира, часто даже казенный выезд. Во всяком случае, обеспеченность, постоянное место работы. А что такое геолог? Это и специальность-то редкая. Да будет вам известно, господа идеалисты, что у нас в России всего семь штатных геологов…
— К сожалению, это действительно так, — соглашался Обручев. — А между тем еще Ломоносов в свое время говорил и писал о том, как нужна России геология.
— Да оставь ты Ломоносова! Это когда было!
— Полтораста лет назад. Но если полтораста лет ничего не делалось, значит и сейчас ничего делать не нужно? Страна огромная, строение ее очень разнообразное. Как узнать, какими богатствами мы владеем? Без геологии этого не обнаружишь.
— А строить новые города, заводы можно без геологов? — поддерживал приятеля Богданович. — Начни-ка любую постройку без учета геологических данных!
— В случае войны, — продолжал Обручев, — геолог помогает строить укрепления, рыть окопы, подводить и отводить воду...
— Это все понятно. Все это теория, хотя и верная. Но о себе-то вы думаете? Или только о полезных ископаемых и обороне?
— Ах, о себе? — Обручев вдруг вспылил. — Если хотите знать, я о себе тоже думаю. Но поймите, для меня думать о себе — это прежде всего против совести не идти. А моя совесть не позволяет мне обслуживать фабриканта, заводчика, умножать его прибыли. Геолог работает не на такого хозяина. Он на государственной службе, для страны трудится...
Возразить было нечего. Последовательность и прямота Обручева брали верх. Многие призадумывались. В самом деле, в своих кружках они читают нелегальные книги, мечтают о революции в России, а в практической жизни будут стремиться получить выгодное место у крупного заводчика или владельца рудника?.. Место с теплой квартирой и собственным выездом ?..
Обручев же больше теплой квартиры и собственного выезда любил просторы России, Центральной Азии, по которым он впоследствии вволю попутешествовал с геологическим молотком и тетрадями для записей.
Он едет работать в Сибирь с женой и грудным ребенком. В Иркутске открылась штатная должность геолога при Горном управлении и ему представилась возможность ее занять.
Именно в то время, после первых экспедиций по окрестностям, Обручев начинает работу, которую вел всю жизнь и завершил будучи академиком. Его пятитомная «История геологического исследования Сибири» завершилась в 1949 году и была отмечена Государственной премией СССР...
В следующем материале данной серии поговорим о страстных и искренних первопроходцах-россиянах XX и XXI веков
ЗЫ. В обозримом будущем должны созреть в этой серии («Американские горки Гегемона») следующие отдельные статьи (названия условные): Наш Булат и наши Воины (ссылка будет вставлена); Китай: они думали – ящерица, а вырос – Дракон (ссылка будет вставлена); Злато «Повелителей Вселенной» (ссылка будет вставлена); Ядовитые Стрелы/Семена Баобаба «Повелителей Вселенной» (ссылка будет вставлена)...
-------------------
4 предыдущих материала серии «Американские горки Гегемона»:
Оценили 19 человек
23 кармы