Берегиня и воин

Где-то вдали громыхнуло. Неожиданно налетевший ветер разогнал клубы дыма, и также неожиданно стих. Темнело. Усталое солнце медленно уходило за горизонт, напоследок освещая колышущуюся траву, две огромные вековые ели на краю леса и безжалостно избитую разрывами землю.

Её весь день в ярости топтал, сминая всё на своём пути, какой-то безумный великан. Бешеная пляска этого чудовища началась ещё утром. С выматывающим душу свистом он горстями швырял на землю тысячи смертоносных градин, рвал её танковыми гусеницами, поливал струями огня. Безумный рев заглушал ветер, а крики ярости заставляли прижиматься к земле вековые дубы. Великан хотел сделать шаг вперёд, но не мог. Ему мешали. Жалкая кучка, пара десятков людишек, осмелившихся встать на пути. И тогда он снова и снова бросал на землю смерть.

Ему нужна была дорога, ведущая сквозь лес. Огромные ели, словно верстовые столбы, манили к себе. Вот же она, в паре сотен метров, иди к ней! Но он не мог шагнуть. Путь был закрыт. И кем? Детьми, старшему из которых едва ли было двадцать пять! Грязная форма цвета хаки, грязные окровавленные повязки, грязные лица и черные от копоти и пороха руки. Он пытался их испугать: ревом, свистом, огнём, смертью. А они, дрожа, вжимались в землю и вставляли новые обоймы. Великан бросал в атаку своих солдат. Раз, другой, третий…десятый. Бесполезно, путь был закрыт. Тогда он послал танки. Бронированные чудовища изрыгали пламя, давили и рвали землю, рыча «уходите, вам не удержаться». Но оглохшие от грохота, эти дети, сжав зубы, хватали бутылки с зажигательной смесью, гранаты и бросались под гусеницы. Они погибали, кто-то молча, кто-то прошептав «мама», они стояли насмерть. Великан свирепел и бесновался, но поделать ничего не мог. Путь был закрыт, закрыт до тех пор, пока оставался хоть кто-то живой.

Но всё закончилось. Кое-где ещё тихо дымились следы безумной пляски, пахнущие железом, ненавистью, кровью и смертью. Солнце последний раз посмотрело на измученную землю, залитую кровью и усыпанную неподвижными холмиками цвета хаки. Путь был свободен и сейчас, словно уняв жажду мести, великан уснул, изредка всхрапывая далёким гулом моторов и глухих разрывов.

В наступившей тишине раздался еле слышный сдавленный стон – между елями кто-то был… Чудом выживший в этом аду солдат, щедро окропив кровью каждый метр пути от линии обороны до леса, в изнеможении лежал на пахучей хвойной перине.

Он с трудом перевернулся на спину: правый бок горел огнём, израненные ноги пульсировали жуткой болью. А над головой тихо покачивались огромные колючие лапы. Солдат улыбнулся.

«Маленькой елочке холодно зимой. Только лето сейчас, да и елочки не маленькие».

Вековые гиганты согласно скрипнули.

«Как же больно. Вот и всё, отвоевался ты, Володька, и жить тебе до утра. Если не умру сам, то найдут и пристрелят».

- Не пристрелят.

Красноармеец повернул голову: рядом стояла неизвестно откуда появившаяся тонкая, стройная девушка. Светлые волосы, ярко – синие глаза и… Доброта. Владимир почувствовал какое-то странное, необъяснимое спокойствие. И даже боль, кажется, отступила, прекратив терзать измученного солдата.

- Здравствуй, воин, - ярко сверкнула улыбка.

- Здравствуй, - с трудом прошептал запёкшимися губами Владимир, - кто ты?

- Я? – она тихо рассмеялась, - не знаю, как и сказать тебе, правду – не поверишь, а лгать не умею.

- А ты попробуй, вдруг и поверю, - в свою очередь улыбнулся солдат.

- Берегиня я, дух лесной, хранительница этого леса.

- Я брежу?

- Может, и бредишь, - согласилась девушка, - а может, и нет, это тебе решать, воин.

- Значит, я или умер, или …

- Или нет, - Берегиня нахмурилась, - жив ты, потому я и пришла.

- Зачем?

- Помочь хочу, в награду за подвиг великий и требу (здесь треба – подношение, жертва, подарок духам – авт.), тобой оставленную.

- Требу? Ошибаешься, красавица, - Владимир опять улыбнулся, - некогда мне было её оставлять днём, а сейчас, сама видишь, тем более не могу этого сделать.

Боль неожиданно вернулась, и солдат тихо застонал сквозь зубы.

- Совсем плохо? Потерпи, воин, - девушка подошла к бойцу и положила руку на лоб.

Стало очень тепло, легко и спокойно, на минуту он словно вернулся в детство, почувствовал ласковые мамины руки на своей голове, услышал её голос.

Владимир вздрогнул и открыл глаза.

Девушка сидела рядом.

- Лучше?

- Спасибо, боль ушла, - солдат попробовал шевельнуть ногами, - ты так и не ответила, какая треба?

- А вот она, - Берегиня встала и показала на темную, слегка подсохшую дорожку, - это кровь, тобой, воин, пролитая ради родной земли. Самая дорогая треба.

- Не один я её пролил, - вздохнул Владимир, - там, на поле…

- Знаю, знаю, - узкая ладошка накрыла сухие губы, - прости, что не можем всем помочь, мы не боги.

- Мы?

- Да, мы. Все, кто служит земле, воде, лесам и полям, все, кто хранит и оберегает, все встали вместе с вами, воины, на защиту родной земли. Мы помогаем, как можем: кого сквозь лес и болота проведём, кому не даем утонуть в реке, мы храним сон уставших бойцов, предупреждаем об опасностях, путаем врага.

- Никогда не слышал о таком, - не поверил Владимир, - когда я был маленьким, бабушка рассказывала, что сторонитесь вы людей, не показываетесь, охраняя свои владения, вас нельзя обижать, злить, иначе наказать можете, а то и покарать жестоко.

- Это так, - согласилась Берегиня, - не нами то заведено было. Но времена сейчас другие. Война страшная пришла на землю, гибнет все живое, пропадает. Потому не можем мы в стороне стоять, потому и пришла я к тебе, помочь.

- Помочь чем?

- Провести сквозь лес к…

- Нашим?.

- Пусть будет так, - согласилась девушка, - к вашим. А теперь, воин, нам пора идти.

- У меня ноги прострелены.

- Ничего, - горячая ладонь крепко сжала грязную руку, - я помогу, вставай.

Солдат прислушался к себе – боли не было. Не веря происходящему, он потрогал раненый бок, вновь пошевелил ногами. Ничего.

- Вставай, нам пора идти, - повторила Берегиня.

Тонкие руки подхватили Владимира и подняли. Он сделал шаг, второй.

- Вот видишь, - она улыбнулась, - все хорошо пойдём. Не отставай, воин.

Он шёл за девушкой сквозь темный лес, стараясь внимательно смотреть под ноги.

- Не волнуйся, иди смело, - не оборачиваясь, сказала Берегиня, - ты не споткнёшься, это Леший постарался.

- Леший?

- А как же без лесного хозяина, - мелодичный смех заставил улыбнуться, - не одна я требу твою оценила.

Посветлело: они вошли в берёзовую рощицу. Тонкие деревца стояли, склонив макушки.

- Почему они…?

- Почести тебе воздают, воин, - не дожидаясь окончания вопроса, ответила девушка, - и друзьям твоим, на поле павшим.

- Я за них рассчитаюсь, - прошептал Владимир, сжав кулаки, - за каждого.

- Пришли, - Берегиня остановилась.

Солдат огляделся: обычная поляна, в центре которой стоял поросший мхом огромный валун.

- А где же наши?

- Смотри, - девушка показала на камень.

Валун заиграл красками, вначале незаметно, потом всё ярче и ярче и вдруг из него вырвался столб ослепительно яркого света.

Владимир зажмурился.

- Иди, тебя ждут, - тонкие руки ласково подтолкнули вперёд.

Сделав несколько шагов, солдат остановился, поражённый внезапной догадкой:

- Значит, я… А ты?

- Да, - кивнула девушка, - помогла уйти без мук и страданий, прими низкий поклон за мужество твоё и храбрость, воин, и прощай.

Через несколько секунд всё исчезло. Остался только темный ночной лес, березовая рощица, склонившая макушки и лесная полянка с поросшим мхом огромным валуном.

Две вековые ели, в последний раз посмотрели в невидящие глаза, на застывшую улыбку, и, тихо вздохнув, скрыли их своими огромными колючими лапами, навсегда.

Светлая память тебе, воин.

Автор - Андрей Авдей