Умирает наша душа вместе со смертью тела или нет? Есть на самом деле Тот Свет или все кончается на этом?
Такой вопрос мучил меня давно, как наверняка многих. Многие писатели и философы размышляли на эту тему, есть множество исследований, романов, рассказов, фильмов. Приводятся кое-какие свидетельства существования «других миров» и «переселения душ». Лично мне тотчас вспоминаются «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» Ричарда Баха, рассказ о бабочке из прошлого Рэя Брэдбери, «Межзвездный скиталец» Джека Лондона, целый ряд художественных фильмов и, конечно, «Жизнь после жизни» Моуди. Не говоря уже об оккультизме, Библии, Коране и Ведах.
У многих из нас тоже есть кое-какие моменты в жизни, которые трудно объяснить с точки зрения привычной науки и логики и которые как бы намекают на существование ДРУГОГО мира.
И все же достаточно убедительных доказательств бессмертия души и ее сохранения после смерти тела нет.
А хотелось бы.
Хочу поделиться двумя событиями из жизни своей. Первое – это мой сон о бабочке.
…Я учитель в старшем классе школы или преподаватель в институте. Солнечная аудитория, за столами – молодые ребята и девушки. Я принес в коробке живую красивую бабочку Павлиний глаз. Ее все видели, когда она летает в поле, в парке, порой даже во дворе. Я выпускаю бабочку из коробки, и она летает по аудитории. Она легка, красива, все радуются, и в аудитории становится как-то даже веселее.…
– Видите, – говорю я, – это живая бабочка. Если ее внимательно разглядеть, видно, какие удивительно красивые у нее крылья. У нее живое тельце, покрытое шелковистыми волосками. У нее шесть ножек, головка с большими глазами, усики-антенны, закрученный в спиральку длинный тонкий хоботок-трубочка, который раскручивается и погружается в самую глубину цветка, чтобы высасывать из него нектар. Одновременно пыльца с тычинок других цветов, прилипшая к волоскам бабочки, попадает на пестик этого цветка и оплодотворяет его, – таким образом вершится плодотворная взаимная связь между бабочками и цветками растений.
Каждая бабочка – существо удивительное. В тельце ее – мышечная, нервная, кровеносная, пищеварительная, половая системы. Как и у нас с вами. Глаза бабочки видят, усики улавливают звуковые колебания и запахи, при помощи своих роскошных крыльев бабочка великолепно летает… Сложнейшее, красивое, легкокрылое существо!
И она не только живет сама, она может производить себе подобных во множестве! Как любое живое существо на земле… Эта бабочка – настоящее чудо – сложное, красивое, живое! А теперь смотрите…
Бабочка вдруг оказывается на моей ладони, и я осторожно беру ее за брюшко.
– Видите, она живая, – говорю я и пальцами ощущаю эту трепещущую в ней жизнь. – Если я отпущу ее, она опять будет летать и радовать нас своей живой красотой. Если это самец, то он может встретить самку, оплодотворить ее, а если это самка, то она, оплодотворенная, отложит яички, из которых выведутся гусеницы, будут питаться растениями, расти, наконец окуклятся, и в конце концов на свет появится целая стайка таких же бабочек, как эта. Вот какой удивительный потенциал заложен в теле этой самой бабочки, которую я держу, вот какая животворящая идея заключена в этом маленьком тельце! Но если…
И тут я сажаю бабочку на свою ладонь и… сжимаю ее в кулак.
О, ужас! Даже хруста не слышно… Я разжимаю кулак… На моей ладони – бесформенный комок слизи и каких-то ошметок, оставшихся от чудесных крыльев. Нет прекрасного легкокрылого создания – есть немного слизистой грязи и шелуха… Даже во сне я вздрагиваю с ужасом и отвращением от того, что сделал. Но не просыпаюсь.
Дружный негодующий вздох слышен в аудитории, но я, сдерживая свои эмоции, говорю спокойно:
– Только что у нас в аудитории летала живая прекрасная бабочка. И вот что от нее осталось. Я понимаю, что то, что я сделал, жестоко и безобразно, но я хочу, чтобы вы это запомнили на всю жизнь. Во-первых, то, как безобразно убийство. Живой, красивой, весело порхающей бабочки нет, а есть бесформенный мертвый комок. Вот что такое жизнь, и вот что такое смерть. Но есть и другой смысл в том, что я сделал. Ведь то, что у меня на ладони – буквально весь материал, из которого состояла живая бабочка. Абсолютно весь, до пылинки, до молекулы! И головка с глазами и усиками, и тельце, и ножки, и крылья, и вся сложнейшая система ее существа… А бабочки нет. Есть материя, из которой состояло легкокрылое прекрасное существо, но нет в этом комке чего-то еще. Нет построения, нет ИДЕИ бабочки, ее ДУХА. То есть Божьего, природного Замысла, создающего бабочку из материальной плоти и сделавшего ее ЖИВОЙ. Есть некоторое количество материальных частиц, необходимых для создания существа, но нет воплощения того ПРОЕКТА, по которому были выстроены все эти теперешние ошметки, и нет явно чего-то еще. Мы же понимаем, что если бы даже нашелся гениальный биолог, который сейчас из этих ошметок опять выстроил бы бабочку, она не была бы ЖИВОЙ. Очевидно, что это «что-то еще» и есть на самом деле ДУХ бабочки, можно сказать ЕЕ ДУША, которая исчезла, как только бабочка стала мертвой.
Они слушают внимательно. Они впитывают. Надеюсь, запомнят.
– Не материальное есть главная основа нашего мира, – продолжаю я. – Материальное – лишь строительный материал. Основа нашего живого мира – идея, проект, дух. То самое «что-то еще». Именно это – главное и основное. Я продемонстрировал это вам на примере бабочки. Но ведь то же самое можно сказать и о нас с вами, о людях. Труп человека – не человек. А лишь биологический строительный материал, из которого человек был создан. Главное же в человеке – то самое «что-то еще», которое покидает тело, когда человек умирает. Что же именно это «что-то еще»? Вот это и есть главная загадка.
Они внимательно смотрят. Молчат. Я бы очень хотел, чтобы они запомнили. И размышляли.
– Есть удивительные строчки в поэме великого нашего поэта Михаила Юрьевича Лермонтова «Боярин Орша». Когда герой узнает вдруг о смерти своей возлюбленной, от которой он уехал, он тотчас едет к ней, но, видя ее в гробу, восклицает: «Здесь прах ее, но – не она!» Лермонтов явно догадывался, а может быть и знал больше, чем мы, об этом «что-то еще», у него есть и другие строчки на эту тему. И стихотворение «Ангел».
И тут я просыпаюсь.
Хотя все происходило во сне, но мне жаль бабочку, и даже теперь, наяву, у меня осталось неприятное чувство от того, что я сделал. Но в то же время я понимаю, что именно такой наглядный пример может пробить ленивое равнодушие, привычную слепоту очень многих. Та бабочка в моем сне погибла. Но зато других бабочек, и вообще живое, может быть, не будут губить эти ребята. Лучше ведь один раз увидеть…
– Идея бабочки, ее дух бессмертен, – говорю я сам себе уже наяву. – Просто мы не видим, не ощущаем его. Так же, как дух человека. Но дух умершего остается в нашей памяти. И хочется верить, что во Вселенной…
Так это или не так, не знаю, но сон мой почему-то прибавил уверенности.
А еще не могу забыть один случай уже из реальной жизни.
…Алтай. Мы с моей любимой девушкой возвращаемся на автобусе из селения Шаболино, в окрестностях которого я фотографировал редчайшую бабочку из рода Парнассиусов, а также и ее, свою девушку, в природном пейзаже.
Автобус в Горно-Алтайск тащится целых шесть часов – лето, душно, солнце в окна, пассажиры маются от жары… И вдруг справа доносится вскрик и хрип. Я оборачиваюсь. Метрах в трех от нас, на сиденье, которое расположено через проход – двое: молодой мужчина и молодая женщина. Мужчина запрокинул голову, хрипит, а женщина пытается ему помочь с криками, чтобы автобус остановили.
Автобус останавливается, изо рта у мужчины пузырится пена, лицо пожелтело, глаза закрыты… И вот запрокинутая голова затихла.
Я не раз бывал на похоронах, видел лица покойников. Они всегда казались мне похожими друг на друга и не имевшими почти ничего общего с теми, какими я видел при их жизни. Именно поэтому я очень не люблю бывать на похоронах, а если приходится, стараюсь не смотреть на мертвые лица и тем более не целовать их. Каждый раз вспоминаю строчки из «Боярина Орши» и ощущаю неловкость, когда вижу, что те, кто пришел на похороны, как-то идентифицируют бездыханный труп с бывшим живым человеком.
И тут, в автобусе, я четко ощутил: человек умер. Человека нет. На сиденье – неподвижный труп с зеленовато-желтым мертвым лицом. Особенно поразило меня тогда то, как быстро лицо изменилось. Я совсем недавно, помнится, видел эту пару – мужчина улыбался, живо говорил что-то своей спутнице. И вот – мертвец. Жуткое и явное ощущение смерти.
Женщина продолжала что-то делать, растирала ему грудь, пыталась что-то влить в мертвый рот с синевато-серыми губами… Пассажиры притихли, шофер автобуса растерянно смотрел, не зная, что делать – мобильных телефонов тогда еще не было.
И вдруг… Мертвое лицо дрогнуло, опять послышался хрип… А буквально через две-три минуты лицо вдруг ожило, порозовело, мужчина зашевелился и… улыбнулся. Ничего общего с трупом!
– Это припадок был. У него бывает, – оправдывалась женщина. – Все в порядке, ничего страшного. Можно ехать.
Меня, повторяю, поразило тогда не столько даже само происшествие – мало ли что бывает! Меня поразили фантастические, мгновенные перемены в лице мужчины. Только что он был трупом с желтовато-серым лицом и сине-фиолетовыми губами – ничего общего с жизнью, мертвая материя, труп. А вот уже розовенький и улыбается, как ни в чем не бывало! Где он был только что? Да, ГДЕ был тот, который опять жив и смеется? Здесь только что был труп, ЕГО не было здесь, я это ощущал четко…
Размышляя об этом, я в очередной раз подумал, что похожее происходит с электрической лампочкой: нет тока – она холодна и мертва. Включен ток – она теплая и сияет. Сравнение человека с электрической лампочкой я встретил однажды в сочинении известного православного священника Александра Меня. Оно меня весьма заинтриговало… Но если это сравнение правомерно, то, значит, есть некий «оживляющий ток», который находится вне материального тела и который, собственно, и есть суть жизни, так ведь? Об этом и рассуждал Александр Мень. Но, если так, то, следовательно, должна быть и некая «электростанция», некий Центр, который ток посылает? А невидимый нами электрический ток и есть то самое «что-то еще»?
И не следует ли отсюда, во-первых, что главное в жизни – это нечто невидимое, однако же существующее, становящееся реальным и видимым лишь через материальное? И – НЕ ИСЧЕЗАЮЩЕЕ при «ломке» материального. А во-вторых, как бы ни старались отдельные индивидуумы напялить на себя шикарные одежды, окружить себя материальными аксессуарами, нахватать миллиарды денег, без «тока» это все – чушь и тлен. Могут наши «олигархи» захватить с собой свои бабки ТУДА? Смешно и думать.…
А, в-третьих, мы все, выходит, зависим от единого Центра и связаны с ним – то есть одного океана рыбы, одного дерева листья и ветви, братья и сестры. И как бы ни убеждали нас сегодняшние «идеологи», в том числе и наш президент, что главное – это «экономика» и бабло, меня лично они никогда не убедят в этом. Разумная экономика нужна, верно. Определенное количество бабла тоже. Но главное все равно не в этом. И олигархи, преступно обогащающиеся чиновники, предающие самих себя, свою природную суть ради бесконечного обогащения и тратящие на это жизнь – несчастные слепцы, и на самом деле они хуже животных. То самое «что-то еще» никак не зависит от золота и бабла. «Мы одной крови…» – Киплинг прав. Причем одной крови мы не только с другими людьми, но и со всем живым на Земле… А те, кто не осознает этого, – мертвецы, хотя как будто бы функционируют, думая, что живут.
И что по сравнению с одной только ЖИВОЙ бабочкой все станки, приборы, механизмы, роботы, все эти «планшеты», «айпады», «айфоны», «буки», все убогие потуги перехитрить природу и найти какую-то особенную «истину», помимо такой простой, наглядной и неоспоримой? Не разумнее ли стараться в первую очередь понять ту ИДЕЮ, тот божественный ПЛАН, по которому создан окружающий мир ЖИВОГО, ту СВЯЗЬ, которая объединяет нас всех, то самое ЧТО-ТО ЕЩЕ, чем «мудрствовать лукаво», пытаясь этот великий мир зачем-то переделать по идее какого-то из смертных кумиров, каждый из которых думает в первую очередь о СЕБЕ, горячо любимом и о тех, которые вместе с ним составили бы желанный «золотой миллиард».
Прошли годы, а я не могу забыть ни сна о бабочке, которую я, беззащитную, изуродовал и умертвил (за что совесть мучает до сих пор), ни инцидента в автобусе, в связи с которым не отпускает вопрос: ГДЕ была душа пассажира, когда он был мертв, в чем я ни тогда не сомневался, не сомневаюсь и теперь. Мы все явно увидели ВОЗВРАЩЕНИЕ ее в мертвое тело. И вернулась она ЗАЧЕМ? Зачем мы все здесь вообще?
А еще я иногда вспоминаю рассказ американской писательницы Зенны Хендерсон, который называется так: «Что-то блестящее». Ничего особенного как будто бы, на эту тему немало рассказов, но часто вспоминается почему-то именно этот. Я сказал о нем своей жене, она стала искать его в интернете, но не нашла, хотя другие произведения писательницы в интернете были.
Но потом рассказ вдруг появился. Всем рекомендовал бы прочесть его. Ничего особенного как будто бы. А жить после него как-то легче.
Оценили 7 человек
11 кармы