30 октября считается датой начала Второй обороны Севастополя. В ее итоге город был сдан и фактически стерт с лица земли, но оставшиеся жители защищали его до последнего.
"Слабая крепость"
Налеты на город и корабли продолжались в Севастополе ежедневно с первого дня войны, 22 июня. Но немец не наступал с суши.
Предвидя, что это случится, еще с июля в городе начали строить укрепления. Удалось создать два рубежа обороны: внешний длиной 35 километров (в начале сражений он был поделен на 4 оборонительных сектора) и тыловой в 2-3 километрах от города длиной 19 км. Построить третий необходимый рубеж – от Балаклавы до Качи – не успели.
В середине сентября 1941 года начались бои на севере Крыма. В помощь была переброшена Приморская армия, державшая оборону Одессы, но спасти положение ей не удалось. Противник за десять дней дошел до Севастополя и рассчитывал на стремительный захват города.
Немцы планировали захватить Кавказ с его нефтяными месторождениями и двинуться в сторону Персидского залива. Черноморский флот и Севастополь стали серьезным препятствием для этих замыслов.
Генерал Эрих фон Манштейн, командующий 11-й немецкой армией, наступавшей на город, отдал приказ: "Севастополь — крепость слабая. Взять маршем, коротким ударом", а в приказе Адольфа Гитлера от 21 августа 1941 года звучало: "Важнейшей целью до наступления зимы считать не захват Москвы, а захват Крыма…"
Решение Верховного Главного Командования было единственно возможным: «Севастополь не сдавать ни в коем случае и оборонять его всеми силами». Командующим обороной города был назначен вице-адмирал Филипп Октябрьский, более 2,5 тысяч горожан были отправлены на фронт.
Еще в 1912 году под руководством инженера Кюи в Севастополе были вырыты котлованы для башен, но из-за революции строительство было остановлено. В тридцатые годы о проекте вспомнили и успешно достроили. По рассказам очевидцев, объем бетонных работ превышал аналогичные работы при постройке ДнепроГЭС. Батарея под номером 35 была расположена около мыса Херсонес, а батарея под номером 30 – возле деревни Любимовка.
Основная часть 35-й батареи – два исполинских железобетонных массива с орудийными башнями, которые могли поворачиваться на 360 градусов, ведя круговой обстрел, множеством подземных помещений и ходов, а также двумя запасными выходами к морю. Батареи строились для защиты города с моря, но вскоре им пришлось стать центром обороны с суши, а 35-й батарее – стать символом героической обороны города.
Немецкая армия имела полное преимущество в тяжелой технике, авиации и живой силе, а также в общей организации, связи и в подготовке командного состава. Для захвата Севастополя они использовали самое современное оружие - самоходные мортиры "Карл", "Гамма" и гигантская 800-миллиметровая стационарная гаубица "Дора" размером с трехэтажный дом, самое большое орудие Второй мировой (защитники Севастополя прозвали ее "Дура").
По некоторым данным, командование Севастопольского оборонительного района поначалу не верило в существование у немцев под Севастополем орудий такого класса, хотя командир 30-й батареи Александер докладывал, что по нему ведут огонь невиданным оружием. Чтобы убедить командиров, пришлось специально фотографировать стоящего человека рядом с неразорвавшимся снарядом длиной 2,4 м.
Во всей Второй мировой немецкие войска никогда не применяли артиллерию в таком масштабе, как в наступлении на Севастополь. То же самое верно и в отношении авиации. К началу сражений в Севастополе находились главные силы флота в составе одного линейного корабля, пяти крейсеров, 11 эсминцев и 16 подводных лодок, но большая часть их ушла на базы Кавказа на второй день обороны.
Линкор Севастополь ведёт огонь
Город и бухту неистово бомбили и обстреливали, но батальоны морской пехоты и ополченцы из числа жителей, а затем и присоединившаяся к ним с севера Крыма дивизия Приморской армии отражали атаки. Взять "слабую крепость" сходу не удалось. В дальнейшем немцы предпримут еще три наступления, используя разные варианты захвата города, но в 1941 году Севастополь еще сможет их отразить.
В последних числах декабря положение защитников стало критическим: советские войска начали высадку десанта на Керченском полуострове, и чтобы перебросить туда войска, немецкое командование стремилось быстрее взять Севастополь. Немцам удалось продвинуться в городе, но не захватить его.
"Героем был каждый"
Бывший командир прославившейся в боях 7-й бригады морской пехоты генерал-лейтенант Евгений Жидилов в книге "Мы защищали Севастополь" отмечал: "Наш севастопольский плацдарм невелик. Но населен он густо. Здесь собрались представители всех народов, живущих в нашей огромной стране...».
Производство боеприпасов в одной из севастопольских штолен
Помогало сражавшимся огромное число добровольцев. 15 тысяч человек ушли в народное ополчение. В первые дни войны в армии не хватало оружия: винтовок, пулеметов, гранат, пистолетов. Военный совет постановил: собрать у населения охотничьи ружья, мелкокалиберки. В Крыму им изо всех сил помогали местные партизаны, которые в меру своих возможностей вели подрывную деятельность. Хотя прямую связь между партизанами Крыма и севастопольцами наладить было нельзя.
Военный историк Евгений Мельничук вспоминает, что в партизанские отряды записывали даже школьников 8-9 классов. "Все были патриотами и пошли в отряд с известной долей романтики, однако первыми умерли от голода, многие застрелились – в общем, в первую очередь погибли эти ребята".
Повседневный героизм стал для жителей города нормой жизни. Рабочие Морского завода под обстрелами ремонтировали корабли, производили боевую технику, оборудовали два бронепоезда, построили и оснастили плавучую батарею N3 ("Не тронь меня"), среди немцев известную как Квадрат смерти. Она прикрывала город от налетов германской авиации с моря. В горных штольнях работали подземные комбинаты, где делали оружие и боеприпасы, шили белье, обувь и обмундирование. Под землей работали амбулатории, столовая, клуб, школа, детские ясли и сад, а впоследствии - госпиталь, хлебозавод.
Ученики у входа в подземную школу
"В мастерских чинили грузовики, бронетехнику, танки, ходовую часть орудий. Командиры боевых подразделений, экипажи машин, порой со слезами на глазах, умоляли ускорить ремонт. И рабочие ребята старались действительно не за страх, а за совесть", - пишет Георгий Задорожников.
"В Севастополе я жил в центре города, но достаточно было выйти из дома, чтобы почувствовать себя на фронте. Меня поражала непрерывность жизни, сохраняющейся везде, несмотря на ужас беспрерывных бомбежек и беспрерывных боев. Помню, на аэродроме увидел летчика, бреющегося перед боевым вылетом с хладнокровием человека, уверенного в возвращении, — вспоминал художник Леонид Сойфертис. — Помню почтальоншу, которая разносила письма, пробираясь через только что разрушенное здание в бомбоубежище; она знала, в каком бомбоубежище находится ее адресат. Мне передалась уверенность всех в победе, и хотелось рассказать о том, что я вижу, оптимистически, весело".
Молодежь помогала взрослым: разносили повестки в армию, дежурили в городе, обходили разрушенные бомбежкой дома, помогали раненым добраться до госпиталя.
"А еще (теперь это вспоминать смешно) мы “ловили диверсантов и шпионов“, которые, якобы, пробирались в город. Обычно нашими “жертвами“ становились мужчины в шляпах и очках, и мы их тащили в милицию, - вспоминает Эсса Беднарчик, коренная жительница Севастополя, преподаватель русского языка и литературы. - Но чаще всего мы помогали рыть щели во дворах, чтобы было где спрятаться во время бомбежек".
В период осады города информацию о состоянии дел на фронте горожане получали из газет. "Мы радовались победам, гордились подвигами красноармейцев и краснофлотцев. Знали о подвиге пяти моряков, остановивших телами колонну танков… Всех не перечислишь – героем был каждый", - вспоминает Георгий Задорожников.
"Нас бросили на произвол судьбы"
Последние дни обороны... 7 июня Манштейн начал новое наступление на город с кодовым названием "Лов осетра". Замысел операции состоял в блокаде города с моря (подлодками, минами, торпедными катерами и авиацией), разрушении инженерной обороны, постепенном захвате Севастополя и уничтожении Черноморского флота в ходе эвакуации гарнизона. Все эти задачи были выполнены, кроме последней: Черноморский флот так и не пришел эвакуировать жителей и защитников Севастополя.
Город был обречен: немецкое наступление на Кавказ и Волгу развивалось настолько успешно, что на оборону города у Ставки не было ни сил, ни ресурсов. К тому моменту на каждого севастопольского бойца приходилось два вражеских, на каждое орудие — два орудия противника, против одного танка — четыре фашистских, а против самолета — десять. И с каждым новым днем это преимущество росло.
Поняв, что Севастополь не сдастся, его просто стирали с лица земли – горело все, что можно, и люди сражались буквально подручными средствами. При этом памятник Затопленным кораблям, символ города, непостижимым образом уцелел.
Бойцы сражались до последнего, пока стояла батарея.
Авиация была полностью уничтожена, а из состава ВВС был создан батальон морской пехоты. К концу июня у защитников Севастополя стали заканчиваться боеприпасы, и вице-адмирал Октябрьский в ночь на 1 июля 1942 году получил разрешение Ставки на свой запрос об оставлении Севастополя и эвакуации – причем только высшего и старшего командного состава армии и флота и партийного актива города.
Ночью 1 июля командный состав был вывезен прилетевшими самолетами, а 80 тысяч человек – брошены на произвол судьбы. Последние дни обороны сумеют пережить только 4 000 из них. Через некоторое время эвакуировался и генерал Петров, оставленный Октябрьским руководить обороной.
"Бойцы сражались до последнего, пока стояла батарея, - вспоминает севастополец Виктор Медведев. - В последний день, зайдя в штабную землянку, … увидел, как начальник штаба запихивал в противогазную сумку сухари и тушенку. Спешил на последний самолет…"
На берегу у Херсонесского мыса остались притиснуты к морю десятки тысяч бойцов и командиров, без боеприпасов, медикаментов, продовольствия и воды. В ночь на 2 июля была подорвана бронебашенная батарея № 35, на которой не осталось снарядов.
Раиса Холодняк, в 1942 году занимавшая должность секретаря Балаклавского райкома ВЛКСМ, вспоминала: "Говорили, что в радиорубке стараются связаться с большой землей и сказать, что здесь есть люди. Но нас не слышит земля – они (в радиорубке – Прим. ТАСС) говорили так". К вечеру 3 июля 1942 года организованная оборона прекратилась, а стране объявили, что Севастополь сдан. Но на самом деле никто не сдавался. Город держал оборону еще 12 дней.
Вспоминает военный врач Владимир Шевалев: "Встретил бывшего комиссара 47 медсанбата. Мы договорились, что в случае ранения одного из нас другой должен его пристрелить, чтобы раненым не попасть в плен. Маленький колодец возле маяка был полностью вычерпан, из-за капли воды стреляли друг друга. Мы, чтобы помочь раненым воинам, фильтровали мочу или пользовались кровью убитых и живых лошадей".
"Да, об эвакуации войск, конечно, следовало подумать нам", — признал после войны бывший нарком ВМФ СССР, адмирал флота Николай Герасимович Кузнецов в книге воспоминаний. Почему же не подумали?
"Пытались прорваться к партизанам, но не было оружия. Пошли под скалы в районе аэродрома. Там было много раненых, стоны, крики, огромная масса людей. Ждали корабли, но потом поняли, что нас бросили на произвол судьбы" - из личного дневника авиамеханика В. Фокусова.
Эвакуация высшего военного руководства и последовавший за ним хаос – самый спорный момент обороны города. Военный историк Юрий Мухин считает, что удержать Севастополь было возможно.
"Нужно было использовать Черноморский флот и все его боеприпасы в войне, а не хранить корабли для того, чтобы после войны разобрать на металлолом. Надо было не одним кораблем прийти в Севастополь, а все флотом, и зенитными орудиями всего флота вести огонь по немецким самолетам. Но и без флота Севастополь можно было удержать. Нужно оценить, что они (эвакуировавшееся руководство – Прим. ТАСС) сделали своей трусостью. Представьте, что немецкий батальон в один день убил бы Октябрьского и Петрова, всех командиров дивизий и полков. Войска были бы обезглавлены и дезорганизованы. Но надолго ли? До момента, пока в должности не вступили бы и не начали командовать уцелевшие офицеры. То, что совершили Октябрьский с Петровым - подлее и страшнее, поскольку восстановить организацию и прекратить панику было уже невозможно".
"Оставление командующим обреченного гарнизона – это сложная морально-этическая проблема, - отмечает в свою очередь Ирина Агишева, заведующая отделом истории ВОВ Государственного музея героической обороны Севастополя, - В истории войны найдется много примеров, когда командующие армиями и фронтами оставались со своими войсками и разделяли судьбу своих подчиненных. Но следует заметить, что любой командующий армией и фронтом не является хозяином своей судьбы, он является высокопрофессиональным госслужащим, на обучение которого страна потратила большие средства.
Вот с этой точки зрения генерал Петров должен был сесть на подводную лодку и уйти из Севастополя. Сталин в свое время заметил: "У нас нет в запасе Гинденбургов". Если бы генерал Петров остался в Севастополе и попал в плен или погиб, то во главе Второго Белорусского или Четвертого Украинского фронтов в 1944 году пришлось бы поставить далеко не Гинденбурга, а, например, генерала Козлова, которого обвиняют в крахе Крымского фронта".
Последствия
Последовавшие два года фашистской оккупации стали черным периодом истории Севастополя. В первые же дни фашистами было расстреляно более 3,5 тысяч мирных жителей, всего за 22 месяца оккупации в Севастополе было расстреляно, сожжено, утоплено в море 27 306 человек. В фашистскую Германию угнали 45 000 человек.
Интересно, что если оборона Севастополя длилась 250 дней, то освобождение в мае 1944 года заняло многократно меньше времени. После войны Севастополь был полностью отстроен заново. Выжившие защитники были награждены медалью "За оборону Севастополя". Кстати, для солдат 11 армии Гитлер также учреждал специальный знак — железный "Крымский щит", который пришивался на рукава шинелей и френчей.
Ольга Жукова, кандидат исторических наук, вспоминает: "Профессор Мансур Мухамеджанов проходил в Севастополе срочную службу в 1950-х годах. Однажды в горах на учениях молодые матросы, окапываясь, обнаружили свинцовую полоску, скрученную, словно древняя грамота, развернули и прочли: "Мы стоим здесь до конца!» И — короткий список фамилий…"
Немецкие солдаты в Севастополе
Каждое слово отзывается болью. Ведь у меня мама - житель осаждённого Севастополя.
Оценили 7 человек
21 кармы