Отрывок из книги А.Прозорова "Слово воина" (серия "Ведун")
Империя неизбежна! Прозоров Александр Дмитриевич
---------------------------------------------------------------------------------------
- Неужели ты посмеешь убить меня, священника, духовника твоего князя?
– Еще как посмею, урод! Ты ведь опаснее греческого огня и тысячных армий, Кариманид. Потому что ты выглядишь другом, но являешься змеей. С твоих клыков течет яд, который отравляет души, а люди без души – это всего лишь двуногий скот. – Олег вытянул саблю, уперевшись ею лазутчику в живот. – Ты даже не представляешь, как я ненавижу всех вас и вашу ядовитую веру. Там, где вы появляетесь, исчезают берегини, спехи и лесавки, а остаются только оборотни, водяные и кикиморы. Там, куда вы приходите, люди больше не умеют читать, веселиться и праздновать, они умеют только молиться, постоянно страдать и искупать первородный грех, которого никогда не совершали. Вы хуже василисков – там, где вы проходите, мир становится мертвым. И притом вы требуете, чтобы все это считалось благом!
– Конечно, – облегченно кивнул Кариманид. – Ах, какая пламенная речь! Я чуть не заплакал…
Олег, почувствовав, как от резкой перемены в поведении монаха в животе зародился неприятный холодок, отвел руку для удара – но тут ему в локоть вцепились две крепкие руки. Еще две ухватили за запястье и за шиворот.
«Монахи! – заскрипев зубами и едва не взвыв от бессилья, понял ведун. – Монахи! Кариманид везде шлялся с двумя послушниками, и они наверняка караулили хозяина где-то неподалеку…»
– Ну что, оратор, высказался? – В скрипучем голосе священника сквозило торжество. – Наговорился?
Ну же, подумай, дикарь, неужели вы надеялись, что все останется по-прежнему?
И великая Византия допустит, чтобы дикие, безмозглые лесные варвары, недостойные даже целовать сандалии последнего из императорских рабов, обкладывали ее данью и заключали договора как равные?
Чтобы ваши поганые купчишки ходили по нашим улицам, подобно полноценным людям? Чтобы требовали уважения и равноправия? Какая наглость! Вас не взял греческий огонь, вы истребили закаленные легионы, но слово…
Против слова у вас оружия нет.
Слово, обычное слово вернет вас в грязь, откуда вы зачем-то вылезли. Подумать только – вы посмели называть себя внуками Бога! – Монах наклонился вперед: – Вы – рабы! Запомни это крепко-накрепко: вы не внуки Бога, вы рабы Божьи! Вы рабы византийские, рабы хазарские, рабы половецкие, болгарские, вы твари без прошлого и будущего. Вы, славяне, мразь земная. И должны почитать за честь, если кто-то пожелает вытирать о вас ноги.
---------------------------------------------------
- Рабы, говоришь? Рабы по рождению…
Олег остановился, осененный неожиданной мыслью – а почему рабы? Да, византиец хотел именно этого, но ведь Олег, в отличие от лазутчика, знал, что будет в будущем!
Неужели рабы могли разгромить непобедимую гитлеровскую армаду?
А до этого – разбить непобедимую французскую армию?
А до этого – непобедимую шведскую? А до этого, в битве при Молодях, вырезать непобедимую османскую орду?
Сколько их было – непобедимых империй, в мелкие брызги разбившихся о негостеприимные русские границы?
И это – страна рабов?
Олег, покачивая головой, снова принялся стучать молотком.
– Нет, господин Кариманид. Вы посадили ядовитое семя, но из него выросло совсем не то, что вы хотели.
Русские люди научились не страдать, а любить.
Не повиноваться, а доверять.
И монастыри русские, неся на куполах своих византийские кресты, стали не обирать людей, но кормить из своей казны целые провинции в голодные годы, принимать увечных, жертвовать всем в тяжелые годины.
И даже сражаться. Сражаться насмерть за те самые русские рубежи, которые вы так стремитесь растоптать.
Знал бы ты, отче, что христиане земель русских еще сотни лет будут поклоняться кресту, но вот обращаться за помощью они станут не к нему.
В беде и счастии, в радости и печали они станут обращаться не к Богу, а к Николаю Чудотворцу и Серафиму Саровскому, Сергию Радонежскому и Авраамию Смоленскому. К Андриану Моземскому, Макарию Коневскому, Ефросину Псковскому, Агафону Пещерскому – к сотням других великих подвижников, что, приняв на себя крест, духом, волей и любовью к людям, а не смирением своим смогли из древнего христианства вырастить то, что станет называться православием.
Камень хрустнул, словно переломленная щепка, половина перекладины упала на хвою – и привязанный к запястью крест тут же отозвался упруго пульсирующим жаром.
– Вот так, господин Кариманид, – подступил Олег ко второй половине. – Ничего, отче, тебе еще предстоит увидеть, что ты сотворил по безмозглой злобе своей.
Ты дал Руси прививку. Ты влил яд в ее душу, но русская земля справилась и стала только крепче.
Она обрела стержень, который позволил Руси, подобно вековому дубу, стоять несокрушимо, наблюдая за тем, как вокруг возникают, а потом исчезают в небытие разные страны и целые империи, как причудливо меняются верования народов.
Как мечется в поисках истины мир.
Византия сгинет – Русь останется.
И когда потомки римских христиан пойдут по свету, неся в одной руке крест, а в другой меч, когда миллионы, сотни миллионов несчастных язычников из Америки, Африки, Азии будут истреблены, а другие миллионы превращены в рабов – к этому времени Русь, Великая Русь, окажется им уже не по зубам.
Ох, как ты будешь крутиться тогда в своем гробу! А над тобой радостно зашелестят березки и зазвучит веселая русская речь.
Речь свободных людей, досточтимый Кариманид.
Свободных!
----------------------------------------------------------------------------------
И когда потомки римских христиан пойдут по свету, неся в одной руке крест, а в другой меч, когда миллионы, сотни миллионов несчастных язычников из Америки, Африки, Азии будут истреблены, а другие миллионы превращены в рабов – к этому времени Русь, Великая Русь, окажется им уже не по зубам.
Оценили 11 человек
57 кармы