Производная

   Вообще-то память у меня неважная. То ли избирательная, то ли переборчивая, но точно не эталон. И не претендует. Таблицу умножения ещё помню, а вот стихов наизусть – ни одного. Периодическую таблицу химических элементов знал, а цитат из разных источников – никогда. Номера телефонов до появления мобильников – легко, а дороги и названия кинушек – ни в какую. То, что не пригождается повседневно, испаряется из неё без особой задержки. Аберрация делает с ней всё, что хочет, и ей за это ничего не бывает.

Вот так и получилось, что однажды в молодости я конкретно влип и, как ни странно, хорошо это помню. Как и не успел забыть на тот момент, что из себя представляет производная функции, хоть учился уже на втором курсе и, по всему выходит, обязан был не помнить.

Сосед-ровесник, со второй попытки поступивший в медицинский, высшую математику изучал в пределах курса физики весьма поверхностно, на уровне азов. Мы-то, будущие инженеры различной степени инженеристости, вникали в неё поглубже, чего греха таить.

И случилась закавыка. Никак не мог он уразуметь, что есть из себя сия производная функции в точке. А тут я без дела шляюсь. Курю, видите ли, у крылечка. Даром, что своего. Я же не ожидал подвоха! Зацепил он меня, без рукоприкладства, одной слёзной мольбою – и давай пытать с пристрастием.

Час пытает, два пытает… Я ему уже и на словах объяснял, и картинку рисовал, большую-пребольшую, чтобы даже бесконечно малое приращение функции при стремящемся к нулю приращении аргумента очень наглядно было видно. Может, это его и сбивало с толку? Приращение в три сантиметра длиной явно же к нолю не стремилось…

На третьем часу я был уже готов волосы на своей голове рвать от безнадёги – покурил, ёлки зелёные… Но на военке заставили постричься коротко – не ухватиться. Я скрипел зубами, сверкал глазами, играл желваками и сучил ногами под столом – бесполезно! Стена. Хладнокровная и безжалостная стена непонимания.

Чем закончилось? На четвёртом часу я отчётливо осознал, что… сам перестал понимать суть вопроса. Что называется: смотришь в книгу – видишь фигу. А до него так и не дошло. Но зато, хоть и не на психиатра он собирался учиться, всё же по зверскому выражению моего пурпурного от пережитого стресса лица понял, что на сегодня с образовательным процессом пора завязывать. Через день-другой в голове у меня прояснилось и понимание вернулось. Благо, он больше не приставал. С производной, я имею в виду.

А вот много позже, когда я, попрощавшись с альма-матер, за несколько лет в горно-металлургических условиях, не располагающих к самообразованию, успел лишиться даже тех скудных знаний английского, которые по неосторожности имел в школе и институте, он припахал меня в этой области моих незнаний при подготовке то ли в аспирантуру, то ли кандидатского минимума. Пришлось вспоминать. А куда денешься?

А ещё много позже, я, наверное, уже на пенсии был, он приговорил меня поменять сифон под кухонной мойкой. А когда я менял и бурчал на тему его рук из одного места, он сказал мне, что каждый должен заниматься своим делом.

- Пардон, конечно, но кто тебе сказал, что я сантехник?

- Ну, не сантехник, но всё-таки, какой-никакой, а инженер. Тебе это должно быть близко.

Вот так-то. Но врачом он был хорошим. Поначалу. Так мне говорили те, кого он лечил. Поддался ли профдеформации? Чует моё сердце, что – да. Но я могу ошибаться.