Русский Туркестан.

Наверное все слышали о 28 панфиловцах. Об их героизме. А вот о крае из которого их призывали, знают уже намного меньшее количество человек. Это было поистине уникальное место, созданное смелыми и трудолюбивыми людьми, часто с очень непростой судьбой. Эта общность возникла из смеси самых разных слоев общества, казаки, солдаты, крестьяне бежавшие от малоземелья и грабительских откупных платежей из зоны нечерноземья, малороссы и белорусы, староверы уральцы, ссыльные и репрессированные, инженеры и рабочие создававшие на новых местах заводы, железные дороги, рудники, школы и университы. Из этой смеси возникли русские великой степи, построившие там свой новый мир, ни на что больше не похожий. К сожалению это скорее уже прошлое которое не вернется. После 1991 этот мир стал стремительно исчезать, уступая место традиционной для этих мест культуре.

 Много можно прочитать про колонизацию дикого запада американцами, посмотреть про это фильмы. А вот про великую эпопею освоения Евразии русским народом, практически очень мало  популярных книг, фильмов же практически нет. А интересного было много, и героического и трагического. Впрочем кое что распространяется очень широковещательно, со скоростью лесного пожара, по форумам социальным сетям, и прочим интернет сайтам. Упорными молодцами подобно  барану таранящему новые ворота, людям вдалбливается о великой тартарии. Левашевско хохлятские байки про то как кровавые московиты устроили геноцид и прочие бесчинства на оккупированных территориях. 

Предысторией русского Туркестана было строительство линейных крепостей в казахской степи.В 1581 году Россия начала освоение Сибири лежащей к северу от казахских кочевий. В 1640 году русские казаки основали город Гурьев в устье реки Урал, в 1718 году русский воевода Василий Чередов основал на Иртыше Семипалатинск, а в 1720 году возник город Усть-Каменогорск. Эти города ныне находятся на территории Казахстана, однако в то время в окрестностях Гурьева кочевали ногайцы, а в окрестностях Семипалатинска и Усть-Каменогорска — джунгары.

Сами казахи тогда жили родо-племенным бытом и делились на три союза племен: Младший, Средний и Старший жуз. Казахи не были единственными кочевниками степей современного Казахстана. На западе жили ногайцы, на востоке — джунгары, у которых были весьма напряженные отношения с казахами. На полуострове Мангышлак кочевали туркмены. Поэтому Россия воспринималась казахами скорее как союзник в борьбе за выживание. Кульминацией этого процесса стало основание города   Верный (ныне — Алма-Ата) —  военное укрепление, основанное русским правительством 4 февраля 1854 года. Откуда Михаи́л Григо́рьевич Черня́ев начал и блестяще завершил  длившийся два десятилетия героический период завоевания и освоения Русского Туркестана.

Черняев начал свои среднеазиатские завоевания Взятием Аулие-Ата. Ныне это город Тараз, ранее называвшийся Джамбул, если кто смотрел фильм "Джентельмены удачи", про него говорил киногерой Василий Алибабаевич "там тепло, там мой дом, там моя мама". Вот на этом эпизоде и хотелось бы остановиться подробнее.

Артиллерии штабс-капитан Медынский, управляющий городским населением, был во всех походах Черняева человеком, к нему приближенным. Он рассказал о взятии Аулие-Ата следующим образом. 

""2-го июня [1864 года] Черняев подошел под Аулие-Ата с восемью ротами и остановился на мысе Тектурмас, крайнем отроге гор, тянущихся с севера. На другой же день он поручил генерального штаба штабс-капитану Крассовскому произвести рекогносцировку восточных ворот города, к которым близко примыкали сады. Когда уже отряд тронулся, подполковник Лерхе, помощник Черняева, попросил у последнего дозволения поехать к рекогносцировочному отряду. Получив дозволение, он стал отдавать приказания; Крассовский отдавал тоже приказания. Произошла ссора и сумбур, вследствие которых никто не сделал ничего. Только штабс-капитан Абрамов, командир артиллерийского взвода, дошел до самых садов. Кокандцы поняли, что русские могут подойти садами к стенам, и ночью вырубили их. Русские видели ночью огни, слыхали стук топоров и думали, что кокандцы окапываются, но с рассветом были удивлены, когда увидели, что у восточных ворот садов уже не существует.4-го июня Черняев сам повел весь отряд к Аулие-Ата. Защитник крепости, кокандский бек Ниаз-Али, вывез два орудия и стал обстреливать переправу через Талас. Наша артиллерия сбила их орудия, и Черняев двинулся на кокандцев, которые отступали, оттягиваясь к востоку и югу. Наконец они скрылись в город. Наша цепь подошла к стенам. Два солдатика были ранены во рву кокандскими пулями. Кто-то крикнул: «Доктора!» Солдаты подумали, что это «ура!»; подхватили этот крик и бросились на стены. Прежде чем начальники успели опомниться, солдаты были уже внутри города и кололи бегущих сарбазов. Тогда и артиллерия вскакала в город через восточные ворота, и сам Черняев стал руководить штурмом.

Позабыл сказать раньше, что один манап рода багыш дикокаменных киргизов, Байтык, объявил чуть не войну кокандцам, держал их в осаде в Пишпеке и осаждал некоторое время Аулие-Ата. Это было незадолго до прихода сюда русских. Оттого-то и загоралась борьба между сартами и киргизами, кончившаяся опустошением долины Арыса. С другой стороны, Черняев нашел в некоторых киргизах Большой орды и дикокаменных сторонников русских. Таким образом к нам пристал со своими аулами киргиз Большой орды Худай-Берды. Его отец находился тогда в Чимкенте и, кажется, тоже сносился с Черняевым. Кокандцы схватили его и выстрелили, привязав к пушке. Тогда на нашу сторону стали и все родственники Худай-Берды, который служил нам самым усердным образом и все время черняевских походов находился при отряде. За то ему прямо дан чин майора.

7-го июля, устроив все в Аулие-Ата, Черняев двинулся к Чимкенту, долиною Арыса. Подойдя к нему, наша артиллерия выпустила во время рекогносцировок почти все заряды, и войска, простояв около часу под перекрестным огнем, отступили в Аулие-Ата, чтобы в сентябре взять Чимкент окончательно.""

Такое вот "кровавое" завоевание.

Ну а что было потом как жили присоединенные территории?

Для этого предлагаю ознакомиться с отрывком из книги А. К. Гейнса. "Дневник 1866 года. Путешествие в Туркестан".

Весь Аулие-Ата застроен лавками, так что, строго говоря, базар, крытый только кое-где, тянется по всему городу, заключенному в ограде (т. е. в пределах городской стены). Наружный вид базара не совершенно схож с базаром Чимкента. Там вся деятельность сосредоточена в лавках, продающих всякую всячину. Здесь в лавках небольшое движение, зато все улицы между лавками запружены верховыми киргизами и пригнанными ими баранами. Иногда киргизов бывает так много, что нет никакой возможности пройти или проехать. Управляющий местным населением штабс-капитан Медынский рассуждает совершенно верно, что лучше стеснить прохожих или приезжих, чем разогнать торговлю, запретив киргизам запружать улицы. Кроме базарных улиц, можно видеть множество киргизов Большой орды и дикокаменных на эспланаде цитадели.

Тут кучами лежат бараны и рогатый скот, пригнанные из аулов на продажу. При Черняеве было назначено здесь два базарных дня в неделю, теперь в Аулие-Ата во все дни недели дозволено пригонять скот на продажу. По своему положению на скотопрогонных путях из Сибирской степи и дикокаменных киргиз в Среднюю Азию, Аулие-Ата должен был получить большое торговое значение, как только, по присоединению к России, наша степь стала безопасно торговать со Среднею Азией через Аулие-Ата. Поэтому торговля этого города растет ежемесячно и, вероятно, получит весьма большое развитие. Торговля скотом, покупаемым и на деньги, и на товары, составляет характеристическую черту Аулие-Ата. Пригоняя в город несколько баранов, киргиз покупает материи на платье и все, что ему нужно. Вследствие того, торговля Аулие-Ата ведется преимущественно с киргизами, и вследствие того же здесь нужен такой большой базар.

Сартская слободка довольно велика, она идет к юго-востоку от города и похожа на все другие слободки среднеазиатских городов. Впрочем, весьма мало зелени. Не оттого ли это происходит, что здесь гораздо суровее климат, и что, следовательно, не чувствуется потребности в тени, как в местах, где жара летом доходит до пятидесяти градусов?

Русская слободка расположилась под стенами цитадели и по северную часть города. Около самой слободки протекает один из рукавов Таласа, глубиной в этом месте до трех футов. Каждый русский офицер имеет здесь свой дом, а воды под боком сколько угодно. Одно только неудобно — зелени мало, отчего слободка приняла по наружности характер нашей степной деревни. Медынский развел около своего домика садик, но это покуда несколько пучков розог, не более.

По той стороне Таласа раскинуто много юрт, принадлежащих джетакам. Они живут, делая бузу и принимая на ночлег приезжающих в город киргиз. Буза и женщины привлекают к джетакам в большом количестве наших солдат. Буза делается из проса, которое размеливается и поливается водой, потом затору дают винное брожение и пьют во всей густоте и безвкусии. Буза беловатого цвета, густа и противна до такой степени, что меня, неприхотливого на пищу, чуть не вырвало за выпитый глоток. Впрочем, некоторые солдатики привыкли к бузе, и есть между ними мастера, выпивающие в день около ведра этого мерзкого пойла.

Кроме ограды кругом города, в западном углу его построена цитадель, довольно крепкая, как все цитадели среднеазиатских городов. Замечательно, что в Туркестане, Чимкенте и Аулие-Ата, по взятии нами этих городов, цитадели не оборонялись, когда все они гораздо сильнее городской ограды и требовали бы большой энергии и трудных работ для того, чтобы овладеть ими. По взятии городов, русские основались в цитаделях, исправив стены и выстроив барбеты для обстрела артиллерией. В этих цитаделях горсти наших войск неодолимы, лишь бы было продовольствие и вода.

Внутри аулие-атинской цитадели находится дом коменданта, расположенный на возвышенности и к которому ведут длинные лестницы; этот дом может служить редюитом. <…>

Стало уже совсем темно, когда мы вернулись в комнаты аксакала, где к яствам присоединились пельмени, пилав и чай. Это для вкуса. Для услаждения же слуха вошел один сарт, который, сняв со стены щегольски сделанный из верескового дерева, обложенного костью, кабыз, стал играть на нем. В его игре, мне казалось, не было никакой мысли, и я не мог отличить одну пьесу от другой. Между тем хозяин говорил ему, что именно играть, и в особенности рекомендовал нашему вниманию одну пьесу, «очень скучную», а на мой слух — все одно и то же. Так европейцу кажутся все монгольские или обезьяньи лица одинаковыми, и так, в свою очередь, киргизам, как они говорили, кажутся одинаковыми все белокожие лица. <…>

В Аулие-Ата нам подарили пару молодых рысей, взятых в Александровском хребте. Мы их хотим отвезти в Москву, в зоологический сад, и сделали клетку, которая бы привязывалась к экипажу сзади. Кроме того, мы купили на аулие-атинском базаре девять штук кикликов, которых тоже постараемся отвезти туда же. Сарты держат в большом количестве самцов кикликов и перепелов. Это почти такая же страсть, как у наших купцов к устройству на своем дворе скворечника; но сарты держат их не бескорыстно, а приучают к драке и потом потешаются, спуская сердитых бойцов. Они очень хорошо их воспитывают. Я видел, как киклики и перепелки принимали боевую позу, как только что их хозяин слегка ударял их по носу.

В Аулие-Атах, как везде, мы расспрашивали почетных лиц про устройство города. Город разделяется на две части. Одною управляет старший аксакал, другою — младший. Кроме того, есть еще один аксакал в сартской слободке. Итого три аксакала, в том числе один старший. Должность раиса уничтожена в Аулие-Ата со времени взятия города. Старший аксакал исполняет его полицейские обязанности; духовные обязанности раиса возложены на казы и агляма, а исправление улиц, мостов, арыков, путей сообщения на территории города — на базар-баша. Остальные обязанности аксакала, казы и базар-баша те же самые, что и в Чимкенте. Аглям есть ученый муфтий и исполняет должность последнего; но кроме того, он еще учитель в медресе. Кажется, учителем в медресе назначался обыкновенно самый ученый человек города, и звание это не соединялось с другим. В Туркестане учит в медресе казы-келям; в Чимкенте — казы; здесь и в Сайраме — аглям.

В Аулие-Ата мы нашли новую должность — зякетчи, сбирающего зякет. Зякет, по шариату, следует со всех без исключения, но кокандское правительство сбирало его только с купцов, которые и составляют здесь класс богатых. Остальные же, не платящие зякет правительству, отдавали его, согласно предписаниям Корана, или должны были отдавать, сами: бедным, ходжам и на другие богоугодные дела. При кокандском владычестве зякетчи были в разных городах, главный же находился в Ташкенте. Каждый караван, выходящий в какой-нибудь другой город, платит по оценке зякетчи сороковую долю стоимости ввозимых товаров. Владетелю каравана выдается квитанция, которая избавляет его от платы в этом году зякета на всем пространстве Кокандского ханства. В Бухаре и Хиве, впрочем, если караван направляется туда, возьмут еще раз зякет, так же как в Коканде взыщется зякет со всякого каравана, приходящего из других стран, хотя он там уже и был бы очищен уплатою сороковой доли стоимости всех товаров.

Все платящие харадж и танап, т. е. все занимающиеся земледелием, или, иначе, бедные, освобождаются от зякета. Если кто живет отдачею денег в рост, то с того, который взял деньги для торговли, зякет взыщется на общем основании. С владельцев караван-сараев зякет сбирается, если доход, приносимый сараем, не менее двадцати тилля. Со всех других домов, не отдаваемых в наем под проезжих, зякет, кажется, не собирался. С баранов зякет сбирался, если, по оценке зякетчи, кто-либо владеет ими более, чем на сумму двадцать тилля. По шариату же следует сбирать на этом же основании со всего скота, исключая рабочего.

Зякетчи сбирал зякет и передавал его в Аулие-Ата коменданту, который пересылал его в Ташкент, откуда собранные деньги требовались уже ханом в Коканд. Если там царствовал хан справедливый, то он отдавал все бедным, ходжам, мечетям, школам, согласно предписанию шариата; «но мы этого никогда не видели, — добавили жители Аулие-Ата, — и ханы всегда употребляли зякет в свою пользу». Если хан и давал на богоугодные дела какую-нибудь частицу из зякета, то назначенная сумма оставалась у аулие-атинского коменданта для употребления по назначению. В дополнение к сведениям о зякете, аулиеатинцы прибавили, что всякий, имеющий состояние, которое трудно усчитать, как, например, капитал, и те, которые владели верблюдами, лошадьми и коровами, должны были отдавать зякет бедным помимо зякетчи; всякий же торговый человек — с караванов, и те, которые имели баранов, должны были отдавать зякет в руки зякетчи и не могли отговариваться тем, что они уплатили уже зякет раздачей его бедным и вообще по назначению шариата. На военные расходы кокандский хан накладывал экстренные сборы, которые допускаются шариатом.

В Аулие-Ате триста восемьдесят лавок, в том числе восемьдесят пустых. Занято товарами триста лавок; летом же занимаются обыкновенно все лавки наезжающими сюда скупщиками скота. Наем лучшей лавки стоит от тридцати до трех рублей в год. Все они построены частными лицами. Аксакал снял базар и весы за 3.290 р. с. в год и сбирает полкопейки с пуда всякого хлеба и по десяти копеек с каждой проданной коровы, по двадцати копеек с лошадей и верблюдов, по пяти и десяти копеек, смотря по величине, с жеребят и телят и по пяти копеек с барана. Аксакал не сбирает ничего с сена и джумурчки. По его словам, он несет чистого убытка до трехсот рублей в год, причем, впрочем, несколько купцов фыркнуло. Все присутствующие жители единогласно объявили, что если бы базарный сбор был уничтожен, то торговля чрезвычайно усилится. Купцам особенно неприятно, что, кроме базарного сбора, правительство сбирает зякет со всех гуртов, отправляющихся в Ташкент. Зякет на баранов предписал сбирать Черняев в то время, когда Ташкент не был еще в наших руках. Это было нечто вроде сбора, существовавшего на нашей западной границе за перегоняемый скот. Теперь сбор этот аномалия, но удержан во всей силе. Сбором со скота ведает городничий, и под ним зякетчи. Для записывания сбора существует особенная шнуровая книга. Вследствие того, каждый баран оплачивается два раза; далее, продавая барана на месте в Чимкенте либо Ташкенте, нужно опять платить сбор.

Базар-баш сбирает с каждой лавки по двадцати копеек в месяц, т. е. со всех по сорока рублей в месяц, на наем помещения для полиции, освещения базара, наем сторожей и покупку пожарного инструмента. Базар-баш получает в месяц десять рублей жалованья.

На базаре продаются кокандские, ташкентские и русские произведения. Последними торговля довольно значительна, потому что русские товары приносят более дохода, чем азиатские. В общей сложности, можно положить оборот каждой лавки в полторы тысячи рублей.

Чай идет из Алматов (т. е. Кульджи и Чугучака) в Аулие-Ата по малости. Особенной чайной лавки нет, а все продают понемногу. В настоящем году через город в Наманган из Верного (до половины сентября) прошло около четырехсот пудов чаю. <…>

Торговля баранами между дикокаменными киргизами, нашими степями и кокандскими городами ведется с давних пор. Должники записываются купцами в книги и никогда не отпираются. Если и не отдают в назначенный срок, то вследствие невозможности отдать. Купцы обыкновенно кладут с тысячи баранов пятьдесят штук на неаккуратных должников, если не было зимою джута.

В Аулие-Ата имеется один кожевенный завод, три чугунных, несколько мыловаренных. В двенадцати верстах от города имеется постоялый двор, на возобновление которого Черняев дал сто рублей. В городе есть общественная баня, составляющая, по завещанию жертвователя, собственность главной мечети.

Основные жители Аулие-Ата — сарты, осевшие здесь из разных городов Кокандского ханства и переселившиеся сюда ради торговых дел. Есть и татары из России, которые так же, как и сарты, занимаются по преимуществу торговлею. И те, и другие занимаются также и земледелием. В числе жителей есть сеиды и ходжи.

Земля, принадлежащая городу, делится на коши, которых, по показанию серкера, имеется сто семь; по сведениям же городничего, пятьсот. Есть земли, принадлежащие отдельным лицам, и на праве потомственного владения земледелец может уступить свой участок другому с согласия общества. Для наблюдения за арыками общество выбирает мираба, т. е. арык-аксакала. Мирабов по одному при каждом арыке, или всего пять. Торговцы, живущие в городе и желающие заниматься земледелием, получают, с согласия общества, участки на общем основании. При городе есть выгон, без определенных границ. Киргизы допускают пасти городские стада и на своих землях.

При Аулие-Ата пять арыков: 1) На Уч-Кургане, 2) на Джалы-Игане, 3) Уч-Булаке, 4) Карауле и 5) Коше-Тюбе. Этими пятью арыками сарты пользуются в совокупности с киргизами, исключая Кош-Тюбе, купленного у Байзапа, чемыровского рода. Арыки жителям, поселившимся в Аулие-Ата, достались старые, которые и были расчищены совокупными силами, причем каждый, желавший принимать участие в землевладении, участвовал в работах. Земля, прилегающая к арыкам, ежегодно распределяется между землевладельцами; остающаяся же затем свободною делится по жребию. Актов на землю не имеют, за исключением казы, сына основателя, который имеет документ на арык, оставшийся ему от отца. Еще при жизни последнего, сарты арендовали у него арык за право сбора хераджа и танапа, со времени же завоевания русскими этим арыком пользуется общество бесплатно. Старший аксакал имеет также свой арык на пятнадцать кошей, устроенный им тринадцать лет тому назад. Он пользуется им беспрепятственно. В настоящем году он устроил еще один арык, расчистив старый. В этом случае, кроме аксакала, работал и здешний зякетчи, который устроил в вершине арыка мельницу, а аксакал — бахчу.

В Аулие-Ата один казы, отправляющий эту обязанность уже сорок лет. Его отец, основатель города, тоже был казы. При разборе дел, казы решает по шариату, причем требует свидетелей, а за неимением их налагает на ответчика очистительную присягу. Недовольные решением казы жаловались беку, который созывал нескольких казы по выбору тяжущихся. Собрание делало в присутствии бека постановление, которое записывалось муфтием в книгу, с приложением печати, и утверждалось беком. Этот порядок сохраняется и ныне с заменою бека русским чиновником. Казы за решение дела получал вознаграждение от двадцати копеек до двух рублей. Жалованья от правительства он не получает, но ему жители города дают в праздник подарки. Апелляция на казы восходит, как сказано выше, к городничему, который созывает суд аксакалов и они, в присутствии его, решают дело и получают расписки в окончании дела, с засвидетельствованием городничего. При этом вознаграждения не получают. В прошлом году две женщины обратились к управляющему туземным населением с жалобой, что мужья заставляют их развратничать ради денег. Назначен был суд аксакалов, который решил дело, разведя обе пары. Другое дело: жена в двухлетнее отсутствие мужа вышла за другого, и дело решено в ее пользу, так как, по шариату, муж, отсутствующий в продолжение года и не оставивший жене средств к жизни, лишается прав на жену, которая тогда может выйти за другого.

По распоряжению городничего при разборе ссор между сартами делается вычет в пользу медресе. Для записывания суммы, собираемой таким образом, существует особенная книга.

При спорах между сартами и киргизами дела решаются по шариату, если ищет сарт, и по киргизскому обычаю, если иск со стороны киргиза. Недавно за убитого киргизами сарта дело решено уплатою виновными куна. Небольшие дела в Аулие-Атах решаются третейским судом. Предоставление тяжущимся сторонам выбирать посредников для решения споров по совести находят полезным, так как третейский суд не противоречит шариату. Однако присутствующие выразили желание сохранить по завоевании города русскими существующий порядок судопроизводства.

Аулие-Ата, с завоевания русскими, никаких податей не платил. Теперь назначено собрать херадж и танап. Служащие подали городничему просьбу об освобождении их от поземельной подати. Назначение известной суммы в подать с города и предоставление обществу права раскладки находят возможным и чрезвычайно полезным.

В городе шесть мечетей, из которых при каждой есть имам. Они содержания не получают, а прихожане делают им подарки в праздники и посты. Бракоразводные дела решает казы, он же читает молитвы при венчании, за что получает от пяти до десяти коканов. За венчание вдов берет по рублю. Школ в Аулие-Ата шесть, медресе одно.

Это все взято со слов Нахмет-бая, старшего аксакала (выходец из Намангана), помощника его Мирзы-Сейд-бая, базар-баши Хамут-бая, серкеря Иман (турок по происхождению; сперва богатый человек, ограбленный кокандцами; он содействовал Черняеву во всех его походах), аксакала татарской слободки Май-Мурата, зякетчи Мурзы-Ахмета, казы-имама Жогофара и почетных лиц: имама Сейд-Бокара и аляма Абдурахима. Расспросы у них продолжались, как всегда, в несколько приемов.

У нас были собраны и киргизы, принадлежащие к Аулие-Атинскому округу. Они принадлежат к племени бурутов, дикокаменных киргизов и к Большой орде. Роды кара-киргизов следующие:

Род сару кочует летом и зимой по долине Таласа, не переваливая на юг за Кара-Буринский проход и горы Уртак-Тау, составляющие нашу временную границу. Земли, где кочуют, с давних пор принадлежали их отцам. Аулы зимуют не всегда на одном и том же месте, но права на земли разграничены между родами и подразделениями. У манапов существуют курганы для склада имущества и хлеба, переданные им от отцов; богатые кара-киргизы тоже по их примеру заводят курганы, которые передаются по наследству в семействе. Сару считают две тысячи триста кибиток.

Род кощи кочует у Кара-Буринского прохода и по южному склону Уртак-Тау, т. е. в пределах оставшихся частей Кокандского ханства. В роде кощи считается шестьсот пятьдесят кибиток.

Род саяк. При заявлении подданства саяки объявили, что их десять тысяч кибиток. Когда же с них потребовали кибиточный сбор, они покаялись, что их всего три тысячи кибиток, и что они ошиблись, потому что никогда не считали себя. Саяки кочуют по рекам Сусамыры и Кетмень-Тюбе.

Род багыш. Приняло подданство всего сто сорок две юрты, остальные кочуют у Намангана. Наши багыши кочуют по Боканру, Кара-Буре, и переходят иногда через горы на юг.

Зачуйские дикокаменные киргизы разделяются на:

Род сульты, который разделяется еще на десять колен. Их считается семь тысяч шестьсот юрт. Они кочуют по рекам Кара-Балте и Иссык-Габе, т. е. от Мерке до Пишпека.

Род сары-багыш, которых состоит в подданстве России около шести тысяч триста юрт, кочуют от Иссык-Гаты до Иссык-Куля. Из рода сары-багыш отделение танаи замечательно тем, что манап этого отделения, Джантай, истребил Кенисару с его сообщниками. За то он и его род были нелюбимы киргизами, которые грабили их со стороны Каратавского хребта. Чтобы избавиться от них, Джантай около 1862 года просил генерала Колпаковского отвести ему земли в пределах России, т. е. на правом берегу Чу. Танаям отвели долины обоих Кибинов, оставшихся пустопорожними за побегом киргизов Большой орды при появлении русских. Теперь, когда появился вопрос о разграничении, Алатавское начальство гонит их, говоря, что и за Чу жить можно спокойно.

Во всяком случае, граница дикокаменных киргизов с Большою ордою идет по отрогам Алатау, ограничивающим долины обоих Кибинов.

Киргизы Большой орды, или юсунь, состоящие в ведении начальника туземного населения в Аулие-Ата, составляют род дулаты, который делится на следующие отделения:

Бутпаи, которые, в свою очередь, разделяются на худай-куль и чегай, платят подати за тысячу восемьсот юрт.

Чемыровцы состоят из бек-булатов и чин-ходжа. Бек-булаты разделяются на джаны-бай, cайбеть-кулы, чиль-мамбеть и букойнат. Чин-ходжи делятся на темир, байтана и кунту. Чемыровцев всего три тысячи пятьсот юрт.

Сейкым разделяются на ак-койлы, кара-койлы, чулдак и куй-серак. Сюда же причисляется и подразделение сары-уйсунь. Сейкымов две тысячи юрт.

Джаныс разделяются на худай-берды и джиибай. Часть отделения джаныс-кашкара отошла к Алатавскому округу. Джанысовцев семьсот юрт.

Кроме дулатов, есть еще особенный род не Большой и не Средней орды, а, вероятно, составившийся из беглых, канглы-чангиклы, занимающие всю плодородную долину Арыса. Их всего семьсот юрт.

В прошлом году все киргизы аулие-атинского ведения платили за тридцать две тысячи юрт.

Манапы, управляющие дикокаменными киргизами, соответствуют родоначальникам Средней орды. Они не султанского происхождения. Звание манапа наследственное, но кокандское правительство сменяло манапов за злоупотребления. Общество не имело права сменять их, но жаловалось, если было недовольно манапом, кокандским властям, которые назначали другого манапа, но всегда из манапского же рода. Бии, управляющие отделениями Большой орды, назначались, сменялись и пользовались теми же правами и на том же основании, как манапы. И те, и другие получали от кокандцев грамоты на утверждение. Жалованья они не получали, но при сборе зякета им давали по ста баранов в год, а с хераджа пятьдесят пять батманов на каждого и по пяти батманов помощнику бия или манапа. При нашем правительстве им разрешено в прошлом году собирать по три пуда хлеба с хлебопашца. Аулами заведуют аул-аксакалы.

Спорные дела решал манап, по обычаям. Жалобы приносятся биям и манапам, которые собирают всех хороших людей, и здесь, в общем собрании, дела решаются биями под председательством манапа. Третейский суд допускается, но не в таком развитии, как в Средней орде. Есть известные судьи, не занимающие никакой должности. Кара-киргизы называют их карья — старейшины (карья — старик). Кокандцы вмешивались в кара-киргизскую юрисдикцию, чтобы ослабить влияние судей, но, по словам майора Худай-Берды, без успеха, и народ сохранял независимость своего суда. Определение наказания зависело всецело от манапа. За воровство лошади, по старому обычаю, определялось три девятки. При кокандцах одну девятку брал манап или бий, смотря по тому, кто решал дело, а две остальные шли в пользу бека и на штраф в пользу истца. После съезда с алатавскими киргизами, определено взыскивать, кроме украденной лошади, еще четыре скотины штрафу, назначение которого состоит в вознаграждении истца и в определении бийлыка и ханлыка. За грабежи прежде определялись штрафы. За убийство — кун, уплачиваемый всеми родичами. Если бы кун не был уплачен, обыкновенно возникала баранта. В случае несостоятельности виновного, он должен заработать штраф или за него должны заплатить родственники. При кокандцах манапы о неисправимых ворах докладывали беку, который приказывал таких либо вешать, либо зарезать на базаре. Исполнители приговоров назывались джевет, старшие из них назывались кур-баши. Впрочем, у киргизов не была в обычае смертная казнь.

У кара-киргизов земледелием занимаются преимущественно бедные, которые и живут круглый год на пашнях. Земля, прилегающая к арыкам, делится на коши. Право на землю имеют только лица, принимавшие участие в проведении арыков, и пропорционально «силам» каждого. Земледелец, с согласия общества, имеет право передать свой участок другому. Состоятельные кара-киргизы занимаются скотоводством. Летуют в различных местах, а зимуют постоянно на одних и тех же. На зимовках для скота устраивают загоны, обнесенные со всех сторон, иногда наподобие кургана. Зимовки выбираются более в горных ущельях. Мест для зимовых стойбищ достаточно, а летовки общие. При недостатке земель в одном роде, нуждающиеся в ней обращаются об отводе земель в другой род и обыкновенно получают отвод.

При кокандцах кара-киргизы платили: с баранов зякет со ста баранов одного; херадж — с коша по батману. Кроме того, они выставляли джигитов или платили вместо них деньги.

Выставка джигитов производилась следующим образом: бек приказывал манапу выставить известное число джигитов, распределение которых делалось с согласия аксакалов, соразмерно числу кибиток. Всяческие притеснения кокандцев, по словам майора Худай-Берды, заставили киргизов решительно пристать к нашей стороне, когда в Зачуйской стране появились русские войска. Делались и произвольные сборы. Киргизов заставляли выставлять верблюдов, за которых не платились деньги, а животные, по окончании похода, не возвращались назад. За палых верблюдов общество складчиной вознаграждало хозяева. При русском правительстве, в прошлом году ичинчи платили только три пуда с гумна в пользу манапов, а с настоящего года должны будут вносить херадж и танап. Собравшиеся киргизы считают этот сбор до высшей степени несправедливым, так как в других местах киргизы, такие же русские подданные, как они, а может быть, и менее преданные правительству, не только не несут поземельного сбора, но и кибиточный сбор платят вполовину меньше.

Предоставление обществам права раскладки для уплаты податей считают мерой очень полезной. При этом выразили желание, чтобы кибиточный сбор был уменьшен с трех на два рубля с юрты. Базарный сбор со скота считают очень стеснительным, находя более справедливым наложить его на торговцев.

В аулах существуют школы, в которых учат киргизы, сарты и татары. Эти муллы отправляют и богослужение в аулах, для чего ставится особая джуламейка. Муллами приглашаются лица достойные, но без испытания в медресе. Они получают вознаграждение за воспитание детей по усмотрению родителей. Муллы читают молитвы при свадьбах и похоронах; в семейные дела не мешаются, такие дела решаются самими киргизами по совести. Муллы иногда обращаются за советами к сартовским имамам. Большая часть мулл из киргизов; некоторые из них воспитывались даже в Бухаре. Черняев дал казенные деньги на поправление мечети, попорченной выстрелами.

При русских милиционеры (джигиты) набирались из охотников, которые и содержались на собственный счет. Побуждениями, заставлявшими идти в отряд, у почетных лиц было желание получить награды и утвердиться на своем месте, у простых киргиз — жажда добычи. Русские очевидцы пояснили при этом, что киргизы бросались первыми на грабеж и сперва соблазняли казаков, а потом и солдат, к нарушению дисциплины. Баранты в настоящее время нет.

На расстояние дня езды от Аулие-Ата по Таласу распространяются на юг адгене, кисек, джадыгер — киргизские роды, живущие до Уила; чон-багыши, чирик и другие — до Кашгара; в окрестностях Яркендта — уйгуты и найманы. Других не знают. В наших пределах дикокаменные киргизы, как сказано выше, сидят по системам рек Чу, Таласа и Кибинов. Большая орда — по Чу, частью по Таласу и горам Каратау. Между ними были постоянные баранты и кровавые распри, прекращенные русскими со времени занятия нами страны.

Позабыл сказать, что в Аулие-Атах видел клоповую яму, т. н. клоповник, оставшийся от кокандского владычества. Это бутылочной формы ямы сажен в десять глубиной, с очень узким отверстием. В яму опускался человек на веревке на положенный срок. Была в Аулие-Атах и виселица, уничтоженная русскими. Это напоминает мне рассказ Крымова, что в Туркестане, когда исправляли вал крепости со стороны Карнакских ворот, на том месте, где у кокандцев стояла виселица, из вала выкопали до трехсот трупов!

Вот один из эппизодов "окупации" по мнению наших альтернативно думающих господ территории, которую они вслед за западными географами именуют независимая тартария. А по сути это было присоединение к Русским владениям. И нет ни каких тартарий есть Сибирь и Средняя Азиия. Ну к чему тащить в наш язык иностранные словечки их и так полно.

Всем всех благ и здравомыслия.

________________________________________________

Бонусом для всех кто потерял свою малую родину в результате событий 90х годов.