И на Марсе будут applони цвести

Зазвучала музыка и мужественный голос пропел: «Скажи, тот звёздный стяг реет ещё, над страной храбрецов и свободной землёй?»

Командор открыл глаза, сонно посмотрел на свои эппл-вотч и взял айфон-спик.

– Что там у вас? – спросил он хриплым после сна голосом.

– Командор, сэр? Вы просили разбудить вас, когда мы выйдем к цели, сэр! – раздался в трубке голос старшего навигатора.

– Я вас услышал, майор, – отчеканил командор. – Сейчас буду на мостике.

Постояв десять секунд на мостике, командор выпрямился, сделал ещё пару наклонов, после чего поспешил в центр управления.

Половину эппл-экрана центра управления занимала приближающаяся красная планета.

Это был Марс.

Командор смотрел на планету, гордо вспоминая этапы великого пути.

Он вспоминал, как потряс весь мир Президент, заявив, что скоро американцы будут на Марсе. Как в течение десяти лет инженеры НАСА не покладая рук собирали марсианский шаттл и вместе с ним новейший, уникальный стартовый комплекс, не имеющий аналогов в мире. Как были посланы к чёрту эти русские с их примитивными, дымящими двигателями. И как, наконец, всё было готово к  историческому старту.

Этот момент забыть было невозможно.

По команде, пять тысяч натягивающих тросов были разом обрублены, сетка огромного батута резко распрямилась и «Исключительность» стремительно взлетела с мыса Канаверал, унося к Марсу три сотни колонистов-мормонов, десять членов экипажа, запасы провизии, а так же гипсокартон, пенопласт, фанеру и шурупы-саморезы, необходимые для возведения на Марсе добротных и крепких американских коттеджей.

Колонистам сразу включили записи выступлений Генерального секретаря ООН Пан Ги Муна, после чего они немедленно уснули на полгода, а экипаж занялся своими рутинными делами – сурово сидеть в центре управления в очках «рей-бан» и деловито ходить туда-сюда по кораблю, периодически подбадривая друг друга словами: «Твой отец гордился бы тобой».

Больше делать было нечего, так как марсианский шаттл был экологически безупречным – он не имел никаких двигателей и полагался только на точность расчётов операторов батута.

Так и пролетели все шесть месяцев полёта.

………………

Командор стоял и смотрел на экран.

– Ваш отец гордился бы вами, сэр, – уважительно сказал первый пилот.

– Я его почти не помню, – немного помолчав, ответил командор. – Его застрелил патрульный полицейский на пороге нашего дома, когда отец нёс мне игрушечный фиолетовый пистолет в яркой коробке с надписью «ИГРУШЕЧНЫЙ ПИСТОЛЕТ» в подарок на Рождество. Я не виню полицейского – он просто выполнял свой долг.

Постепенно замедляясь, шаттл всё ближе приближался к Марсу, точнее, к Нью-Марсу, как его теперь официально называли в США, чтобы не путать прежний, ничейный Марс с американским.

Командор нажал кнопку на пульте и из челнока выдвинусь четыре посадочных опоры от модного дизайнерского ателье «Илон Марск». Опоры были украшены блестящими солнечными панелями и полированными вставками из ценных пород дерева.

Негр-зажигающий щёлкнул зажигалкой, эппл-горелка в носовой части выдала тягу и корабль начал разворачиваться кормой к планете, готовясь к посадке. В этот момент на пульте загорелся красный ред-сигнал. Что-то стремительно приближалось к шаттлу.

– Справа по борту неопознанный корабль, сэр! – доложил первый пилот.

– Подтверждаю, сэр! – через секунду доложил и второй пилот. – Идёт прямо на нас!

Командор выглянул в правый иллюминатор и увидел корабль Чужих. Большой, собранный из железных листов цилиндр шёл на опасное сближение с шаттлом, поблёскивая заклёпками.

– Может, сообщим на Землю, сэр? – заволновался старший навигатор, протягивая руку к большой кнопке с надписью «Хьюстон, Хьюстон, у нас проблемы».

В эту секунду чужой корабль вышел на аварийную частоту и из динамиков донёсся тревожный голос:

– Космічний корабель "Аполлонюк" терпить лихо! Ми промахнулися мимо Місяця! Нас відносить в космічний простір! Повторюємо – космічний корабель "Аполлонюк" терпить лихо!

– Это на каком языке? – удивился командор. 

– Это украинский, сэр. Я месяц работал в составе миссии НАСА на Украине, когда мы вывозили в Штаты оборудование с их завода «Южмаш», – объяснил второй пилот. – Они сообщают, что промахнулись мимо Луны и что их уносит в открытый космос. Просят помощи.

– Но оборудование-то вы всё вывезли? – спросил командор.

– До последнего винтика, сэр! И даже весь металлолом.

– Судя по всему, не весь, – сказал командор, задумчиво глядя в иллюминатор.

Он убедился, что украинский цилиндр проходит в нескольких метрах от шаттла, не задевая его, и облегчённо вытер пот со лба:

– На голосовую связь не выходить, отбейте им морзянкой:  Спасибо вам за ваш звонок, он был очень важен для нас тчк. Удачи в неизведанных глубинах космоса, отроки во вселенной вскл.

В динамиках что-то зашуршало, послышалось неразборчивое бормотание, потом тот же голос злобно сказал:

– От падлюки! Нічого, побачимося ще, сепаратюги американські! А ну-ка, хлопці, скакнём! Да пребудет с нами сало! Разом нас бага…

Связь прервалась. Видимо, зарядка украинского мобильного телефона закончилась в самый неподходящий момент, как всегда.

«Аполлонюк» резко дёрнулся, вильнул, и сломал шаттлу посадочную опору, после чего медленно и гордо стал уплывать в направлении туманности Андромеды. С его борта донёсся дружный злорадный хохот, преодолевший даже безмолвный вакуум космического пространства.

– Что они себе позволяют?! – в ярости вскричал командор.

– Вы просто их плохо знаете, сэр, – ответил второй пилот. – Однажды нашей миссии на «Южмаше» привезли машину яблок. Её разгружали трое работников с запада Украины. Десять килограмм яблок они съели, а остальные… вы никогда не поверите, что они сделали с остальными яблоками, сэр.

……………….

Раздался громкий предупредительный сигнал и «Исключительность» сильно затряслась. Шаттл вошёл в атмосферу Марса. С пульта управления свалились семейные фотографии пилотов, опрокинулись бумажные стаканчики с колой, а по металлическому полу с грохотом покатились эппл-палки для селфи и клюшки для мини-гольфа. Из трюма с мормонами-колонистами донеслись звуки гимна «Звёзды и полосы навсегда».

Шаттл всё ускорялся под действием силы притяжения Марса. Обшивка корабля быстро нагревалась, в центре управления стало невыносимо жарко. Командор выдвинул сенсорную панель и нажал на иконку «охлаждение». В рубку тут же вбежал негр-охлаждающий с большим опахалом и принялся охлаждать экипаж. Из трюма с колонистами послышалась песня «Мы американцы, Хвала Господу».

Красноватая, усеянная валунами и скалами поверхность Марса стремительно приближалась.

Командор решительно надавил кнопку «торможение» и негр-тормозящий дёрнул за кольцо парашюта. Над шаттлом с громким хлопком раскрылись звёздно-полосатые купола тормозных парашютов, он дёрнулся и резко замедлил падение. Из трюма колонистов дружно грянула «Баллада о „зелёных беретах“».

До ровной поверхности кратера Кассини, расчётной точки приземления, оставалось десять метров. Командор невольно сжался в кресле и стиснул зубы, не сводя глаз с мелькающих на экране цифр: 

Семь метров до контакта, пять метров до контакта, один метр до контакта … минус один метр до контакта, минус пять метров, минус двадцать пять метров, минус двести метров – бесстрастно отсчитывал бортовой компьютер.

Командор вытаращил глаза.

– Ради всех святых, кто-нибудь мне объяснит, что тут, мать, его происходит?! – запопил первый пилот, оборачиваясь к старшему навигатору. 

Тот сидел в кресле, безвольно опустив голову на грудь. Он потерял сознание ещё на минус пяти метрах. На минус трёх тысячах метрах шаттл мощно тряхнуло, он замер, сильно накренился в сторону отломанной укронавтами опоры и свалился плашмя.

…………………..

Командор очнулся от того, что кто-то дул ему в лицо. Приоткрыв глаза, он обнаружил, что лежит на палке для селфи, в которой от удара включился вентилятор для раздувания волос. Командор отодвинул от себя чудо последних технологий и с трудом поднялся на ноги. Кругом была тишина, лишь постанывали приходящие в себя астронавты, да доносился из трюма с несгибаемыми мормонами-колонистами гимн «Боже, благослови Америку».

Командор открыл люк, вышел на зелёную травку и посмотрел вверх. Сквозь голограмму мёртвой каменистой поверхности, еле видимой в высоте, мягко светило солнышко, а по небу плыли белогривые лошадки облака. Где-то рядом в траве сидел кузнечик и негромко пиликал на своей скрипке. Метрах в ста, петляя среди лугов, текла речка, а за ней виднелся лес.

Из люка стали вылезать остальные астронавты, потрясённо оглядываясь вокруг.

Немного придя в себя, командор вынул небольшой флаг США, воткнул его в траву и торжественно произнёс:

– Это маленький флажок одного корабля – станет огромным флагом для всех Соединённых Штатов Америки!

Вдруг, откуда-то сбоку, к кораблю подошли мальчик с девочкой в светлых шортах, белых рубашках и с красными галстуками, свободно повязанными на тонких загорелых шеях.

– Здрассьте! – хором поздоровались они.

– Вы из Музея Космонавтики? – вежливо спросил мальчик, с интересом рассматривая шаттл.

Командор издал странный мычащий звук и едва устоял на ногах.

– Вы кто?! – изумлённо спросил он.

– Мы тут отдыхаем с сестрой, – мальчик легко перешёл на английский. – А у этой вашей штуки фотонный двигатель, да?

– Где это «тут»?! – прошептал командор внезапно севшим голосом.

– Ну, в санатории «Зелёный Марс», – терпеливо пояснил мальчик. – Потому что наш папа командир крейсера «Путь Октября» дальней космической зоны, а мама главный бухгалтер космопорта «Королёв-2». Это же ведомственный санаторий Космических сил Советского Социалистического Марса, вы разве не знали? А как вы так удачно приземлились без антиграва?

Командор затравленно оглянулся на свой экипаж, отчётливо рассмотрев все пломбы членов экипажа в их широко разинутых ртах, после чего его ноги подогнулись и он опустился на траву, спугнув кузнечика.

«Зелёненький он был…» – отметил про себя командор.

– И… и давно вы тут? – спросил он, уже твёрдо для себя решив, что сошёл с ума.

– Мы? – удивился мальчик. – В смысле советские люди? С тысяча девятьсот пятьдесят первого года, когда товарищ Сталин решил, что Марс должен быть советским, так как подходит нам по цвету, а что?

Командор схватился за голову.

– По цвету он им подходил, маза фака… – простонал он, потом взял себя в руки. – Кем ты, говоришь, твой папа работает?

– Командиром крейсера, – ответил разговорчивый пионер. – Только крейсер уже не новый, всего триста парсек в час и дезинтеграторы предыдущего поколения. А я, когда вырасту, стану командиром линкора класса «Советский Союз», вот!  Мне папа обещал, если я буду хорошо учиться. А ещё папа сказал, что скоро их эскадра полетит на Землю, а то там пиндосы совсем обнаглели. А кто такие пиндосы? 

– Понятия не имею! – торопливо воскликнул командор. – Мы сами англоязычные немцы из этой, как её… ГДР.  Да, парни? – он обернулся на свой экипаж.

– Я, я! Натюрлих! – очень дружно закивали те головами.

Командор тоскливо посмотрел на шаттл, вздохнул и спросил:

– Мальчик, а вам тут нужны астро…космонавты? А то мы тоже хотим летать к звёздам и отдыхать в этих, как их, санаториях. Можешь у своего папы спросить?

– Спрошу! – радостно улыбнулся пионер.

В разговор влезла молчавшая до этого девочка. Она показала пальцем на американский флаг и капризно заявила:

– А наш папа говорил, что мусорить на газонах – это плохо! 

Командор немедленно выдернул флаг и серьёзно ответил:

– Раз папа говорит – так оно и есть. 

Из трюма с мормонами-колонистами дружно грянуло:

И Ленин – такой молодой!

И юный Октябрь впереди!

Green Tea