Доброго времени суток друзья.
В первую очередь хочу выразить искреннюю признательность некоторым своим оппонентам, беседы с которыми заставили меня, наконец-то, отбросить природную лень и написать эту статью, которую я задумывал очень давно, но все как-то руки не доходили.
А разберем мы с вами мои дорогие, одну из главных проблем ведения боевых действий, а именно вопрос логистики. Ведь именно из-за проблем с логистикой, по мнению некоторых особо одаренных товарищей, история человечества физически не могла выглядеть так, как это описано в учебниках. Ведь любой уважающий себя исторически нетрадиционно ориентированный персонаж, точно знает, что без железных дорог, авиации или на крайний случай виманов и пепелацов, снабжать воюющие армии невозможно, а значит... А значит до конца 19-го века не было никаких войн вообще нигде и никогда.
Ну , это конечно крайне утрированный взгляд на их мировоззрение, но тем не менее целый ряд исторических событий, в виде войн и военных походов ими отрицается именно на основании того, что у армий принимавших участие в этих событиях возникли бы непреодолимые трудности с логистикой.
Вообще то надо прямо признать, что логистика, то бишь обеспечение армий продовольствием, амуницией и боеприпасами всегда и везде являлась основной головной болью генералов. Целые кампании были проиграны только из-за того, что армия элементарно оказывалась без снабжения. И напротив, выиграны, когда удавалось от этого самого снабжения отрезать армию неприятеля.
В серии статей про Юлия Цезаря я уже отмечал этот момент. А те, кто читал тогда их, могут вспомнить, как главный противник Цезаря Верцингеторигс пытался победить римлян, отрезав их от снабжения, и почему у него это не получилось.
Собственно говоря, как это весьма часто и происходит, основная проблема наших нетрадиционно ориентированных оппонентов в том, что для них слово «трудно» тождественно слову «невозможно». Наверно потому их и называют «немогликами».
Но так как у них, при всем при этом есть определенные аргументы, попробуем эти аргументы разобрать.
Одним из главных подобных аргументов, с которым я уже неоднократно сталкивался это бедственное положение британской армии под Севастополем в ходе Крымской войны 1854-1855 гг. Статьи об этом уже неоднократно публиковались на Конте, в частности, помнится, один раз ее выкладывал и известный в сети блоггер и автор colonelcassad. Потому приведу не ссылку на статью, а типичный комментарий-аргумент:
«в Крымскую войну английский флот!!! не справлялся со снабжением армии союзников, а там логистическое плечо от Балаклавской бухты до крепости было всего 6 км!!! При этом тоннаж грузовых кораблей позволял без проблем обеспечить боевые действия.
Конкретизирую: войска союзников испытывали острую нехватку продовольствия и медикаментов»
Как думаю понятно, логика следующая: если англичане с их флотом и организацией в середине 19-го века не смогли свою армию снабжать даже на 6 км, то как могли снабжать свои войска в дальних походах те же монголы, не говоря уже о других завоевателях вроде Ганнибала или Наполеона? Разумеется, никак, соответственно «изТОРЫки» все врут, ничего этого не было, и вообще единственное объяснение это «ядерная война 1812 года» со «всемирным потопом 19 века» и «Новой хренологией» для полного счастья.
Однако, все ли так однозначно?
Разумеется, как всегда в подобных случаях, нет.
Для того чтобы попытаться внести ясность в этом вопросе, хочу обратиться к книге британского историка Кристофера Хибберта «Крымская кампания 1854-1855.Трагедия лорда Раглана».
Вообще всем, кто желает взглянуть на Крымскую войну, так сказать «британским взглядом», крайне и весьма настойчиво рекомендую эту книгу. Узнаете много нового и интересного.
Уникальность книги собственно в том, что целью автора было создание панегирика командующему союзной армией лорду Раглану, да и вообще восхваление достижений и героизма именно британцев. И если при всем при этом у него получилось то, что получилось, то можно сделать выводы и о реальном положении дел.
Итак, вот что пишет Хибберт о трудностях со снабжением(печатается с сокращениями):
«Люди умирали целыми группами, из-за отсутствия убежища от холода, одежды и пищи. Лагерь похож на огромную свалку, траншеи заполнены грязью и водой по колено. Солдаты умирают на посту от истощения... Рационы еды урезаны наполовину — полфунта мокрых галет и полфунта солонины (говядины или свинины). Выдавали и кофе, но в сыром виде. Не было ни малейшей возможности готовить его. Почти не было дров для обогрева, только немногим счастливцам удавалось отыскать несколько кусков дерева». Солдаты, качаясь, возвращались из траншей в лагерь, мокрые и голодные. Они получали свои отсыревшие галеты и кусок солонины. Иногда мясо было настолько жестким, что хотелось рубить его топором. Сцены были просто душераздирающими.
Тыловая служба, «была полностью дезорганизована». И это была ужасная правда. Дорога к складам в Балаклаве была усеяна трупами лошадей, мулов и волов, находящихся в различной стадии разложения. Капитан Клиффорд с удивлением обнаружил, что ему пришлось потратить целый день на то, чтобы съездить в Балаклаву и вернуться обратно в лагерь 2-й дивизии. Солдатам приходилось нести на себе продукты, боеприпасы и имущество, так как измученные вьючные животные просто не могли справиться со всем потоком грузов, необходимых для того, чтобы обеспечить хотя бы минимальные потребности армии».
Но почему же это было? А вот и ответ:
«В самой Балаклаве царила полная неразбериха. Адмирал Боксер, отвечавший за транспортное сообщение с Константинополем, не смог справиться с этим хаосом. Капитан Шипли, находившийся в балаклавском госпитале после ранения на Альме, писал матери, что «в Балаклаве отсутствует руководство, точнее, оно есть, но имя ему адмирал Боксер. Создается впечатление, что этот человек за всю свою жизнь так и не сделал ничего путного».
Корабли и транспортные суда приходили в переполненную гавань без предварительного уведомления; никто никогда не знал заранее, какой груз они везут. Иногда корабли делали по два рейса из Константинополя в Балаклаву неразгруженными. Адмирал Боксер никогда не знал точно, сколько судов имеется в его распоряжении, где они будут разгружены и получат ли топливо. Бывало, что пустые корабли спокойно стояли в ожидании на рейде, а адмирал в ответ на запросы военных заявлял, что у него нет сейчас свободного транспорта. Он никогда не вел учетных записей. Раглан писал об этом человеке: «Во всем, что касается адмирала Боксера, я бессилен. Кажется, что этот человек просто не способен выполнять свои обязанности».
Раглан, это вообще то командующий союзной армией.
Как говорится, у каждой проблемы есть имя, фамилия и отчество. В данном случае у британских проблем с логистикой было имя –адмирал Боксер.
"Суда целыми днями и даже неделями ждали на внешнем рейде, когда они получат разрешение на вход в Балаклаву и разгрузку.
На самой пристани порядка было не больше. Кучи угля сваливались поверх мешков, из дыр в которых сыпалась мука; тюки с бельем использовались как островки в непролазной грязи; разбитые ящики, гниющие мясные туши, боеприпасы, тысячи палаточных кольев, части сборных деревянных домов — все это без всякой системы хранилось на складах или прямо на улице. Солдаты садились покурить на бочонки с порохом. Зловоние было ужасным. Повсюду бродили крысы и бездомные собаки. Турецкие солдаты умирали от ран и от голода прямо на улицах.
Почти все здания маленького городка были заняты госпиталями. Сквозь двери и окна, завешанные грязными гниющими бинтами, доносились стоны и крики раненых и умирающих, на которые, впрочем, никто больше не обращал внимания.
В этот городок, в котором, казалось, воплотились самые страшные ночные кошмары, прибывали солдаты и офицеры боевых частей, чтобы уговорами, мольбами или угрозами получить необходимое для себя и для товарищей имущество. Тыловые офицеры пытались рассматривать каждый запрос в соответствии с уставами, к чему их долго и тщательно готовили.
Вот типичный пример аргументов и контраргументов в таких диалогах. Офицер-врач с парохода-госпиталя на берегу беседует с тыловиком, у которого пытается получить печку.
— Трое больных этой ночью умерли от холеры. Это произошло потому, что на пароходе жутко холодно. Если не исправить положение, то очень скоро умрет еще много людей.
— Вам необходимо заполнить соответствующий запрос, подать его по команде в штаб, а затем получить оттуда подписанный экземпляр.
— Но пока я буду этим заниматься, умрет еще несколько больных.
— Ничем не могу вам помочь. Я должен получить заполненный запрос.
— Еще одна такая ночь будет последней для многих моих людей.
— Я действительно не могу ничего поделать. Мне нужен этот документ, чтобы выдать вам печку.
— Ради всего святого, дайте мне ее на время. Я готов взять на себя полную ответственность за ее сохранность.
— Мне искренне жаль, но я не могу этого сделать.
Тыловой офицер искренне верил, что действительно не может этого сделать. Перед ним стояла сложная дилемма. Если он сейчас поможет этому доктору, кто поручится, что завтра не придут другие и не потребуют того же? У него на складе хранится строго учтенное небольшое количество печек. Возможно, на кораблях, которые пришли под разгрузку, пришли еще печки для армии; но суда приходили в Балаклаву без всякой системы, и никто не мог знать точно, что именно они везут. Возможно, потребуется несколько дней, чтобы добраться до контейнера с печками, который может лежать где-нибудь на дне трюма. Что в таком случае делать с остальным выгруженным имуществом? Ведь на складе нет для него места. И в конце концов, учетом и распределением прибывающего имущества занимается совсем другая служба". (!!!!!!!!!!!)
А вот это момент лично меня привел в полный восторг:
«Никто лучше командующего не был осведомлен о том, в каком опасном положении находилась армия, какие лишения и страдания испытывали ее солдаты. Но позже, когда в адрес Раглана посыпались обвинения в ее многочисленных бедах, никто, кроме его приближенных, не знал, как упорно он работал, пытаясь побороть их.
Задолго до высадки в Крыму он просил предоставить ему больше наземного транспорта, но эта просьба была проигнорирована. В день высадки он приказал генералу Эйри срочно запросить в Англии пресованное сено. 8 августа Раглан доложил герцогу Ньюкаслскому о том, что при существующем снабжении имуществом и продовольствием армия вряд ли сможет зимовать в Крыму. 12 октября он приказал генералу Филдеру создавать в Скутари запасы топлива. На все восторженные поздравления и призывы из Лондона Раглан отвечал сдержанно и осторожно. Но когда перед битвой за Балаклаву он письменно предупредил Лондон о том, какими суровыми бывают крымские зимы, получил в ответ письмо от герцога Ньюкаслского, в котором тот сообщал, что лорда «ввели в глубокое заблуждение». Герцог даже прислал книгу, где было написано, что крымский климат, вне всякого сомнения, относится к самым мягким и благоприятным на земле».
А вот и корень проблем:
«Какой бы страшной ни была царившая в Крыму неразбериха, в Лондоне дела обстояли во сто крат хуже. Для того чтобы попасть в нужные руки, любой армейский документ проходил по сложнейшему лабиринту столичной бюрократии. Например, срочный запрос на получение имущества должен был преодолеть до восьми различных инстанций, прежде чем выяснялось, имеется ли необходимое на складах. Если имущество не могло быть поставлено немедленно, чиновники начинали поиск среди армейских поставщиков и вели с ними бесконечные переговоры, которые продолжались до тех пор, пока сторонам не удавалось договориться о приемлемых ценах и сроках. Наконец все были удовлетворены, комиссионные уплачены, споры разрешены. Теперь приходил черед недель и даже месяцев ожидания, пока удавалось получить выполненный заказ.»
Но может эти проблемы вообще невозможно решить, и скептики правы?
Ну, тогда давайте взглянем на лагерь французов, под тем же Севастополем. Для начала отметим, что если изначально союзная армия состояла примерно поровну из французов и британцев, то к концу войны французы в 3-4 раза превосходили численностью англичан.
«Нашей последней надеждой остаются французы, — считал капитан Кемпбелл, — они все еще армия. Интересно, что думает Раглан, сравнивая их со своими собственными солдатами».
На реке Камыш, по словам капитана Роберта Портала, союзники построили поселок для солдат. Раненые и больные содержались отдельно, за ними заботливо ухаживали, их содержали в чистоте. К каждой койке, как в настоящем госпитале, был прикреплен лист бумаги, на котором было написано, на что жалуется больной. В отдельном домике располагался медицинский пункт, где раненый или больной мог немедленно получить помощь врачей. Неподалеку находилась столовая, в которой всегда был горячий суп. Как больные, так и здоровые были обеспечены теплыми одеялами из овечьих шкур. Французские солдаты сравнительно хорошо питались. Им выдавали хороший хлеб, горох, бобы, рис, овощи, кофе, сахар и, конечно, горячий суп. Транспорт у французов был настолько хорошо организован, что иногда они могли выделить в помощь союзникам до 500 лошадей. И это при том, что русские гораздо чаще совершали вылазки на позиции французов, чем на позиции англичан. Несмотря на это, 27 декабря командование французов выделило несколько сот солдат в помощь англичанам для доставки из Балаклавы боеприпасов и продуктов. По мнению Раглана, помощь союзников могла бы быть более значительной, однако англичане испытывали благодарность им и за то, что они сделали.
Артиллерийский офицер, который прежде говорил, что «на них нельзя рассчитывать», теперь считал французов «отличными парнями». Другой офицер стал считать союзников «очень культурной нацией». Во французском лагере постоянно было много англичан. Провести вечер во французской столовой, где миловидные официантки разносили вино и бренди, было пределом мечтаний».
Так может все таки проблема не в невозможности снабжения, а в том, кто и как этой логистикой занимается?
Надо отметить, что британцы выводы сделали. Все выше приведенные фрагменты относятся к осени и началу зимы 1854 года.
"Начиная с середины февраля из Крыма поступали все более обнадеживающие новости.
Прибывшие в начале января домики теперь высились по всей равнине. Дорога из порта в лагерь снова сделалась проходимой. Полученная несколько недель назад в «огромных количествах» теплая одежда непрерывным потоком шла в лагерь англичан. Многочисленные разнообразные вьючные животные: лошади из Трапезунда, мулы из Испании, быки, верблюды, дромадеры, даже буйволы — все это напоминало о бесконечном разнообразии животного мира. В некоторые полки поступило так много нового обмундирования, что вскоре солдаты уже выменивали излишки на спиртное.
Солдаты получили 37 тысяч фланелевых рубашек и свитеров, пальто из овечьих шкур, обувь, шарфы, щетки, расчески, пиво, перец, вино, конфеты, карандаши, Библии. Офицерам были преподнесены подарочные наборы от фирм «Фортнум» и «Масон». В домики солдат доставили подарки от жителей деревень. В бумагу и опилки были заботливо упакованы горшочки с медом, мятные конфеты, имбирь, трогательные послания любви, вязаные вещи, вельветовые и шерстяные шапки, или, как выразился доктор Блейк, куча бесполезных вещей, которые «вполне подошли бы для экспедиции на Северный полюс или на маскарад».
Солдаты теперь питались так же обильно, как и одевались. 9 марта капитан Кемпбелл получил на обед бараний бульон, оленину с приправами, сливовый пудинг, сыр, бутылку красного бордо, портвейн и мараскин. Большинство офицеров питались примерно так же. Солдаты тоже больше не голодали. Помимо того, что они получали бесплатно через Крымский фонд, они могли по очень низким ценам купить множество других продуктов. Например, дюжина бутылок шерри стоила 24 шиллинга. К концу месяца в Кадикее открылось несколько магазинов, куда перебрались многие торговцы из Балаклавы. Там же появился вполне приличный ресторан и даже книжный магазин, торговавший, правда, тем, «что обычно предлагают на железной дороге». Госпожа Сиколь, мулатка с Ямайки, которая прежде предлагала в своей лачуге чай отправляемым в Скутари раненым и больным, теперь смогла, наконец, открыть более приличное заведение.
Вся занятая британскими войсками территория стала напоминать скорее мирный гарнизон, чем лагерь воюющей армии.
Многочисленные рабочие из Хорватии, Албании, Греции, Черногории, Афганистана, больше напоминавшие ножами и кинжалами бандитов, прокладывали железную дорогу из Балаклавы наверх, в лагерь. Укладывая шпалы и рельсы, они кричали и ссорились на своих многочисленных непонятных языках. Необходимые материалы прибыли в начале февраля, а в конце марта железная дорога уже работала. Стук вагонных колес по рельсам вызывал чувство комфорта и ностальгии. Иногда вагоны тянули лошади; иногда команда из 70 матросов, соединенных друг с другом артиллерийской упряжью. Пассажиры подбадривали их криками и шутками; в ответ те нередко ворчали, что «тот, кто не замолчит, может выметаться из вагона и дальше идти пешком».
Балаклава тоже уже не напоминала трущобы, как это было зимой. Прибывший туда 9 марта фотограф Роджер Фентон был приятно удивлен, как там все было хорошо организовано. Работа по очистке бухты только началась, но трупы животных уже оттранспортировали в море и утопили. Здесь все еще царили неприятные запахи, но все было совсем не так плохо, как ожидалось после статей в «Таймс». Было построено несколько каменных причалов и строились новые. Главная улица была вымощена камнем и посыпана песком.
Теперь здесь можно было встретить даже тыловых офицеров, быстро и без обычной волокиты выдававших требуемое имущество. Некоторые из них были почти приветливы.
Большинство солдат пребывало в приподнятом настроении. Проходить мимо них «было просто удовольствие». Все были веселы, хорошо обмундированы и хорошо накормлены. «Мы больше не живем в лагере нищих, — писал домой капитан Клиффорд, — сегодня я с трудом поверил своим глазам: все выглядят довольными и веселыми!.. Мои бедняги солдаты теперь нежатся под теплым солнцем... Французы удивляются и не могут поверить в то, что эти чистые, прекрасно выглядящие солдаты — действительно английская армия».
Как это стало возможным спросите вы? А все достаточно просто. Для начала в Британии назначили нового премьер министра.
"Несмотря на свои семьдесят лет, Пальмерстон, казалось, был идеальной кандидатурой на пост премьер-министра вместо Эбердина. Но королева не любила Пальмерстона, считая, что его высокомерные манеры подрывают авторитет ее величества. Поэтому употребила все свое влияние на то, чтобы «грубый старик», которого она называла «Пильгерштейном», не был избран на высокий пост. Она отправила послание лорду Дерби, но тот отказался возглавить кабинет. Тогда королева обратилась к лорду Джону Расселу, чья отставка с поста министра после заявления Робука «наполнила сердце ее величества негодованием и разочарованием». Но Рассел не имел достаточной поддержки в парламенте. В конце концов королеве пришлось согласиться с кандидатурой «Пильгерштейна».
Старый лорд был глух и близорук. Его волосы были крашеными, и «ему приходилось постоянно следить за вставными зубами, чтобы не потерять их во время пространных речей». И все же, несмотря на возраст, лорд Пальмерстон был полон жизненной энергии. Он хорошо разбирался в военных вопросах. Ему было двадцать четыре года, когда он был назначен на должность военного секретаря, и он умело и добросовестно проработал на этом посту почти двадцать лет, заслужив неприязнь практически всех коллег по министерству, всего командования генеральным штабом и самого короля Георга IV. Как однажды заметила миссис Арбутнот, «просто удивительно, как его все ненавидели».
Лорд Пальмерстон имел частые стычки с герцогом Веллингтоном и относился к большинству генералов с известной долей презрения. Он «достаточно часто встречался с Рагланом» и полагал, что последний «не в состоянии мыслить или планировать». Пальмерстон был уверен в том, что в армии сложилась неблагоприятная обстановка, с которой срочно следовало что-то делать.
Военным министром в правительстве Пальмерстона был человек, полностью разделявший его взгляды. Лорд Панмор, этот толстокожий, прямолинейный, невоспитанный, грубый и, в то же время, энергичный и проницательный человек, тоже в свое время был на посту военного секретаря и начиная с 1850 года требовал единоначалия в армии. На жесткий меморандум, полученный от принца-консорта, он ответил подробным письмом, в котором объяснял, почему считает неэффективной существующую в то время военную иерархию:
«Плачевные результаты нашей экспедиции настоятельно требуют того, чтобы управление всеми военными ведомствами осуществлялось одним министерством... Я полностью разделяю мнение Вашего Высочества о том, что сейчас наша армия представляет собой «всего лишь набор полков», пусть даже каждый из них сам по себе прекрасно организован и оснащен. Но это лишь отдельные звенья всей армейской системы, подобно колесикам и шестеренкам в механизме часов. Организация нашей полковой системы близка к идеалу. В то же время система ведомств, обязанных обеспечить перемещение, вступление в бой... не жизнеспособна. У нас не налажена подготовка генералов и грамотных штабов... Только благодаря отлаженной организации полков, а также заслугам и достоинствам наших офицеров мы побеждали в небольших войнах, в которых время от времени участвовали. Но всего этого оказалось недостаточно для большой войны, и результат не заставил себя ждать».
Панмор и Пальмерстон были полны решимости доказать стране, что эффективное и решительное управление способно излечить все болезни старой военной системы. И это при том, что, кроме них двоих, все остальные члены кабинета пришли в него из старого правительства.
Управление по делам колоний было реорганизовано в отдельное министерство. Пост военного секретаря был упразднен, и Панмор, как военный министр, стал пользоваться более значительными полномочиями. Прошло менее недели с того дня, как он получил назначение на этот пост, когда на заседании правительства 12 февраля ему удалось доказать, насколько энергично он собирается использовать свои полномочия.
Он предложил назначить в крымскую армию начальника штаба, который должен был наблюдать за тем, чтобы «все приказы лорда Раглана немедленно передавались в штаб для неукоснительного выполнения». Кроме того, новый начальник штаба должен был исполнять функции главного инспектора и «следить за тем, как штабные офицеры справляются со своими обязанностями, о чем своевременно и полностью информировать Лондон». Кабинет министров немедленно одобрил эту меру. Другие меры «по упорядочению действий армии в Крыму» были предложены Пальмерстоном. В тыловые и медицинские службы назначались офицеры-наблюдатели. Гражданские доктора подлежали временному призыву в армию. Создавалось управление по морскому транспорту; в Константинополе организовывалось управление по снабжению. Кроме того, была создана служба наземного транспорта."
Вот оказывается и весь секрет хорошей логистики. Единоначалие и строжайший контроль за исполнением обязанностей.
Продолжение следует
Оценили 29 человек
49 кармы