Тяжко бредёт двугорбый верблюд человеческой истории по выжженной пустыне формальных схем. А между западным и восточным горбами линючего верблюда обливается потом российский интеллектуал, преисполненный сознания собственной покинутости, отверженности и непохмелённости.
До ближайшей чайханы ещё далеко, мысли о глотке тёплой водки приходится отложить. Интеллектуал достаёт из перемётной сумы заветный отцовский дутар и сыпучие барханы оглашаются непривычной песней:
<<Вестернизация, легкомысленно начатая Лжедмитрием и решительно продолженная Петром Первым, за четыреста лет была испробована всякая.>>
Удивлённо и испуганно трясёт головой несчастный бактриан и думает:
- Да разве Пётр продолжал дело Самозванца? Да разве Самозванец начал своё дело в силу легкомыслия? Да разве знатный московский люд, потянувшийся в Самозванцу, мечтал о Контрреформации и о том, чтобы выучить латынь и читать Горация в подлиннике? Да нет, он мечтал согнуть мужика в бараний рог и самому ни за что не отвечать и ни от кого не зависеть, как в Польше. А разве Пётр был согласен с тем, чтобы знатный люд ни за что не отвечал и ни от кого не зависел? Пётр строил империю, и построил.
Но неведомы мысли бактриана певучему путнику. Путник бренчит на дутаре дальше:
<<Потом евроценности сменились на противоположные, в Париже и Берлине в моду вошел Маркс. Некоторым жителям Симбирска и Яновки захотелось, чтобы было, как в Париже. Они так боялись отстать от Запада, помешавшегося в ту пору на социализме.>>
И вновь трясёт головой изумлённый верблюд:
- Да разве так? К тому времени, когда в Симбирске и Яновке захотели социализма, в Париже и Берлине в моду входила мода "улучшать" Маркса Кантом, а слово "революция" сделалось бранным. А россияне западной выделки говорили Симбирску и Яновке, что нельзя строить социализм с русским мужиком, а надо бросить мужика в капиталистический котёл лет на двести да почаще подкладывать под котёл дровишки.
Но интеллектуалу не до верблюда с его крамольными мыслями. Интеллектуал порвал струну на дутаре, сорвал голос и пугает фукуямоподобных ящериц истошным фальцетом: <<В конце прошлого века стране наскучило быть «отдельно взятой», она вновь запросилась на Запад. При этом, видимо, кому-то показалось, что размер имеет значение: в Европу мы не помещаемся, потому что слишком большие, пугающе размашистые. Значит, надо уменьшить территорию, население, экономику, армию, амбицию до параметров какой-нибудь среднеевропейской страны, и уж тогда нас точно примут за своих.>>
Изумлённый верблюд даже остановился на минуту:
- Это как же? Вся страна по доброй воле решили сама себя усушить до размеров Португалии, а излишний народец добровольно вознамерился самоистребиться и самозахорониться в пластиковых пакетах? Или, всё-таки, начальство решило заделаться знатью (посредством Маньки-реституции), согнуть мужика в бараний рог и ни за что не отвечать, как при Лжедмитрии?
А из жаркого пространства между горбами доносится новая мысль: <<Россия четыре века шла на Восток и еще четыре века на Запад. Ни там, ни там не укоренилась. Обе дороги пройдены. >>
Дорога превращается для верблюда в пытку:
- Что это за зверь такой - "Восток", с изумлением думает он. Это Китай и его меньшие культурные братья, склонные к любованию цветущей сакурой и смакованию нежной собачатины? Это Индия - сложная действующая модель всего человечества? Или Кавказ - меньшая по размерам, но не менее сложная действующая модель всего человечества? А, может быть, это Турция, военный строй которой перенимал ещё Иван Грозный? Как можно идти "на Восток" вообще? Востоков много и каждый из них не уступает Западу в сложности и красоте.
А интеллектуал переходит к обобщениям: <<И все-таки вряд ли мы третья цивилизация. Скорее, сдвоенная и двойственная. Вместившая и Восток, и Запад. И европейская, и азиатская одновременно, а оттого не азиатская и не европейская вполне.
Наша культурная и геополитическая принадлежность напоминает блуждающую идентичность человека, рожденного в смешанном браке. Он везде родственник и нигде не родной. Свой среди чужих, чужой среди своих. Всех понимающий, никем не понятый. Полукровка, метис, странный какой-то.
Россия это западно-восточная страна-полукровка.>>
Верблюд больше не сердится. Его верблюжья морда расплывается в снисходительной улыбке:
- Э, милый, как тебя растрясло да разморило на жаре. Да кто же бабушке не внук? Кто не метис-то в этом лучшем из миров? Разве высокомерные китайцы не испытали могучего влияния буддизма и разве они не очарованы западной культурой? А разве мудрая старая Индия не пропитана насквозь исламскими влияниями и не впитала в себя навечно европейский дух? А что сказать о христианах Вьетнама, невозмутимо созерцающих тысячелетний буддийско-конфуцианский континуум?
А разве мало "восточного" впитал в себя Запад? И арабского, и турецкого, и негритянского?
Интеллектуал увидел на горизонте дрожащие очертания знакомой чайханы, повеселел и пропел финальный зонг: <<Каким будет предстоящее нам одиночество? Прозябанием бобыля на отшибе? Или счастливым одиночеством лидера, ушедшей в отрыв альфа-нации, перед которой «постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства»? От нас зависит. >>
Но верблюд не прибавил шага. Он знал, что на горизонте - мираж.
*********************
Все текстуальные совпадения высказываний странствующего интеллектуала со статьёй Владислава Суркова "Одиночество полукровки" (http://www.globalaffairs.ru/nu... случайны и не имеют смысла и значения.
Оценили 6 человек
8 кармы