ГЛАВА 6
[Вāдж. 6.17]
идамāпах̣ правахатāвадйан̃ча малан̃ча йатъ | йаччāбхидудрохāнрiтам̇йачча шепе⁰абхӣрун̣амъ | āпо мā тасмāденасах̣ павамāнашча мун̃чату 17
Это, воды, унесите
и порочное, и грязь что,
и что взято не по прави,
и что проклято бездумно!
Пусть вода грех этот мой,
очиститель как, сведёт!
◇◇◇
Тут мы прочли и ни рич, и ни яджус, но их симбиоз, где первые четыре строки — это рич «Ригведы, а две последние — личные слова Быя, т.е. яджус.
И что интересно, разбора этого стиха нет ни в «Шатапатхе», ни в «Чёрной Яджурведе». Их авторы по какой-тот причине решили проигнорировать весь этот текст.
Что мне лично лишь бодряка добавило.
И вот как Елизаренкова перевела этот рич при переводе «Ригведы» (1.023.22 и 10.09.8): «Унесите прочь, о воды, то, Что греховно во мне: Если я обманул Или если проклял, и (всю) неправду!»
И вот как она же перевела этот же ричь, но уже при переводе «Атхарваведы» (АВ 7.94): «Унесите , о воды, этот упрёк И (то), что грязь, И (ту) неправду, которой я хотел навредить, И что бесстрашно произнёс в проклятии!»
Перечитав оба перевода нескольку раз в итоге пришёл к выводу, что их делали разные люди.
Шучу так. Однако первая мысль после знакомства с теми переводами была именно такой. В итоге решил посмотреть оригинальные тексты этого рича в «Ригведе» и «Атхававеде», да и выяснил, к немалому своему удивлению, что этот стих в РВ и АВ имеет существенные различия. Непринципиальные, но существенные. Текст стиха в АВ совпадает с этим, из БЯ, а текст стиха в РВ выглядит несколько иначе. При том что оба стиха, и в РВ, и в АВ — один и тот же. В этом сомнений нет. Однако в какой-то из них время и люди привнесли некоторые изменения, интересные, однако, только лишь санскритологам.
Последние же две строки разбираемого стиха, то есть сам яджус, также остался вне поля зрения ШП и ЧЯ. Что ну очень странно. Особенно для ЧЯ. Где по два раза помянут каждый, наверное, Быев яджус, а некоторые и трижды.
Сам же в нём чего-либо особенно не наблюдаю ни снаружи, ни внутри. Если, конечно, не считать чем-то особенным способность воды очищать всё и вся, чего она коснётся.
За исключением одного: в этом «довеске» к ричу говорится о грехе в единственном числе: «тасмāд-енасах̣» — от этого греха. То есть Бый ведёт речь не о грехах вообще, но о неком конкретном грехе. Не именуемом им прямо.
Через то наблюдение и весь процитированный Быем ричь кажется уже не таким однозначным, как на первый взгляд.
И в эпитете Павамана (ПАВАМĀНА), «Очиститель», тоже нет ничего особенно. Тем более, что это эпитет не только вод, но и иных божественных очистителей: огня, ветра, солнца.
Возникло же Павамана на уже знакомой нам слоговице ПӮ, «очищенье», с обращением Ӯ в В (ПӮ → ПАВА). Плюс иногда Паваманой именуется Сома. Плюс ещё что-то, типа дыхания (ПРĀН̣А). В нашем же случае Паваманами названы Божественные воды (ĀПАХ̣). Почему и перевожу ПАВАМĀНА ЧА через «очиститель как», а не как Гриффит «а Павамана...» (and Pavamâna...). Ибо ведийское ЧА — это не только наш союз «и», но ещё «1) а; а именно 2) также, тоже; даже 3) как раз; ведь 4) так 5) однако; всё же 6) если». Гриффит же последние две строки перевёл буквально и в соответствии с учебниками: «Пусть воды избавят меня от этой вины, а Павамана сделает меня свободным.» (May Waters rid me of that guilt, and Pavamâna set me free.), тем самым превратив эпитет Божественных вод Очистители в некое самостоятельное божество. Что, однозначно, косяк. Ибо нет такого божества. Поскольку Павамана, повторюсь, — эпитет разных богов.
Возник же косяк из-за буквального следования Гриффитом нормам ведийской грамматики, среди прочего гласящих, что окончание глагола повелительного наклонения -ТУ является признаком единственного числа, а -НТУ — множественного. Почему и переводит МУН̃ЧАТУ как «пусть сделает свободным». Правильно переводит. Поскольку при слове «воды» должно быть не МУН̃ЧАТУ, но МУН̃ЧАНТУ, «пусть освободят». Но неправильно связывает этот глагол только с эпитетом Павамана. Ибо использованное Быем МУН̃ЧАТУ через эпитет Павамана нужно связывать именно с водами (ĀПАХ̣), которые в ведийских текстах всегда множественного числа. Но ни в этот раз. Тут они почему-то в единственном числе, «вода». О чём и говорит глагол МУН̃ЧАТУ.
Из-за этой несуразицы Гриффит после «воды» использует так называемую филологами лакуну, то есть вставку или добавление, в виде глагола «избавят» (rid), чем превратил одно стихотворное предложение из двух строк, с одним подлежащим «вода» и одним сказуемым «пусть освободит», в два, с двумя подлежащими и двумя сказуемыми.
Тем самым говорю, что в том «довеске» к ричу Бый, по непонятной причине, сделал исключение из исключения. Что звучит хоть и не очень лепо, но при этом — факт. И даже хуже, ибо, как сказал бургомистр в «Том самом Мюнхгаузене», так оно и было.
Правило же гласит, что окончание -АХ̣ при существительных означает слово мужского рода именительного падежа, а -Ā — женского рода. Однако ĀПАХ̣, «воды», внешне выглядящее как слово мужского рода, является исключением из этого правила, будучи словом женского рода множественного числа именительного падежа.
Вот из этого-то исключения Бый и сделал своё исключение, превратив множественное число слов «воды» в единственное число, «вода», и закрепив то превращение глаголом также единственного числа «пусть освободит» (МУН̃ЧАТУ).
Какая причина побудила его сделать исключение из исключения — непонятно, однако какого-либо иного объяснения этому превращению не вижу.
Блин горелый, обещал же не вдаваться в филологические подробности, но тут забылся что-то. Винюсь и обещаю так больше не делать. Во всяком случае не делать так, пока помню то обещание. Ибо жёсткий диск промеж ушей давно захламлён фигнёй всяческой, а дефрагментация проводилась всего раз, тридцать лет назад. Почему память и сбоит час от часу.
Вот.
Разобравшись с Паваманами следом попытаемся разобраться с текстом этого неоднозначного, вернее двусмысленного рича. Точнее с его последней строкой «йач-ча шепе⁰абхӣрун̣амъ», где та двусмысленность и посеяна. Вот мой перевод этой строки: «и что проклято бездумно». Елизаренкова в АВ и Гриффит в БЯ её перевели схожим образом: «И что бесстрашно произнёс в проклятии!», первая, «...и каждое безобидное проклятие моё.», (...and every harmless curse of mine.), второй. То есть в ШЕПЕ и Елизаренкова, и Гриффит и я, следом, увидели «проклятие», точнее «проклял», выводя это слово из слоговицы ШАП, «проклинать», которая, как гласит Словарь Кочергиной, при превращении в глагол прошедшего времени первого лица, становится ШЕПЕ, «проклял». Кое, ради сохранения ударения, превратил в «проклято», имея в виду именно «проклял». Что для литературного перевода — не велик грех.
Однако ведийское ШЕПЕ может быть как глаголом, так и существительным местного падежа. Это слово хоть и отсутствует в Словаре Кочергиной, зато есть У Гильфердинга. Да какое, «пенис».
Вот та его статья: «çiva, çêva, çêpa ― пенис → слвк. ЦИБЕЛЬ — ид.».
Тут Гильфердинг ставит знак равенства между ведийскими словами ШИВА, ШЕВА и ШЕПА, да ещё весьма логично выводит из них словацкое ЦИБЕЛЬ.
Фига-се! — думаю, рассматривая одним глазом гильфердингову статью, а другим яджус, — Неужто Бый тут про обрезание говорит? Если так, тогда АНРIТАМЪ — это не существительное, типа «неправда», но наречие «не по-прави».
После чего неспехом просматриваю обе «Яджурведы» на наличие там ШЕПЫ. И нахожу троекратное его использование в «Белой» и двукратное в «Чёрной». При этом Гриффит в БЯ переводит ШЕПУ как penis, а Кейт в ЧЯ как member. Но смысл и там, и сям один и тот же — «мужской уд».
И в «Ригведе» это ШЕПЕ встречается несколько раз, но как правило в виде «проклятие». Лишь в так называемом «Свадебном гимне», находящемся в последней книге РВ (10.085.37), ШЕПА означает именно «мужской уд».
Из чего и возникает двусмысленнось слова ШЕПЕ. Ибо оно по контексту может быть как глаголом «проклял», так и существительным «на уде» или «в уде». А чтобы точно понять, что означает то или иное слово, нужно чётко понимать соседствующие слова.
В нашем случае при ШЕПЕ имеем темнейшее АБХӢРУН̣АМЪ, возникшее на неком ИРУ с добавлением префикса АБХИ- и аффикса -Н̣А. Последний соответствует нашим суффиксу и окончанию «-ный», а первый — приставкам «до-», «под-», «на-», «про-», «при-», «пре-». Словарь Кочергиной АБХИ так трактует: «1) с гл. обозначает направленность действия 2) с именами неглагольного происхождения выражает интенсивность или превосходство значения». Однако самого АБХӢРУН̣Ы нет ни у Кочергиной, ни у Гильфердинга. Есть, правда, слоговица ӢР, означающая, по словарю Кочергиной, «1) двигаться 2) подниматься 3) возникать 4) раздаваться, звучать», что Гильфердинг дополняет своим «дрожать, волноваться; двигать». И эта слоговица вполне прилично состыкуется с ШЕПОЙ посредством глагола «подниматься». Однако существительное ШЕПЕ находится в местном падеже, т.е. подразумевает перед словом предлог «в» или «на». Почему в нём подниматься уже ничего не должно. Как и возникать или двигаться. И вообще по контексту никакого позитива вогруг этого ШЕПЕ не усматривается. Напротив, очевиден некий и очень серьёзный негатив из-за поминания ШЕПЫ сразу же за АНРIТАМЪ, кое означает «1. 1) плохой 2) неистинный, неправильный 2. ср. неправда, ложь».
Плюс к тому у Гильфердинга есть слово ИРУ, «семя», что хоть и имеет самое прямое отношение к ШЕПЕ, но ни в этом случае, да у Кочергиной есть РУН̣Д̣А, «1. изуродованный, искалеченный 2. м. обезглавленное тело, туловище»...
Последнее — напрягло. И сильно. Ибо обезглавленный ШЕПА — это... сильно.
Откуда и возникло, как раньше говорили, наитие, что «шепе абхӣрун̣амъ» может означать «в шепе покалечил».
Что, с учётом предыдущего разговора о язычниках, невозможным не кажется.
То есть вполне может статься, что Бый, цитируя тот рич, изначально имевший в виду человеческую греховности в целом, привнёс в него частный смысл греховности обрезания.
Откуда имею и такой вариант перевода этого рича: «Теперь, воды, унесите ту ошибку, что есть грех, когда следовал за ложью, и когда уд покалечил!»
И какой из них правильный — не знаю.
Из последнего и возникает принципиальнейший вопрос, обрезались арии или нет? А если обрезались, то какое к тому отношение имели помянутые выше «безбожные арии»?
Впрочем, иные источники, не имеющие прямого отношения к Веде, гласят, причём однозначно, что обрезались. Но не все. И что славяне как таковые возникли среди тех ариев, что не придерживались этого обряда.
Те же что придерживались, назывались славящими.
А некоторые и по сию пору так называются. На своём, правда, языке.
◈◈◈
[Вāдж. 6.31]
мано ме тарпайата вāчамме тарпайата прāн̣амме тарпайата чакщурме тарпайата шротрамме тарпайатāтмāнамме тарпайата праджāмме тарпайата пашӯнме тарпайата ган̣āнме тарпайата ган̣ā ме мā витрiщанъ 31
Ум мой насытьте!
Речь мою насытьте!
Дыхание моё насытьте!
Зрение моё насытьте!
Слух мой насытьте!
Дух мой насытьте!
Потомство моё насытьте!
Скот мой насытьте!
Войско моё насытьте!
Воины мои да не жаждали чтобы!
◇◇◇
Так, однако, может говорить только царь. Любой военачальник может сказать «моё войско», но на кой ему в ратном деле «скоты»? Тем более когда под скотами разумеются все животные. Включая людей. Да с их жёнами, детьми и стариками. Не, путёвому воеводе ни бабы в обозе не нужны, ни прочий скот. Почему и вижу в авторе этих слов именно царя. Попечителя всего рода. Который опекает не только своих воинов, но и всех прочих людей, да со скотом их.
И вот к чему это: как бы Бый Велесом ни оказался.
Во всяком случае сам такой возможности не исключаю. Тут главное не путать Пущана-Велеса и Быя, которого его люди вполне могли Велесом прозвать. Хотя бы из-за его отношения к окружающему миру, что к животному, что к растительному, как к проявлению той или иной стороны божественного. А также из-за Быевых рассказов про иномирье и тамошние пути-дороги и врата те.
Те Быевы рассказы и есть пища. Для ума.
И сам он в этом яджусе посредством глагола «насытьте» просит богов о подобного рода пище. И для себя просит, и для своей рати (ГАН̣А), для своих воинов.
Ибо ГАН̣А в большинстве яджусов — это именно «войско». Например, «Марутов войско» по-ведийски — МАРУТĀН̄-ГАН̣АХ̣ (БЯ 18.45). Тут нет сомнения. По Словарю же Кочергиной ГАН̣А имеет такие смыслы: «1) собрание, объединение, союз 2) толпа 3) отряд; свита 4) разряд полубогов из свиты Шивы, во главе которой стоит Ганеша 5) словосочетание 6) прос. стопа».
Привожу эту цитату и для того ещё, чтобы следом констатировать незнания Ведой ни Шивы, ни Ганеши, ни Кали. Этих богов в Веде нет. При том что есть слова, идентичные этим именам или похожие на них. А поскольку те божества всё же есть, ибо есть почитающие их люди, то те боги — какие угодно, только не ведийские. Дравидийские, например, т.е. древнеиндийские, в смысле доарийские. Если, конечно, не новоделы.
А ещё эту цитату из Словаря Кочергиной привёл из-за отсутствия в нём понятия «войско» для ГАН̣А и наличия этого смысла в текстах ЯВ. При этом в отношении насельников Междумирья Марутов ГАН̣А нужно понимать ни как «войско» или «рать», но как «полк». Т.е. МАРУТĀН̄-ГАН̣АХ̣ — это не «толпа Марутов», как обычно переводят, и не «войско Марутов», но именно «Марутов полк».
Полков же у Марутов, как четырежды сказано в ЧЯ, — семь: «сапта ган̣ā ваи марутах̣», то бишь: «сϵ̲пта ган̣ӹ̲ бѻ марутахъ», то есть: «семь полков ибо у марутов». И полки те иной раз демонстрируют себя нашему миру. Когда небеса вдруг разверзаются и все у кого есть глаза наблюдают небесный махач, в смысле рубилово, между небесным воинством в остроконечных шлемах с небесным же воинством в шлемах рогатых.
То рубилово учёные головы именуют по-умному «ноосферным явлением», самое известное и интересное из которых, и достоверное оставил в конце IX в. посланник какого-то арабского султана к поволжским булгарам (будущим татарам) Ибн Фаддлан в книге «Путешествии на Волгу». Вот тот фрагмент.
〈〈И я услышал [высоко] в воздухе громкие звуки и сильный гомон. Тогда я поднял голову, и вот недалеко от меня облако, красное, подобное огню, и вот этот гомон и эти звуки [исходят] от него. И вот в нем подобия людей и лошадей, и вот в руках отдалённых находящихся в нём фигур, похожих на людей, луки, стрелы, копья и обнажённые мечи. И они представлялись мне то совершенно ясными, то лишь кажущимися. И вот рядом другой, подобный им, чёрный отряд, в котором я увидел также мужей, лошадей и оружие. И начал этот отряд нападать на тот отряд, как нападает эскадрон на эскадрон. Мы же испугались этого и начали просить и молить {Аллаха}, а они [жители страны] смеются над нами и удивляются тому, что мы делаем… Мы [долго] смотрели на отряд, нападающий на отряд, оба они смешивались вместе на некоторое время, потом оба разделялись, и таким образом это явление продолжалось некоторую часть ночи. Потом оно скрылось от нас…〉〉
А вот с кем именно воюют полки Марутов — этого однозначно покуда не понял. Предполагаю лишь, что Марутам пофиг кого мочить в сортире. К этой мысли подвёл один из саманов «Самаведы» (СВ 324), в переводе того же Гриффита: «Ужаснувшись от фырканья Вритры все божества, что были твомии друзьями, покинули тебя. Потому, Индра, с Марутами пусть будет твоя дружба: во всех этих битвах ты будешь победитель.» («Flying in terror from the snort of Vritra all deities who were thy friends forsook thee. So, Indra, with the Maruts be thy friendship: in all these battles thou shalt be the victor.»).
Зато, разбираясь с этим яджусом (в основном с вопросом, почему английские переводчики обоих ЯВ и ШП, т.е. Гриффит, Кейт и Эггелинг, при переводе глагола ТАРПАЙАТА использовали разные английские слова: content, «наполните», delight, «порадуйте», и satisfy «удовлетворите»), вдруг заметил, что он прекрасно читается и сверху вниз, и снизу вверх. При этом чтение снизу вверх становится как бы пояснением к изложенному сверху вниз.
Вот этот же яджус, будучи прочитан в обратном порядке.
Воины мои да не жаждали чтоб[, войско моё насытьте] !
Войско моё насытьте[, чтобы скот мой стал насыщенным\обильным] !
Скот мой насытьте[, чтобы потомство моё стало насыщенным\обильным] !
Потомство моё насытьте[, чтобы дух мой стал насыщенным\добрым] !
Дух мой насытьте[, чтобы слух мой стал насыщенным\тонким] !
Слух мой насытьте[, чтобы взгляд мой стал насыщенным\пронзительным] !
Зрение моё насытьте[, чтобы дыхание моё стало насыщенным\ровным] !
Дыхание моё насытьте[, чтобы речь моя стала насыщенной\мудрой] !
Речь мою насытьте[, чтобы ум мой стал насыщенным\всеобъемлющим] !
Ум мой насытьте[, чтобы воины мои не жаждали] !
Такое во «на колу мочало, начинай сначала».
Хм. А почему нет?
Ум мой насытьте[, чтобы речь моя стала насыщенной\мудрой] !
Речь мою насытьте[, чтобы дыхание моё стало насыщенным\ровным] !
Дыхание моё насытьте[, чтобы зрение моё стало насыщенным\пронзительным] !
Зрение моё насытьте[, чтобы слух мой стал насыщенным\тонким] !
Слух мой насытьте[, чтобы дух стал насыщенным\добрым] !
Дух мой насытьте[, чтобы потомство моё стало насыщенным\обильным] !
Потомство моё насытьте[, чтобы скот мой стал насыщенным\обильным] !
Скот мой насытьте[, чтобы войско моё стало насыщенным\обильным] !
Войско моё насытьте[, чтобы воины стали насыщенными\могучими] !
Воины мои да не жаждали чтоб!
Вот.
Что кроется за этим яджусом — однозначного понимания нет. Ибо есть варианты. «Шатапатха» же в своих комментариях тут была максимально краткой, пояснив в самом начале, что здесь ни Бый произносит эти слова, но некий неименуемый жертвователь, которому, однако, именно Бый велит их произнести.
Что не отменяет того, что когда-то Бый и сам их произносил. Например, при воцарении. Из чего можно дальше предположить, что здесь Бый сам кого-то коронует. Например, старшего сына.
◈◈◈
∎∎∎
ГЛАВА 7
[Вāдж. 7.2]
мадхуматӣрна⁰ищаскрiдхи йатте сомāдāбхйаннāма джāгрiви тасмаи те сома сомāйа свāхā свāхорвантарикщаманвеми 7.2
Сладкой нашу [духовную] пищу сделай!
Раз твоё, о Сома, о Выводящий из блужданий, имя — Оживляющий,
[то] этому твоему, Сома, соме слава!
[С кличем] «слава» [в] Ирий междумирья следую!
◇◇◇
Ибо не все божественные напитки одинаково полезны. Включая те, которые называются «сома». Поскольку видов сомы той, в смысле того (ибо сома, со строчной буквы «с», — это напиток) было, мягко говоря, много и ещё больше. Хотя бы потому, что сомосодержащих растений Бый знает аж 107. Плюс к тому, множим те 107 на три, т.к. сому арии отжимали на заре, в полдень и на закате, каждый раз получая напиток той или иной силы, а также цвета, вкуса и запаха. Итого имеем 321 вариант сомы. И это по-миниуму! Так как считать тут нужно в арифметической прогрессии. Но я ту формулу подзабыл уже (ибо за последние сорок лет она мне ни разу не понадобилась). Так что арифметикой пусть кто другой занимается.
Меня же в этом яджусе порадовало слово ИЩА, которым, напомню, начинаются обе «Яджурведы», и «Белая», и «Чёрная», и которое до сего момента никак не желало дружить с его словарными определениями «1) сочный 2) тучный, жирный». Почему напомню обоюдное начало обоих ЯВ: «ище твā», то бишь: «Ище тя̲ !», т.е.: «Ище тебя!», пояснив до кучи, что более десяти лет не понимал кто такая ИЩА та. Тут лишь осенило: ИЩА — сома. А поскольку видов сомы — сотни, то напиток этот вполне мог быть и сочным, и тучным, и жирным, как гласит словарь Кочергиной, и даже красным, как сказано в ЧЯ. Что хоть и важно, но не шибко принципиально. Ибо смысл сомы-ищи ни в консистенции или вкусовых качествах, но в его способности отправить жертвователя в мир предков. Как минимум, в мир предков. А как максимум — во Сваргу. А коль кто к рептилоидам пожелает — да заради бога! Делаешь три глотка, блажишь «славу-сваху», машешь ручкой и... поехали!
Ибо сома-ища — это как бы ракета. Топливом для которой является клич «слава» (СВĀХĀ). Ну и слова «Земля прощай! В добрый путь! (СВАГĀ)». И всё, можно лететь. Прям, как в песне Гансэлло «Открытый космос» (рекомендую к прослушиванию и осмысливанию).
Есть ещё место, тесно не будет, полетели со мной,
увидим, как исчезает планета Земля за спиной;
мы ― электромагнитные волны, впереди — бесконечность и ночь,
сердца наши вторят вселенским колебаниям вточь...
Куда прилетим — не известно! Но тем интересней полёт!
Вот оно кресло! Давай! Космос зовёт!
◈◈◈
[Вāдж. 7.5]
антасте дйāвāпрiтхивӣ дадхāмйантардадхāмйурвантарикщамъ | саджӯрдевебхиравараих̣ параишчāнтарйāме магхаванмāдайасва 5
Внутри тебя небо и землю помещаю,
внутри помещаю широкое междумирие.
Совместно с богами нижними и вышними
в конце гонки, о Щедрый, разгуляйся!
◇◇◇
В первых двух строках яджуса Бый фиксирует для нас устройство вселенского «яйца», именуемого по-ведийски «родаси» (РОДАСӢ): сверху — небесный мир или мир богов (сварга, СВАРГА), внизу — земной мир или мир людей (протева, ПРIТХИВӢ), между ними — широкое междумирье или мир предков-отцов (ирий, УРУ АНТАРИКЩА). У каждого из миров есть своя цветовая символика: у сварги — красный цвет (точнее «красноватый», нежно-красный); у ирия — синий (точне нежно-синий, лазоревый); у земли — белый (ибо наш мир — это белый свет). Откуда и цветовая гамма большинства славянских триколоров, означающая триединство мира людей, мира предков и мира богов. Правильным же кажется следующий порядок цветов славянского триколора: белая полоса — внизу (ибо земля, как сказано, — это опора или основание «яйца»); сверху — полоса нежно-красного цвета; в середине — лазоревая. Т.е. как видим на сербском государственном стяге, так правильно. Российский же стяг, получается, перевёрнут вверх ногами.
Впрочем, твёрдой уверенности в точности сербского стяга и неточности российского нет. Хотя бы потому, что яйцо — круглое.
Чтобы более чётко понять каким именно предки видели то вселенское яйцо (РОДАСӢ) глянем на обычное куриное яйцо, только что принесённое... из магазина. И что видим? Да ничего особенного, скорлупу лишь, причём, белого цвета. И что там под скорлупой — бог знает.
Это был краткий аллегорический рассказ того, что весь наш пребогатый и необьятный мир, да со всеми теми миллиардами разлетающихся кто куда галактик, — всего лишь «скорлупа» троемирия-родаси. И как ты не сканируй этот мир телескопами, как ни просвечивай его инфра- и ультра-лучами, заглянуть под «скорлупу» вряд ли получится. Поэтому остаётся лишь довериться Веде и её данным, что под «скорлупой» нашего мира находится антарикща-междумирье, или мир предков-богунов, за которым располагается сварга, мир богов. После чего, оттолкнувшись от скорлупы обычного яйца, личным разумением назначить символом междумирья белок обычного яйца, а символом мира богов — желток обычного яйца.
Мораль возникшей символики: пробиться из мира «скорлупы» в мир «желтка» минуя мир «белка» невозможно, кто бы на этот счёт и чем бы не ездил мне по ушам, именуя, при этом, ту езду единственно правильным и абсолютно верным единобожием.
По той же причине никакая мольба или славление Творца всего сущего не долетит до него без предварительного почтения мира предков и последующего славления мира богов.
А точнее так: сначала хвала этому миру, потом почтение междумирью, затем славление того мира, после чего славится Сам.
Хотя бы ради того, чтоб самого в свой срок по-человечески в междумирьи встретили.
Насельников междумирья Веда именует то предками-отцами (ПИТРĪ), то «марутами» (МАРУТАХ̣). По-русски же они то богуны (как боги, но не боги), то перунов полк. Возглавляет же богунов-марутов перунова полка, напомню, Индра-Даждьбог-Перунько, который тут назван эпитетом Магхаван (от МАГХА, «подарок; вознаграждение»), что англичане переводят как «Щедрый бог» (Rich Lord), и что сам понимаю как «Одаряющий бог», т.е. «Даждьбог». А поскольку именно Даждьбог-Индра-Перунько возглавляет марутов-перунцов, обитающих в шири междумирья, то и сам Индра, получается, находится именно в Ирии.
Ему-то и адресованы первые две строки этого яджуса, при том что в них Бый обращается к жертве: «Промеж тебя неба и земли помещаю, внутри помещаю шири междумирья». Сама же эта жертва, скорее всего, — кубок сомы. Испив который и человек, и бог входил в состоянии некой эйфории, которая по ведийски называется МАДА. Откуда и последнее слово яджуса МĀДАЙАСВА, буквально означающее «будь в МАДЕ» или «войди в состояние МАДЫ», вызывающее массу затруднений при переводе. Поэтому уделю ему внимание.
Что такое МАДА внешне — хорошо показано в нашем к\ф 2012 г. «Небесный суд», в сцене, где адвокат громит доводы прокурора, находясь именно в этом состоянии. Сыгравший адвоката актёр прекрасно передал внешнюю сторону МАДЫ, поскольку его персонаж на одном из судебных заседаний выглядел настолько весёлым, что создавалось впечатление будто он пьян. Но пьяным он не был. И это понимали все присутствующие на том суде.
А вот зритель вряд ли правильно понял подноготную «пьяной» речи адвоката. Скорее всего так и понял: адвокат пьян. А на самом деле он просто хлебнул чего-то сомосодержащего. Что, судя по реакции судьи и присяжных, грехом не является. И даже напртив, в щепетильных судебных делах позволяет быстрее и точнее выявить истину.
Переводчики же ведийских текстов слово МĀДА обычно переводят через «опьянение». Например, Елизаренкова, при переводе «Ригведы», слова от корня «пьян» употребила аж в 601 случае. Что меня лично расстроило столько же раз. А вот Гриффит в «Белой Яджурведе» при переводе МАДЫ «пьянства» себе не позволил ни разу. За что тут и награждается моей личной благодарностью, с занесением, как говорится.
И вот как слово МĀДА толкует словарь Кочергиной: «1) опьянение 2) течка 3) выделение из лобных пазух слона 4) сумасшествие 5) страсть 6) гордость 7) веселье 8) опьяняющий напиток 9) упоение».
Возникло слово МАДА на слоговице МАД, означающей «I. 1) пьянеть; быть опьянённым 2) радоваться 3) кипеть (о воде)» и «II. 1) нравиться 2) получать удовольствие 3) угождать 4) радовать». Откуда и сложности с его переводом. Тем более, что это ведийское слово передаёт привет английскому "mad", «безумство». Перебрав все те определения МАДЫ в итоге решил смиксировать их в нечто, имеющее отношение к застолью, пьянству и веселью. Откуда и «разгуляйся» для МĀДАЙАСВА. Ибо разгуляево это, от МАДЫ идущее, понимаю как «пир богов». Только пир тот гуляется не ради опьянения, но обретения гулящим некой высшей эйфории, высшей радости. О смысле и содержании которой остаётся только гадать.
Так что изначально МАДА (и её причина СОМА) к пьянству, в обычном понимании слова, отношения не имели. Зато имела прямое отношение к радости и некоторым сопутствующим ей моментам. Причём, радость та была исключительно религиозного характера. Почему и не каждый желающий её удостаивался. В основном — жрецы и жертвователи. Последние — во время совершения обряда, а первые — ежедневно. Сому те жрецы, коих видов и подвидов было больше, чем пальцев на руках и ногах, потребляли ни кайфу ради, но чтобы поддерживать себя в состояния постоянной и повышенной, скажем так, боеготовности, так как этот напиток открывал им, грубо говоря, третий глаз, позволяющий видеть то, что невозможно узрить двумя. Тех же, например, дэвов. Или их противников асуров. Т.е. богов и бесов. Поскольку работа у жреца такая — видеть невидимое и слышать неслышимое. Прочими. Включая царей. Ну и докладывать последним что, где, когда и кем замышляется и какого вида оркестр готовить для встречи. По мере личного понимания увиденного с услышанным и разумения слушателем.
Мало того, полагаю, что именно в состоянии МАДЫ и были записаны ричи "Ригведы", саманы "Самаведы" и яджусы "Йаджурведы". И не только они.
А кроме того в этом состоянии жрецы могли видеть причины какой-либо болезни, хоть человека, хоть животного. После чего при помощи саманов «Самаведы» и яджусов «Яджурведы» обращались за помощью к кому-либо из богов, с кем ранее уже был заключён «договор о дружбе», и тот бог либо оказывал помощь, либо, не исключаю, отказывал в ней. Когда же оказывал, то жрец лишь наблюдал за процессом излечения больного, как одна сила борется с другой и как побеждает та эту или не может победить. После чего докладывал жертвователю: «Здоров!» Или: «Будешь здоров!» Или: «Созывай внуков!»
Таким вот было «божественное пьянство» МАДА.
И несколько слов касательно отсутствующего в словаре Кочергиной слова АНТАРЙĀМА. В ЯВ так называется один из яджусов, название которого перевожу буквально «Конец пути», ибо АНТА — это, как помним, «конец» (англ. ʺendʺ, датск. ʺoedʺ, ст.-рус. УДЪ, др.-греч. ΑΝΤ), а ЙĀМА, по словарю Кочергиной, — «III. м. 1) поездка 2) дорога, путь 3) ночная стража 4) восьмая часть суток». Откуда «конец пути». По контексту, однако, означающий не окончание какого-либо путешествия, но завершение обряда, в целом, и отжима сомы, в частности. А поскольку процесс отжима сомы — это, тупо, «сомо-гон», то слово местного падежа АНТАРЙĀМЕ в данном случае перевожу как «в конце гонки». Имея в виду «выгонку» сомы.
Впрочем, процесс «сомо-гонки» в АНТАРЙĀМЕ меня не очень интересует. Но очень интересует потенциальная связь между ведийским ЙĀМА, «дорога», и нашими былыми «ямами», как когда-то назывались почтовые станции. Ну и словом «ямщик» тоже, как производным от ЯМЪ.
И вот что гласит справочник относитьельно русских слов «ям» и «ямщик».
〈〈Ямщик — представитель особой межклассовой прослойки в составе тяглового населения Руси, назначенный в установленном порядке из крестьян либо горожан для исполнения ямской повинности, включая извоз и почтовую гоньбу. До отмены ямской повинности в XVIII веке лица, выделенные в ямщики, переселялись в ямы — поселения при вновь создаваемых почтовых станциях, где им, помимо прочего, выделялась земля для обработки... Ям служил придаточным словом к названию многих бывших ямщичьих посёлков Российской империи, таких как, например, по бывшему Санкт-Петербургско-Московскому шоссе: Ям-Ижора (Санкт-Петербургская губерния), Ям-Бронницы, Ям-Зимогорье (у города Валдая), Ям-Выдропужск (Тверская губерния)... Память о ямах сохранилась в современных названиях ряда населённых пунктов России: Ям (городской округ Домодедово), Ям и Гаврилов-Ям Ярославской области, Ям-Тёсово Ленинградской области и др.
Этимология
Ямщик (др.-рус. «ямьщикъ») — слово тюркского происхождения. Слово «ям», от которого происходит термин «ямщик», согласно исследованиям И. И. Срезневского, встречается в ярлыках ханов Золотой Орды, выдававшихся ими для русских князей. Он обозначает ямскую повинность, денежный сбор на ямскую гоньбу. Тот, кто взимал повинность с гонцов, в древнерусском языке назывался «ямник», начальник над «ямниками» назывался «ямщик». Впоследствии самих гонцов стали называть «ямщиками».
Слово «ям» происходит от тат[арского] «дзям» — «дорога» или от чагатайского «jаm» — «почтовая станция, почтовые лошади»...〉〉
Вот.
С чем всех филологов-славистов и поздравляю!
В смысле, с очередным пшиком!
Как бы тщательно филологи не занимались выявлением происхождения слов (семантикой) индо-европейской группы языков, однако если то тщание по какой-либо причине игнорирует данные санскритских словарей, то на выходе получится именно пшик, как в случае с «ямами». Ибо слово это появилось на территории будущей Руси ещё в первой половине VI в. до н.э. Татар же там в то время и рядом не было, ибо их предки гунны тогда обитали много восточнее и южней.
Так что слово ЯМЪ — совершенно родное, пришедшее на Русь вместе с младшем Быевым сыном и его родом.
◈◈◈
[Вāдж. 7.11]
йā вāн̄кашā мадхуматйашвинā сӯнрiтāватӣ | тайā йаджн̃аммимикщатамъ | упайāмагрiхӣтосйашвибхйāнтваища те йонирмāдхвӣбхйāнтвā 11
Какая [есть] у вас КАШĀ, источающая мёд,
о Комоньшцы, [и] источающая радость,
тою жертву окропите!
С поддержкой взят ты.
К Комоньшцам тебя!
Вот твоё ― лоно.
К Медоносным {Комоньшцам} тебя!
◇◇◇
Тут наблюданм очередной наглядный пример «ведической глалиматьи», причём неоднократной. Поскольку слово женского рода КАШĀ означает, по словарю Кочергиной: «1) бич; плеть; кнут 2) повод; узда», то очевидно, что ни одно то определение источать мёд никак не может. Тем более радость. Да и полить или окропить жертву кнутом-уздой тоже невозможно, т.к. глагол повелительного наклонения второго лица двойственного числа МИМИКЩАТАМЪ, обращённый к Ашвинам и подразумевающий принадлежащую им КАШУ, означает «облейте», «оросите» или «окропите» жертву именно ею. И к глаголу этому вопросов нет, т.к. произошёл от слоговицы МИХ, означающей, по тому же словарю, «поливать, орошать», что Гильфердинг дополняет своим «мочить, кропить».
Т.е. смысл этого позаимствованного Быем рича в целом понятен: тут он просит Ашвинов-Комоньшцев, чтобы они имеющейся у них КАШЕЙ, источающей сладость и радость, окропили, а скорее освятили, приносимую им жертву. Почему ни кнут, ни какая иная вожжа или узда в КАШЕ не усматривается, от слова вообще. Тем паче, что в труде Гильфердинга вижу слово КАША с иными, нежели у Кочергиной, определениями: «вода» и «пища». Из чего и возникло предположение, что КАШĀ может означать, например, вселенские или космические воды, которые, напомню, не были осквернены гнилью, истекающей из убитого Индрой-Даждьбогом змея Вритры. Тогда текст обретает вполне ясный и чёткий смысл, поддерживаемый, к тому же, иными ричами и яджусами, ибо в этом случае КАШĀ вполне могла источать мёд и приносить радость и ею можно было что-либо окропить.
Сэтой мыслью и пошёл без спеху смотреть словарь Кочергиной, выискивая там однокоренные слова и прикидывая их к содержимому этого текста.
И ничего путного на КАШ не нашёл.
Зато нашёл много чего на КĀШ. И те находки хоть и не прямо, но всё же подтверждают возможность смысла «вселенские воды» для КАШИ. Вот все те слова.
авакāша м. — место
āкāша м., ср. — 1) пространство 2) филос. эфир
āкāшага м. — птица
кāшъ — 1) быть видимым 2) появляться (плюс у Г-га — сиять)
кāши м. — солнце
теджасāдитйасам̣кāша* {теджас-āдитйа-сам̣кāша} — блеском равный солнцу
дивйасам̣кāша {дивйа-сам̣кāша} — божественный, прекрасный
никāша — 1. 1) м. наружность, внешний вид 2) схожесть, подобие 2. похожий, одинаковый
нищпракāша — непрозрачный
нӣкāша — похожий на
пракāша — 1. 1) светящийся 2) светлый, ясный 3) явный, очевидный 4) открытый, общедоступный 5) общеизвестный 6) похожий на кого-л. (-ᴑ) 7) вызванный, созданный кем-л. (-ᴑ) 2. м. свет
пракāшака — 1) см. пракāша 2)—5) 2) знаменитый чем-л. (Тв., -ᴑ) 3) разъясняющий 4) обозначающий, выражающий
пракāшана — 1. освещающий 2. ср. 1) освещение 2) откровение
пракāшитā ж. — 1) ясность 2) свет
пракāшинъ* — 1) сверкающий; светлый; светящийся 2) видимый 3) обнаруживающий, открывающий (плюс у Бюлера и Лихушиной — освещающий)
пракāшйатā ж. — известность
пратикāша — 1. м. 1) отражение (напр. в воде)
прāкāша м. — металлическое зеркало
викāша м. — блеск, сияние
викāшинъ — блестящий, сияющий
сакāша м. — 1) присутствие 2) близость, соседство
савикāша — блестящий, сияющий
сам̣кāша м. — внешний вид
сулабхāвакāша (сулабха+авакāша) псс. — легко находящий доступ в (Мес.)
свайампракāшамāна {свайам-пракāшамāна} — самосветящийся〉〉
Вот.
Сам же этот текст, в смысле яджус, называется по-ведийски «Āшвина-пāтра», т.е. «Ашвинова чаша» (точнее ни «чаша», но «потир»; а ещё точнее — «пиала»). Первая часть текста — это ричь «Ригведы» размером гаятри, а вторая — личная Быева «поддержка», за счёт которой стандартное восхваление превращается в заговор-патру, обращённый к какому-либо божеству или группе богов. И этот заговор-патра сопровождаемый питьём сомы из кубка специальной формы, который также называется «патра». Ибо слоговица ПĀ, породившая слово ПĀТРА, означает одновременно и «пить», и «опекать» (а довесок, т.е. аффикс -ТРА обозначает какой-либо предмет и соответствует русским -РО и -ЛО в словах типа ведро, кайло, сверло и т.п., а в частном случае и -ЛА, откуда и «пиала»). Этих патр в ЯВ много. Я мимо них проходил спокойно и не обращая внимания, поскольку они хоть и принадлежат Быю, но какой-либо конкретики касательно его самого не содержат. Однако пояснение «Шатапатхи» касательно этой «чаши», а с ним и ещё двух, показалось мне весьма интересным, неоднозначным и достойным поминания здесь. А как углубился в тему ритуальных чаш-кубков-потиров, так, в итоге, аж полдня потратил сначала на перечитывание «Мидии» французского археолого Куликана, а потом «Истории Мидии» отечественного ассиролога Дьяконов, да в обоих изданиях последней, от 1950-го и 1956 гг. В результате чего просветился не только насчёт ритуальных сосудов, но даже нечаянно нашёл ещё одно имя Быево, греко-персидское. А как нашёл, так и оторопел, почему раньше сам не вспомнил его.
Ну да по-порядку. Сначала глянем перевод этой патры в исполнении Гриффита: «Сочащийся мёд есть ваш кнут, Ашвины, полный удовольствия: Окропите им жертву. Взятый за основу есть ты. Тебя ― для Ашвинов. Это твой дом. Тебя — для Любителей мёда.» (Distilling honey is your whip, Asvins, and full of pleasantness: Sprinkle therewith the sacrifice. Taken upon a base art thou. Thee for the Asvins. This is thy home. Thee for the Honey-lovers.)
Теперь посмотрим, как Кейт его понял (ЧЯ 1.4.6.1): «То, что я получаю от вас, богато сладостью И исполнено милосердия, о Ашвины, Этим я прикасаюсь к жертве. Ты принят с поддержкой; к Aшвинам Тебя! Это твоя родина; сладости тебя!» (That I whip of yours which is rich in sweetness And full of mercy, o Açvins, With that touch the sacrifice. Thou art taken with a support; to the Açvins thee! This is thy birthplace; to the sweet thee!)
А теперь сам ричь в переводе Елизаренковой (РВ 1.22.3): «Ваш медовый кнут, О Ашвины, что дает благо — Окропите им жертву!»
Такая вот Ашвинова патра, с совершенно тёмной КАШЕЙ по-над.
И прочие десятки патр подобны этой, Ашвиновой. Почему и не акцентировал собственного внимания на них. И до сего дня, когда нечаянно нарвался на его разбор «Шатапатхой». Вот тот текст (ШП 4.1.5.19).
〈〈Тут эти сосуды (кроме сосудов трёх Двидеватья грах) ― гладкие. Сосуд для грахи Индра и Ваю имеет (деревянный) «поясок» вокруг него: это его вторая (особенность) формы, поскольку он принадлежит двум божествам. Сосуд для грахи Митры и Варуны выглядит как козёл: это его вторая форма, поскольку он принадлежит двум божествам. Сосуд для грахи Ашвинов имеет форму губ: это его вторая форма, поскольку он принадлежит двум божествам. Причина, по которой (он относится к) Ашвинам заключается в том, что Ашвины ― это главы (мукхья, т.е. жертвы), а голова (мукха) имеет рот: потому сосуд для Ашвинов грахи имеет форму губ.» (Now those vessels (other than those of the three dvidevatya grahas) are smooth[17]. The vessel of the graha for Indra and Vāyu has a (wooden) ʺbeltʺ round it: this is its second (peculiarity of) shape, and therefore it belongs to two deities. The vessel of the graha for Mitra and Varuṇa is goat-like[18]: this is its second shape, and therefore it belongs to two deities. The vessel of the graha for the Aśvins is lip-shaped: this is its second shape, and therefore it belongs to two deities. And the reason why (this belongs to) the Aśvins is that the Aśvins are the heads (mukhya, viz. of the sacrifice), and this head (mukha[19]) is supplied with lips: hence the vessel of the Aśvina graha is lip-shaped.).〉〉
Теперь своими словами перескажу этот комментарий ШП. Есть два типа ритуальных сосудов: граха (ГРАХА) и патра (ПĀТРА), каждый из которых имеею свою специфику. Английские переводчики граху переводят как «кубок» (cup), а патру как «сосуд» (vessel). Словарь же Кочергиной для грахи знает аж девять определений, среди которых, однако, «кубку» места не нашлось. Почему вослед англичанам граху почитаю «кубком». А вот в патре вижу даже не пиалу, но церковный потир. Перевожу, однако, как «чаша». А грааль — в уме.
А ещё в ведизме есть некоторое количество парных божеств, из которых тут поминаются Индра-Ваю (Даждьбог-Стрибог), Митра-Варуна (Ладо-Купало) и Ашвины (Комоньшцы). Для них-то при ритуале и используются сосуды-патры-чаши, отличающиеся от прочих кубков некой общей для всех трёх «гладкостью». Плюс к тому чаша-патра Индры-Ваю имеет на себе некий «поясок», который Эггелинг поясняет в скобках прилагательным «деревянный» ((wooden) ʺbeltʺ). При том что в оригинальном тексте сказано просто «опоясанный» (РĀСНĀВА). Чаша же Митры-Варуны выглядит как голова козла, а чаша Ашвинов — как рот или губы.
На «губах» Ашвиновой патры я и завис, пытаясь представить, как та чаша выглядела. Тут-то и припомнил про манейские клады VIII-VII вв. до н.э., подробно описанные французом Куликаном, где среди прочего имелись и кубки в форме козлиных голов. Почему и полез в его книгу, глянуть картинки. И вот несколько патр-чаш и грах-кубков из тех кладов.
На последней картинке побеждённые мидийские цари несут дань царю ассирийскому, при этом каждый держит в левой руке макет своего города-царства, а в правой — пустую патру-кубок. В чём усматривается ну очень печальная для мидян символика.
К сожалению, чаш в виде рта или губ в этих книгах я не нашёл. Зато убедился в наличии у манейцев и мидийцев и «козлиных» ритуальных сосудов, которые, как теперь понимаем, означают их принадлежность к Митре-Варуне (Ладо-Купало), и сосудов с «поясками», означающих их принадлежность к Индре-Ваю (Даждьбогу-Стрибогу). Плюс возникло личное понимание, что этот «поясок» означает междумирье, и что пространство над междумирьем ― это небесный мир или сварга, а под — земной мир или протева. Мелочь, вроде как. Однако, подозреваю, этой мелочи не разумеют ни историки, ни археологи. Ибо её и ведологи не просекают. Поскольку слово «междумирье» не из их лексикона. Ну да, бог даст, сподобятся ещё и уразумеют. И археологам поведают. И те скажут, нецензурно: «Ё...пэ-рэ-сэ-тэйка!» Мол, где ж вы раньше были...?
После Куликана пошёл перечитывать оба издания «Истории мидии» Дьяконова, тем более, что переиздание от 1956 г. в своё время лишь глазами пробежал. А там, как оказалось, автор много чего добавил, да страниц, этак, на сто с лишним.
Вот, до кучи, то ли патры, то ли грахи из его книги.
В переиздании книги Дьяконова и увидел слова с намёком на имя Быя, которых не было в первом издании. Вот они (стр. 373): «...мидийские имена IX—VII вв. до н.э. свидетельствуют о вере в Мазду—Ахуру»
Блин-горелый, подумалось следом, как бы наш Бый не оказался Заратуштрой, он же Заратустра, Зороаст и ещё как-то, похоже и не очень. Ибо мало того, что Бый и Зороастр в одно время землю топтали, так ещё, оказывается, одну и ту же землю топтали, в районе озеру Урмия. Т.е. оба имели притяжение к Мане.
И вот та полная цитата из Дьяконова:
〈〈Таким образом, иранские мидийские имена IX—VII вв. свидетельствуют о вере в Мазду—Ахуру и о наличии некоторых широко распространённых среди иранских народов религиозных понятий (сноска: Понятие arta, ṛta, впрочем, известно ещё со II тысячелетия до н.э. и распространено было также у индийцев {собств. комм: тут под «индийцами» Дьяконов имеет в виду ариев, однако в силу личной неприязни к последнему слову вместо него использует «индийцы»}) . В них нет явных связей с авестийскими верованиями, но нет и явно противоречащих им элементов. Лишь в VI в. до н.э. появляются имена, которые можно увязать непосредственно с учением Заратуштры.
...Таким образом, Мидия VII—VI вв. до н.э. была центром определённой распространительной деятельности в культурной и религиозной области. Однако отсюда нельзя заключить, что Мидия была центром создания Авесты... Большинство вопросов истории культуры Мидии упирается, таким образом, в спорную и не раз обсуждавшуюся проблемму религии мидян времён великой Мидийской державы и о соотношении этой религии с Авестой.
Геродот не даёт особого описания религии мидян, но лишь вскользь упоминает магов в качестве мидийских предсказателей и жрецов. Повидимому, в его время в Греции было широко известно, что жрецами у мидян являются маги, и этот факт не требовал особого разъяснения для читателей Геродота. О магах, их верованиях и обрядах Геродот специально рассказывает в другом месте, в связи с персами, но подчёркивает, что обряды и обычаи магов отличаются от персидских.
С другой стороны, как мы знаем, Геродот называет магов не кастой, не сословием, не профессией, а одним из племён мидян.
...В период позднего эллинизма под именем «учений магов», «учений магов и халдеев», «учения Зороастра» ходили различные религиозно-философские и мистические сочинения, связанные с учениями гностиков, неоплатоников и т.п. и обычно имевшие к действительному зороастризму лишь самое косвенное отношение или совсем никакого.
...Вероятно, что территорией племени магов была область Раи {РАИ, Карл!!!} (средневекового Рея) — одного из главных городов Мидии; Авеста указывает, что в Рагах сам «Заратуштра» являлся начальником области. Верховный жрец являлся здесь, таким образом, как духовной властью, т.е. главой магов-жрецов, так и светской властью, т.е. главой племени магов...
Именно в Рагах, повидимому, надо искать первоначальную территорию магов, как племени; но позже, в связи с созданием зороастрийских храмовых владений и храмовых территорий , большие поселения магов, очевидно, появились и в других местах, в том числе в древнем Азербайджане...〉〉
Ну и довольно. Главное Дьяконов сказал: Зороастр жил в пределах VIII—VII вв. до н.э. и обитал в области под названием Раи, имеющей притяжение к югу современного Азербайджана и западу озера Урмия, где и располагалось государство Мана. Плюс там же была гора Эльбрус. Но не та, что на Кавказе, а другая. Почему и называлась Эльбурс.
Откуда и возникает предположение, что Заратуштра-Зороастр и есть Бый. Но в персидском исполнении. Когда уже всё забыли, включая имя, но помнили, что это было ну очень круто. К чему процитирую по памяти, что говорил Дьяконов о персидской забывчивости: оказывается, уже в начале новой эры персы не помнили имён Кир и Дарий.
◈◈◈
[Вāдж. 7.16]
айам̇венашчодайатпрiшнигарбхā джйотирджарāйӯ раджасо вимāне | имамапāм̐ сан̄гаме сӯрйасйа шишунна випрā матибхӣ риханти | упайāмагрiхӣто-ᵃси маркāйа твā 16
Этот Вена побуждает Пришни семя
светило, гибнущее в пространстве мрака, поддержать;
и это за воды уходящее солнце,
дитя как [колыбельной] , мудрецы гимнами убаюкивают.
С поддержкой взят ты!
Марке {Мраку} тебя!
◇◇◇
Тут видим очередной неинформативный ричь, который Бый дополнил не шибко информативным именем то ли асура, то ли ракщаса Марка. Откуда и «Маркизова лужа», как питерские моряки испокон веку называют Финский залив, и имя Марк, да с соответствующей фамилией. Что хоть и зачётно в плане этимологии, однако о самом Бые ничего не говорит.
Но это только на первый взгляд.
А на второй взгляд имеем, что солнце заходит, оказывается, в... воды. И это весьма интересно. Ибо мозг старого моремана-волосюги, да со штурманским дипломом где-то пылящимся, резко возбудился от того, что солнце заходит в воды ни абы где, но именно на западе. А после полуторасекундного размышения констатировал, что у Быя за спиной, т.е. в западном направлении, находился довольно приличный по размерам водоём. Простирающийся, как минимум, до линии горизонта. А это около десяти километров. Если с поверхности воды смотреть. А если с высоты какой, тем более с горы, то намного дальше.
Тем самым снова упираюсь в озеро Урмия. Где и воды много, и горы рядом.
А следом делаю вывод, что Бый процитировал именно этот ричь РВ исключительно по причине того, что в нём солнце (СӮРЙА) заходит именно в воды (ĀПĀ). И воды те однозначно не океан. Ибо до Западного океана арии ещё не скоро доберутся. И не Средиземное море. Ибо на пути к нему разлеглась великая Ассирия и не пущает. И не Каспийское море. Ибо на кой тем ариям его восточный пустынный берег, да ещё лишённый привычных им гор. И тем более не река, ибо в реку солнце не заходит. Откуда и вывод логичный, что речь тут идёт о приличном по размеру озере. Типа Урмия. Кое с ведийского переводится как «Волна» (ӮРМИ). Хотя по словарю Кочергиной ӮРМИ ещё может означать «страдание» и «мучение».
Ну да как бы не переводился гидроним Урмия привязка Быя к этому озеру, а как следствие и к Мане, получила ещё одно какое-никакое основание.
Впрочем, изложенные выше мысли возникли уже в процессе подготовки этого комментария, в котором хотел наглядно продемонстрировать возникающие при чтении ведийских текстов трудности. Особенно, когда они переведены точно. И здесь как раз такой случай.
По большому счёту этот текст не отличается от предыдущего, где разбирали слово чаши-патры. Основное же различие между этим текстом и тем в том, что здесь говорится ни о патре-чаше, но о грахе-кубке.
Вот несколько фотографий из сети с грахами-кубками.
Это риту-граха.
Это тоже риту-граги.
А это адабхйа-граха.
Тут тоже видим адабхйа-граху.
Теперь можно и непосредственно к тексту обратиться, который переводчиками был понят по-разному.
Вот перевод Гриффита: «Смотри, Вена, рождённый во свете, привёз сюда на воздушной колеснице телят Пришни. Певцы гимнами ласкают его, как младенца, там, где смешиваются вода и солнечный свет. Взятый за основу есть ты. Тебя для Марки.» (See, Vena, born in light hath driven hither on chariot of the air the calves of Prisni. Singers with hymns caress him as an infant there where the waters and the sunlight mingle. Taken upon a base art thou. Thee for Marka.)
Тут Гриффит понял ВИМĀНЕ как «в вимане», а перевёл «на воздушной колеснице». Чего не приняли иные коллеги.
А вот как Кейт перевёл (ЧЯ 1.4.8): «1. Вена побуждает тех, кто родился от Пришни, Он окутан светом, в просторах небосвода; Его, на месте встречи вод, солнца, Как ребёнка, священники ласкают своими песнями. 2. Ты принят с поддержкой; к Шанде тебя! Это твоё место рождения; охраняй народ.»
Имя Пришни (ПРIШН̣И) означает «Пёстрая», в смысле «Крапчатая», т.е. «Пятнистая». Так именуют божественную корову. Посвящённые ей тексты то ли проскочили мимо моего внимания, то ли вообще не встретились. При том что имя это в обоих ЯВ встречается очень часто. Но каких-либо подробностей относительно этого имени я не припомню. Поэтому и остерегусь что-либо говорить о ней. Сообщу лишь, что по словарю Кочергиной Пришни — это мать тех самых лихих Марутов, которые являются насельниками междумирья-антарикщи, и семь полков которых возглавляет Индра-Даждьбог. Поэтому и тут под «плодами» или «семенем» (ГАРБХĀ) Коровы Пришни усматриваются эти Маруты, которых бог Вена побуждает то ли измерить пространство мрака, то ли осознать его, то ли ещё что, типа в вимане улететь, как слово ВИМĀНЕ понял Гриффит. Зато понятно почему во всех деревнях России коров зовут либо Зорька, либо Пеструшка. Последнее прозвище, с вероятностью много больше, чем 90%, произошло от имени Пришни, «Пёстрая».
Елизаренкова же при переводе непосредственно рича не увидела в нём коровы Пришни (РВ 10.123.1): «Этот Вена подгоняет тех, что беременны пестрым, (Скрытый) оболочкой из света, когда он меряет пространство. При соединении вод и солнца его Лижут молитвами вдохновенные, как (коровы) — теленка.»
Приведённые переводы этого краткого текста — ещё один наглядный пример того, насколько неблагодарным занятием является перевод ведийских текстов.
Плюс пару слов касательно имён Марка и Шанда. У Гриффита этот яджус отправляет жертву к Марке, а у Кейта в ЧЯ этот же яджус отправляет жертву к Шанде. А к Марке жертва в ЧЯ отправляется, сопровождаемая иным яджусом.
И эта мелочь для меня совсем не мелочь. Ибо, когда прочие книги противорячат ЯВ, то там, как правило, всё понятно, но вот когда «Белая Яджурведа» входит в противоречие с «Чёрной», тогда просто беда обоим полушариям. Головного, ясень-пень, мозга.
История же про Марку и Шанду, изложенная «Шатапатхой», вкратце такова. Боги изгнали всех асуров-ракщасов, мешавших обряду, но от двух — Марки и Шанды — никак не могли избавиться. И те продолжали им вредить. В итоге боги нашли выход: дабы те не мешали, эти стали жертвовать им кубки-грахи «Мантхин» и «Шукра». И эти два кубка — уникальные, ибо единственные, которые жертвуют одновременно и богам, и их противникам асурам... Так сказано в «Шатапатхе» (4.2.1.4).
Однако «Чёрная Яджурведа» причину жертвенного возлияния асурам Шанде и Марке излагает совершенно иначе. Вкратце так (ЧЯ 6.4.10). Брихаспати (Горнебог) был верховным жрецом у дэвов-богов, а Шанда и Марка были верховными жрецами у асуров-ящеров; а поскольку и дэвы, и асуры имели и понимали Веду (Брахму), то они не могли одолеть друг друга; дэвы решили переманить к себе Шанду и Марку; те согласились на измену асурам, но с условием, что им будут подноситься по кубку при жертвоприношении. И боги приняли их условие. Так вот Шанда и Марка переметнулись к дэ̲вам, после чего асуры потерпели поражение».
Эту подробность привожу ни ради противостояния дэвов и асуров, но дабы наглядно продемонстрировать противостояние «Чёрной Яджурведы», по списку «Тайттирия», с «Шатапатхой» и стоящей за её спиной «Белой Яджурведой», по списку «Ваджасанеи». В смысле «Яджурведа» «Яджурведе» — рознь. Как ни печально, но это факт.
Ну да это всё присказка была. А теперь сама сказка (ШП 4.2.1.11), в переводе Эггелинга.
〈〈Он сочетает эти {кубки «Мантхин» и «Шукра»} с поеданием (ячменя): И вот почему он сочетает это с едой. Однажды Варуна ударила царя Сому прямо в глаз, и тот распух (ашвайат): из того выпрыгнул конь (ашва); а поскольку он выпрыгнул из опухоли, то он и называется ашва. Слеза его упала: оттуда возник ячмень, почему говорят, что ячмень принадлежит Варуне. Так ту часть его глаза, что тогда была повреждена, он тут восстанавливает у него и делает его целым с помощью этого (ячменя): поэтому он сочетает (возлияние) с поеданием.» (He mixes it with (barley) meal: the reason why he mixes it with meal is this. Varuṇa once struck king Soma right in the eye, and it swelled (aśvayat): therefrom a horse (aśva) sprung; and because it sprung from a swelling, therefore it is called aśva. A tear of his fell down: therefrom the barley sprung; whence they say that the barley belongs to Varuṇa. Thus whatever part of his eye was injured on that occasion in (that part) he now restores him and makes him whole by means of this (barley): therefore he mixes (the libation) with meal.).〉〉
И эта сказка «Шатапатхи» шибко противоречит аналогичной сказке «Чёрной Яджурведы», где главным персонажем является ни Сома-Живот, но сам Бог Род-Праджапати. Которого никто не бил, а просто у него воспалился глаз... Вот тот яджус (ЧЯ 6.4.10.5), в переводе Кейта.
〈〈Глаз Праджапати набух; он выпал, он проник в Виканкату, он не остался в Виканкате; он проник в ячмень, он остался в ячмене; вот откуда ячмень получил свое имя. Поэтому Мантхин сосуд ― это Виканката и он смешивает с овсяной крупой, воистину так он собирает глаз Праджапати.» (The eye of Prajapati swelled; it fell away, it entered the Vikankata, it did not stay in the Vikankata; it entered barley, it stayed in barley; that is why barley has its name. In that the Manthin vessel is of Vikankata and he mixes with groats, verily thus he gathers together the eye of Prajapati.).〉〉
Так вот «Чёрная Яджурведа» пояснила нам, как говорится «за глаза», т.е. между строк, почему писяк на глазу называют «ячменём».
◈◈◈
[Вāдж. 7.19]
йе девāсо дивйекāдаша стха прiтхивйāмадхйекāдаша стха | апсукщито махинаикāдаша стха те девāсо йаджн̃амиман̃джущадхвамъ 19
Какие божественности в небе [числом] одиннадцать есть,
на земле [какие] ещё одиннадцать есть,
в водах обитающие, наконец, [какие ещё] одиннадцать есть,
те божественности славлением {яджной} этим насладитесь!
◇◇◇
Тут Бый цитирует ричь, который и английские переводчики ЯВ с ШП, и наша Елизаренковой в РВ перевели практически идентично. Включая глагол ДЖУЩАДХВАМЪ, трактуемый всеми четырьмя через «примите» (accept). Вот, например, перевод Елизаренковой последней строки рича: «...О боги, примите благосклонно эту жертву!» (РВ 1.139.11). У Эггелинга в ШП (4.2.2.9) — аналогично, так как разницы между «примите благосклонно» и «примите милостиво», по большому счёту, нет (do ye graciously accept). Кейт же в ЧЯ (1.4.10.1) с этими нюансами вообще не стал заморачиваться и перевёл просто «примите» (accept). А вот Гриффит в БЯ оказался опять то ли самым хитрым, то ли... с чуйкой у него вполне прилично было: «примите эту жертву, Вы, боги, с удовольствием.» (accept this sacrifice, Ye Gods, with pleasure). Странно только, что для перевода ДЖУЩАДХВАМЪ он использовал глагол pleasure, а не joy, также означающий «удовольствие».
Последний акцент\вопрос сделан тут по той причине, что английское ДЖОЙ (joy), по личному убеждению, и есть ведийская слоговица ДЖУЩ, только немного потраченная временем, точнее людьми. А если ещё точнее, то ДЖУЩ превратилась в ДЖОЙ из-за неприятия англо-саксами буквы «щ» по причине неумения произносить её.
По Словарю же Кочергиной слоговица ДЖУЩ какого-либо отношения к «принятию» не имеет, так как означает более абстрактные понятия: «1) любить 2) восхищаться 3) наслаждаться», и что Гильфердинг дополняет своим «делать блестящим, украшать».
Сам же к ДЖУЩ отношусть именно так, как трактует английское слово joy «Англо-русский словарь» В. К. Мюллера: «1. noun 1) радость; веселье, удовольствие 2) что-либо, вызывающее восторг, восхищение 3) amer. coll. удобство, комфорт; syn.: pleasure 2. v. poet. радовать(ся); веселить(ся)», где среди прочего Владимир Карлович поясняет, что joy и pleasure — синонимы.
Почему и удивляюсь пониманию Гриффитом слоговицы ДЖУЩ ни как joy, но как pleasure, ибо, повторюсь, считаю, что именно ДЖУЩ породило английское joy.
У нас же ДЖУЩ превратилось в РАД и стало «радостью». Почему и слоговицу ДЖУЩ, и английское joy сначала понимаю как «радость», а потом уж как «веселье», «удовольствие», «наслаждение» и т.п.. И при этом не мучаюсь головой, кто у кого что заимствовал.
Тем самым хочу сказать, что филологический термин «заимствование» — ну очень скользкий тип. При разборе старых словых с ним нужно обращаться максимально аккуратно. А ещё лучше — игнорировать. Ибо какого-либо заимствования внутри индоевропейских языков, по большому счёту, не было. Но было естественное развитие древних форм арийского, скажем так, языка, которое со временем и под воздействием объективных причин превратило былую Слоговицу в нынешние европейские языки.
Например, вот английское слово «pervert», кое прости вопиет, что оно когда-то было славянским ПѢРЕВѢРТЪ, том более, что означает «переходить в другую веру». Из чего следует вполне логичный вывод, что «перевертышем» когда-то именовали перешедшего из одной веры в другую. Логично ведь? А то! Однако блажить на весь мир, что англичане слямзили это слово у славян я не стану, поскольку помню о существовании слоговицы ВАРТ\ВРIТ, коя и породила некое слово на ВѢРТ, а то, со временем, — и наше «перевертыш», и английское «pervert». Параллельно и независимо. Под воздействием там того бытия, а тут этого. Кои, как помню из учебника по обществоведению за 8-й класс, и определяют сознание. А с тем и речь.
Та же история случилась и со слоговицей ДЖУЩ, которая со временем на Альбионе превратилась в ДЖОЙ, а на Руси в РАД.
Кого смущает этот пример, приведу и ещё один: именно слоговица ДЖАН, «рождение», породила и наше РОД, включая «рождение», и буржуйское ГЕН (gen), включая науку генетику.
И примеров подобных обращений и превращений — масса.
Почему говорить о, например, нашем заимствовании названия «генетика» — нормально, но вот утверждать, что латинское ГЕНУС породило славянское РОД, как и обратное, не стоит. Поскольку родитель обоих — слоговица ДЖАН, а если точнее, то Ж̂АН латиницей — JAN).
Тюркоязычные тут могут носы вздёрнуть.
Почему сильно кривлюся, когда слышу или читаю, как наши позаимствовали у немцев слово «хлеб», а бриты назвали себя так потому, что были бритыми и говорили по-русски. Ибо и то, и это — хрень!
По той же причине не приемлю «Буковника» родноверов и каких-либо попыток читать по нему современные слова. Ибо читать современные слова хоть по чему — лишь смешить... Слоговицу.
Коль коснулся этой тему, да ещё использовал находящееся под негласным запретом словосочетание «арийский язык», то тут приведу цитату из уже поминаемой книги Дьяконова касательно арийского языка и негласного запрета относительно этого термина.
〈〈В свое время, когда санскритский язык считался прародителем всех индоевропейских языков, а Индия – прародиной индоевропейских народов, самоназвание древних индийцев аrуа было перенесено на все народы-носители индоевропейских языков. Позже было установлено, что Индия – не прародина индоевропейцев, что они, напротив, попали туда сравнительно поздно и что санскрит никоим образом не может считаться праязыком всей индоевропейской языковой семьи. В связи с этим термин «арийские языки» и тем более «арийские народы» в применении ко всем носителям индоевропейских языков был оставлен как ненаучный: впоследствии он был подхвачен германским фашизмом, придавшим ему расовый смысл, которого он в науке никогда не имел. Единственное допустимое употребление термина «арийский», но и то нежелательное, поскольку термин дискредитирован его ненаучным использованием, – это применительно к тем народам, для которых аrуа было самоназванием.〉〉
Такая вот беда с сапогами, то есть терминологией.
Комментировать слова Дьяконова не стану, по причине искреннего уважения к проделанной им работе, однако замечу, что обратная сторона этой «медали» в виде тиражируемых там и сям слов типа «аrуа — самоназвание древних индийцев» или «Веды — древнеиндийские книги» ничего кроме раздражения не вызывают. Хотя бы потому, что древние индийцы — это не арии, но дравиды или дравидицы, которые не имели прямого отношения к ариям, их языку и книгам. Соседствовали лишь. А через то соседство и переняли кое-что. Сами же арии — это, тупо, белая раса. То есть европеоиды, по-умному. Почему и считаю термин «арийские языки» не только допустимым, но даже необходимым. Хотя бы ради исторической правды.
К чему помяну и обращение «ваше благородие», ещё недавно имевшее хождение по России, которое изначально тех ариев и имело в видо. Ибо арий (АРЙА) означает «благородный».
Что хоть и важно, но второстепенно. Ибо главная заслуга ариев перед мирой историей та, что именно они были первым народом, у которого была азбука. От ариев их азбука, т.е. Слоговица, и разбрелась по миру.
При этом я не утверждаю, что изначальная арийская азбука имела тот же вид, что нынешняя санскритская. Этого я не говорю и даже не предполагаю. Но имею основания полагать, что именно азбука ариев легла в основу кириллицы.
Как, впрочем, и латиницы.
А также идиша.
А ещё греческого, этрусского, финикийского...
Впервые же эта мысль посетила голову мою по прочтении именно этого рича, что здесь разбираем. А потом уж нашла подтверждение и в иных текстах. Ибо эти трижды одиннадцать «небесные», «земные» и «водные» божественные сущности (ДЕВĀСАХ̣), иной раз именуемые в Веде «тридцатью тремя богинями», и есть 33 буквы древней арийской азбуки, на основе которых позже возникла Слоговица.
А ещё позже — санскрит.
О происхождении 33-х богинь весьма подробно рассказывает младший Быев сын в своей «Жереведе»: и как их породил Бог Род (Праджапати), и как выдал замуж, и как их стало 99 и что все вместе эти 99 именуются бесхитростно Сотней (ШАТА).
К чему процитирую один из «тёмных» ричей «Ригведы», в переводе Елизаренковой, где неявно как раз об этой Сотне говорится (РВ 2.18.4-6): «4. О Индра, приезжай на двух буланых конях, На четырех, на шести, призываемый (нами), На вось̲м̲и , на десяти на питье сомы! Он выжат, о щедрый, не пренебреги (им)! 5. Приезжай сюда на двадцати, тридцати, На сорока буланых конях, запрягши (их), На пятидесяти, о Индра, (запряженных) в прекрасные колесницы, На шестидесяти, семидесяти − на питье сомы! 6. Приезжай сюда на восьмидесяти, на девяноста, На ста конях, влекомый (ими)!»
Из этого ричи и стало понятно, что ведийские «кони» через раз на третий вовсе и не кони, но буквы первой сотни Слоговицы.
А затем, продолжает повествование ЧЯ, и Сотня начала «плодиться»: сначала до 333, потом до 666, а потом и до 999. В конце того «размножения» следом за 999-й появилась ещё одна слоговица, последняя, тысячная, по силе, как сказано, равная остальным 999.
Та тысяча слоговиц и именуется Ведой незамысловатым словом Тысяча (САХАСРА). За исключением последней, у неё особое имя — Тысячная (САХАСРИН̣А). При этом и сама Триединае Веда называется «потомком речи Тысячи». Вот к тому цитата из ШП (5.5.5.12), в переводе Эггелинга: «...а та тройная Веда — это Тысячекратное потомство Вачи (речи):» (...and that triple Veda is the thousandfold progeny of Vāc (speech):).
Перевод у Эггелинга неточен, поскольку он не понимал, что кроется за Тысячей, почему в девяти, наверное, случаях из десяти добавлял лакуну со словом «коровы» (cows). Правда, ни в этом случае. Здесь он к Тысяче пристегнул довесок «-кратное». Но в целом всё-равно понятно, что Веда — это потомок Речи, которая Тысячекратная.
В оригинале же дословно сказано так: «та же Тысяча, [как божественной] Речи потомство, [и] есть эта Триединая Веда» (етад-ваи сахасрам̣ вāчах̣ праджāтам̣ йад-еща-трайо-ведах̣). Правда, в оригинале Тысяча и Веда — слова среднего рода (ШП 6.1.1.8). И как переводить их, чтоб понятно было, что Тысяча и Веда — не женщины, не понятно. Ибо словосочетания типа «Чудесное Тысяча» и «Триединое Веда» душа не приемлет, а «Чудесная Тысяча» и «Триединая Веда» не соответствуют действительности.
Вот о 33-х «родителях» Сотни, Тысячи и Тысячной и гласит этот рич. Точнее о трижды одиннадцати «родителях»: небесных, земных и водных.
Бый же, цитируя его, просит эти 33 не принять яджну-жертву-славление, но, оценив и порадовавшись, приукрасить и в таком красивом виде отправить по назначению, к богам.
Да и кого ещё он в этом случае может просить?
Только того, кто имеет к слову самое непосредственное отношение.
А что может быть непосредственнее Азбуки?
Только её автор.
Поэтому не исключаю и этого подтекста в этом простеньком, внешне, яджусе.
К чему процитирую и ещё один ричь, опять же в переводе Елизаренковой (РВ 8.30.1-2). который, однако, очень похож на яджус, из-за последнего предложения: «1. Нет ведь среди вас малого, О боги, нет подростка: Все (вы) одинаково великие. 2. Так вы должны быть прославлены, о заботящиеся о чужом (?), (Те,) которых три и тридцать, О боги Ману, достойные жертв.»
Тут в последней строке рича сказано «о боги» (ДЕВĀ), при том что, подозреваю, имелось в виду «о божества» (ДЕВĀСАХ̣). Просто последний слог ДЕВĀСЫ не влез в жёсткие границы размера гаятри, почему и превратилось в ДЕВĀ.
В заключение замечу, что в санскрите ныне 33 согласных буквы и напомню, что это же число соответствует количеству букв в нынешней русской азбуке, можно даже сказать является символом нашей азбуки. Что лично меня довольно сильно напрягает. В том числе и годом возвращения 33-х на круги своя.
Завершу же этот комментарий цитатой из «нашего всё» А. С. Пушкина:
Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Расплеснётся в скором беге,
И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря.
◈◈◈
[Вāдж. 7.29]
бхӯрбхувах̣ свах̣ супраджāх̣ праджāбхих̣ сйāм̐ сувӣро вӣраих̣ супощах̣ пощаих̣ 29
Земля, Ирий, Сварга:
обилен потомками да стану,
обилен мужами(-героями),
обилен слугами услужливыми!
◇◇◇
И опять же, так только царь может сказать.
Вот перевод Гриффитом этого яджуса: «Земля! Эфир! Небо! Пусть мы будем богаты потомством, богаты храбрыми сыновьями и богаты пищей, которая накормит нас.»
Переводы Кейта и Эггелинга принципиальной разницы не имеют.
А вот в «Шатапахе», непосредственно за кратким и непринципиальным разбором этого яджуса, её автор говорит следующее, в переводе Эггелинга (ШП 4.5.6.5): «Он не должен позволять любому смотреть на них, но только тому, кто хорошо известен, или тому, кто является его другом, или тому, кто, будучи посвящён в священные предания, может постигнуть эти (тексты) через изучение.» (He must not let every one eye them, but only him who is well known, or one who is his friend, or one who, being learned in sacred lore, may acquire these (texts) through study.).
А речь там идёт, как понял из вышерасположенных текстов ШП, о двенадцати различных ведийских мантрах, посредством которых, как сказано в обоих ЯВ, осуществлялось Творение. И у меня к тем мантрам повышенный интерес. Поскольку ну очень интересно то слово. Однако обнаружить их среди 10 мегабайт ведийских текстов покуда не получилось. Почему кроме их названий, и небольшой сопутствующей названиям информации, о них и сказать больше нечего. При этом, полагаю, те названия даже ни всякому ведологу известны. Во всяком случае Словарь Кочергиной их не знает. Почему и помяну тут три из них: «Индравая» (ИНДРАВĀЙА), Майтраваруна (МАИТРĀВАРУН̣А) и Ашвина (ĀШВИНА). Первое сложено из имён Индра и Ваю, второе из имён Митра и Варуна, а третье из имени парного божества Ашвины.
Привёл же эту цитату ради одной единственной и очень горестной мысли: коль даже в те времена посвящение в древнее предание, т.е. знакомство с ведийской информацией сакрального характера, не означало их глубокого понимания посвящённым и требовало дальнейшего разумения и постижения под руководством учителя, и ни абы какого но именно наследственного и посвящённого, то что уж говорить о себе сиром, с печи своей в одну бородыху пытающегося постичь те глуби.
Это я о потенциальных личных неточностях. Перевода.
◈◈◈
[Вāдж. 7.44]
айанно⁰агнирвариваскрiн̣отвайаммрiдхах̣ пура⁰ету прабхинданъ | айам̣вāджāн̃джайату вāджасāтāвайам̣ шатрӯн̃джайату джархрiщāн̣ах̣ свāхā 44
Здесь нам Зничь с державой пусть поможет,
здесь на врагов перед [нами] пусть идёт, [как] таран,
здесь победителей пусть победит в борьбе за Победу,
здесь врагов пусть покорит, [как] покоритель!
Слава!
◇◇◇
Слово ВАРИВАСЪ, из первой строки, является ключевым для всего яджуса. По словарю Кочергиной оно означает «1) пространство 2) счастье 3) покой». В сумме же эти три определения привели мой поисковый аппарат сначала к слову мир, в смысле общество и община, а потом и к державе.
Да и какого ещё пространства-счастья-покоя может просить у Знича-Агни Бый, царское достоинство которого сквозит чуть ли не из каждого разобранного выше яджуса? Только лишь помощи в создании державы. Желательно, необъятной и сильной. Спокойной внутри и грозной снаружи. Чему ВАРИВАСЪ вполне и соответствует.
Впрочем, пространство-счастье-покой не лишнем было бы и простому тамошнему мирянину-кулаку (от КУЛА, «семья», «хозяйство»). Однако, мог ли мирянин позволить себе обращение к Зничу-Агни с подобной просьбой, тем более просить его идти перед ним на врагов и крушить их, как таран? Думаю, вряд ли.
Из чего и констатирую, дабы без крайней нужды больше не возвращаться к вопросу сословной принадлежности автора «Белой Яджурведы»: Бый — царь. А по сословию — кшатрий, т.е. дворянин.
Я довольно долго разбирался с вопросом, где могло находиться царство Быя, и, полагаю, в целом разобрался. Вот некоторые размышления на эту тему и кое-какие выводы.
Высказанное кем-то из первых исследователей Веды предположение, что арии обитали в районе нынешнего Пенджаба и около того, — можно считать фактом. Во всяком случае, у меня эта локализация сомнений не вызывает. Хотя бы потому, что слово Пенджаб, кое переводят как «Пятиречье», — именно ведийское, составленное из двух: ПАН̃ЧА, «пять», и ĀПА, «вода». Из чего вывожу возможное арийское название Пятиречья в виде «Панчапа», позже оглушённое местными языками в «Пенджаб». А вот когда и откуда арии пришли в Панчапу — неясно. Впрочем и спорить с теми, кто утверждает «из Аркаима», не стану. Ибо возможно.
Для меня же арийская история начинается с 1128 г. до н.э., когда в их государстве, сложившемся из пяти разных арийских родов, случилось некое глобальное и совершенно неясное событие, типа реформации или революции, которое и привело те роды к вечевому строю. В результате того события арийские цари перестали наследовать власть и стали избираться на вече из многих претендентов, принадлежащих, однако, только лишь к варне кшатриев, а по-нашему — к дворянскому сословию. Ибо те кшатрии со временем стали называться дворянами. А может и тогда уже так назывались, поскольку, полагаю, в повседневной жизни арии общались на языке, который значительно отличался от того, что нам известен как санскрит. К чему и привёл выше слова автора ШП о запрете посторонним лицам даже смотреть на священные мантры. А то мало ли колдун какой со сверхспособностями глянет на них, запомнит те буковки и разберётся с ними.
О двуязычии ариев говорил и Александр Фёдорович Гильфердинг в середине XIX в., утверждая, что их разговорный язык был древнеславянским. И даже выделил из того разговорного языка некоторые древнеславянские корни. Откуда и название его труда «О сродстве языка славянского с санскритским», где под «славянским» он имел в виду праславянский язык.
А ещё есть основания предполагать, что тогда же, в 1128 г. до н.э., арии либо обрели Веду, либо произошла некоторая кардинальная её реформа, отразившаяся на жизни всего того социума.
Мало того, именно 1128. г. и стал точкой отсчёта помянутых «Словом о полку Игореве» Траяновых веков. Только там слова «на седьмом веку Траяновом» означают не их начало, а напротив, конец. Кончились же Траяновы века во время нашествия гуннов на восточных славян в конце IV в. н.э.
К чему тут приведу цитату из книги академика Б. А. Рыбакова «Язычество древней Руси», где он также пришёл к той мысли, что Траяновы века на Руси закончились вместе с гуннским нашествием, при том что прямо он этого так и не сказал: «Высокий уровень притока серебра держится в лесостепи {Русской равнины} несколько веков вплоть до гуннского нашествия. Это объясняет нам, почему автор "Слова о полку Игореве" упоминает "Трояновы века" как счастливую эпоху славянского прошлого.»
Вот.
В результате того нашествия и в силу некоторых иных обстоятельств в 372 г н.э. восточные славяне отказались от избрания царя на вече и вернулись к наследственной передачи влачи, при этом весьма своеобразной, заключавшейся в переходе власти ни от отца к сыну, но к старшему в княжеском роде. Вместе с той реформой престолонаследия кончились и Трояновы века.
Длились же они с 1128 г. до н.э. и до 372 г. н.э., ровно 15 веков.
В их начале, т.е. всё в том же 1128 г. до н.э., и возникли протославяне.
Приставку «прото-» тут потому использую, что славяне из ариев-протославян выделятся через 500 лет, в 628-м г. до н. э. А до того их предки, как и остальные арии, именовали себя славящими.
Впрочем, из «остальных ариев» стоит, наверное, исключить один из пяти их родов, который в ведийских текстах назван «безбожным» (санс. АДЕВАЙУ, т.е. «бездевные»). Арии того рода то ли продолжали придерживаться «дореформенных» традиций, имевших место быть до 1128 г. до н.э., то ли в ходе той реформы настолько углубили и расширили новые традиции, что то углубление с расширением и позволило четырём родам именовать пятый «безбожным».
Из поминания «Ригведой» безбожных ариев и можно сделать вывод, что арийский мир с 1128 по 628 гг. до н.э. состоял из четырёх родов славящих, и одного рода безбожных ариев.
О жизни ариев в первые три века после обретения вече ничего не известно, за исключением гипотетической, но максимально вероятной их постоянной конфронтации с извечными врагами гуннами. Война с гуннами и могла стать причиной их исхода из Пенджаба на запад. При этом непонятно, когда именно начался тот исход. Некоторые исторические данные позволяют предположить, что движение ариев на запад могло начаться на рубеже XI—X вв. до н.э. Но к ним я отношусь настороженно, считая движуху тех веков чем-то типа разведки боем ради занятия выгодного плацдарма, поскольку непосредственный и массовый исход ариев из Пенджаба начался в середине-конце IX в. до н.э. При этом также непонятно, был ли тот исход результатом поражения ариев в противостоянии с гуннами или это было расширение их державы в западном направлении, т.е. экспансия. Первое кажется более вероятным.
При этом не исключаю и некую сакральность, как причину того движения на запад.
Почему и использую слово исход.
В любом случае, сам исход, как его не назови, был. Тут нет сомнений.
На рубеже IX—VIII вв. до н.э. первая волна арийских переселенцев дошла до восточной границ Ассирии, вдоль которой и расселилась, в Загросе. По привычке предпочитая для поселения горы. Ассирийцы же новоприбывших ни цветами встретили, но мечом, копьём и стрелами, о чём гласят многочисленные их барельефы.
Вот прориси трёх из них, где ассирийцы расправляются с мидийцами и манейцами, как стали называться арии (картинки позаимствованы из книги И. М. Дьяконова «История Мидии», изд. 1950 г.).
То есть известное по древнегреческим источникам государство Мидия, протянувшееся от Пенджаба и до Ассирии, и известное по ассирийской клинописи государство Мана, распологавшееся в горах между Мидией и Урарту, возникли именно в результате исхода ариев из Пенджаба. И лишь потому возникли, предполагаю, что миром арии не смогли пройти ни через Ассирию, ни через Урарту.
Откуда и возникает не имеющий ответа вопрос, а куда именно те следовали? К какой цели? Ведь ни наоубум святых они попёрли из обжитого Пенджаба на ассирийские колесницы?
Видимо, была цель. И очень значимая для каждого, кто двинулся в исход. О которой, однако, остаётся только гадать.
А так вот и возникли Мидия с Маной, позже ставшие могильщиками гегемона тех времён и народов Ассирии. Что случится, однако, лишь через два века после возникновения этих государств и после многих проигранных ими войн. Во всяком случае ассирийская клинопись и их барельефы гласят только лишь о победах ассирийцев над мидянами и манейцами.
Уничтожит же Ассирию именно Бый. Что случится через какое-то время после написания им этой «Жереведы».
А покуда он просит Знича-Агни о помощи в создании и укреплении державы. То есть, полагаю, об объединении Мидии и Маны.
Кем был сам Бый, манейцем или мидянином, — не ясно. Предполагаю, что манейцем. Поскольку Мана состояла, как сказано в книге Дьяконова, из пяти союзных царств, одно из которых называлось Ида. В Иде, скорее всего, он и царствовал. Пока на склоне лет не оказался на Голанских высотах, опять же, в горах, где и закончил свой долгий век, в 628 г. до н.э. или годом раньше
В тот же год славяне и выделились из общей массы ариев-мидийцев-славящих. Однако называться славянами стали спустя ещё 52 года, в 576 г. до н.э., будучи уже на Днепре в районе нынешнего Киева. Когда кто-то из богов, скорее всего Индра-Даждьбог, сказал младшему Быеву сыну, уже глубокому старцу возростом за 70 лет: «Теперь вы — славяне!»
◈◈◈
[Вāдж. 7.46]
брāхман̣амадйа видейампитрiмантампаитрiматйамрiщимāрщейам̣ судхāту дакщин̣амъ | асмадрāтā деватрā гаччхата прадāтāрамāвишата 46
Книжника днесь да найду,
от [премудрых] деда и прадеда {происходящего},
пророка наследственного,
от пророков идущего,
пребогатой ради награды [моей].
Нашим даром до богов идите
и в Дающего войдите!
◇◇◇
Если это предложение из утвердительного превратить в вопросительное, то горестный подтекст стиха ощущается на порядок сильнее. В его вопросительной форме даже стон Быев слышится по причине того, что приличные брахманы перевелись, от слова вообще. В смысле мудрые пророки перевелись. И не просто мудрые, а наследственно премудрые. Почему Бый и объявляет щедрую награду подобному брахману-ведуну. Коль ссыщется таковой.
Из чего и следует, что автор этих слов, т.е. Бый, брахманом не был. Но был тем, кому позарез был нужен потомственный премудрый брахман. Коего тут книжником позволил себе назвать. Поскольку БРАХМА в частном случае — это «молитва», а в целом — Веда. То есть Книга. Откуда и прилагательное (или типа того) БРĀХМАНА — «имеющий отношение к Брахме-Книге», ставшее существительным брахман, «жрец», в смысле «человек Книги». С подтекстом, «человек Бога Рода-Праджапати», поскольку Брахма = Праджапати.
Именно такие брахманы, премудрые по отцу, деду и прадедам, главной задачей и целью своего существования полагали «разведывать», как по этому же поводу сказал Даждьбог-Индра Велесу-Пушану в к\ф «Замысел», сцена 78 «Рыбалка», и сообщать» их царям что, где, когда и почему просходит, дабы последние могли принять единственно правильное решение в любой затруднительной ситуации.
К чему приведу Быевы слова-завет таковым брахманам-жрецам: «вайам̇ рāщт̣ре джāгрийāма пурохитāх̣», что дословно означает: «Мы в этом царстве да будем бдительны, как поставленные впереди!»
Нынешних попов эти слова касаются в первую очередь.
◈◈◈
∎∎∎
Оценил 1 человек
3 кармы