Российская семья в неравной борьбе с ювенальщиной: Случай Кулагиных

1 июня в России отмечали День защиты детей. Как всегда, из уст высоких чиновников звучали громкие слова о необходимости защиты прав детей. Проблема заключается в том, что защита прав детей отнюдь не всегда включает защиту самих детей.

История, которую я хочу рассказать, — история семьи Кулагиных — произошла в Пермском крае, но могла произойти в любой точке России, потому что в ней сконцентрировались острейшие проблемы детской правозащиты в России.

Чиновники пермского Министерства социального развития отрицают внедрение ювенальных технологий в работу социальных и прочих служб Пермского края. Я вполне допускаю, что бюрократы даже уверены, что в их ведомствах все в порядке, что ничего «ювенального» (немотивированных изъятий детей, тотального контроля за семьями, преследования благополучных семей) не происходит. А тех, кто пытается критиковать опеку, соответствующие министерства и департаменты, они искренне считают «смутьянами», вводящими в заблуждение людей и занимающимися самопиаром.

Но есть очень простой способ выяснить, действуют ли у нас ювенальные технологии или нет. Всё зло ювенального подхода заключается в том, что он ставит во главу всего права детей. Не самих детей, а именно их весьма специфически понимаемые права. И если сами дети сталкиваются с бесчеловечной системой, которая яростно защищает их права, совершенно наплевав на них самих, их желания, их эмоциональное и психическое здоровье, можно с уверенностью говорить о том, что данную систему уже поразили ювенальные метастазы. Что бы там ни говорили чиновники.

Всё началось с того, что в нашу общественную организацию — «Родительское Всероссийское Сопротивление» (РВС) — за помощью обратились дети. Это было необычно, потому что, как правило, к нам обращаются родители или опекуны, в общем — взрослые. А тут — дети! Дети, которые хотят жить в своей семье — в той, которая их вырастила и воспитала, где они были счастливы. Дети, которым жить в своей семье было по непонятным для них причинам запрещено и которые уже отчаялись добиться справедливости.

Случай оказался непростой — потому что семья обратившихся к нам детей была не родная, а приёмная, в которой было пятеро приемных детей. Мы хорошо знаем, что приемные семьи вообще не защищены от действий ювенальной системы. И история семьи Кулагиных — тому подтверждение.

Пока ехал в Ординский район Пермского края, готовился увидеть что-нибудь ужасающее: обычно жертвами ювенальщиков становятся малоимущие семьи, потому как материальное неблагополучие так или иначе порождает всяческие проблемы. И уж никак не ожидал увидеть новый красивый двухэтажный дом приемной семьи, из которой изъяли детей. А рядом — домик поменьше, в котором жили раньше. Сразу стало ясно, что тут дело не в бедности, скорее всего в этой семье были все необходимые условия для воспитания, содержания и ухода за детьми. Что ж, будем разбираться дальше.

Ольга Дмитриевна и Леонид Иванович Кулагины вырастили троих родных сыновей, всем уже сейчас за 30. А в какой-то момент взяли из детдома под опеку племянниц Леонида Ивановича. В 2007 году, после того как девочки выросли, Кулагины приняли решение еще раз взять под опеку двух мальчиков — братьев Илью и Дениса (имена детей изменены). Потом решили взять еще двоих детей, братьев Диму и Славу. А потом, когда выяснилось, что у них есть еще и сестра Нина, взяли и её.

Вот так, на протяжении многих лет все они жили одной дружной семьей. У некоторых детей были серьезные проблемы со здоровьем — Кулагины не жалели ни сил, ни времени, ни средств, чтобы их решить — хоть и приемная семья, а относились они к детям как к родным. Это — факт: об этом говорят все соседи и знакомые Кулагиных, а также сами приемные дети. Это совершенно образцовая приемная семья. Кулагины взяли детей не потому, что хотели стать профессиональными воспитателями на зарплате (есть, к сожалению, в России и такие приемные родители — коммерсанты, для которых деньги важнее детей, но Кулагины не из их числа), а потому, что искренне любят детей и хотят им помогать. Это проявляется буквально во всём: в их отношении к детям, в рассказах, в семейных фотографиях, в многочисленных грамотах, которые они хранят. Между прочим, одна из грамот выдана Кулагиным за участие в конкурсе «замещающая семья» и подписана министром социального развития Пермского края Татьяной Абдуллиной. Послушав историю приемной семьи, я понял, что выдавать подобные грамоты действительно было за что — Кулагины буквально вытащили на себе детей. В какой-то момент я спросил Ольгу Дмитриевну: «Почему вы решили взять на воспитание детей?» Ответ её был, несомненно, искренен: «А любовь-то свою куда девать?!»

Но почему тогда детей не усыновили? Оказывается, вариант именно приемной семьи был избран потому, что, во-первых, опекой им изначально предлагался именно такой способ устройства детей, а, во-вторых, им вообще не предлагался вариант с последующим усыновлением. Сейчас Ольга Дмитриевна очень жалеет о том, что не догадалась усыновить детей. После того как их отобрали, она обивала пороги опеки и приютов, ей везде так и заявляли: «Зачем Вы ходите? Вы детям никто, и они Вам никто, Вы к ним никакого отношения не имеете, они государственные».

Когда отобрали детей, за Кулагиных вступилась даже администрация поселения — ходатайствовала о возвращении детей. Но всё было тщетно. Опека игнорировала все доводы, свидетельства и просьбы в пользу Кулагиных. Так почему же отобрали детей? Что же такого произошло, что органы опеки решили изъять их из семьи, в которой они были счастливы и которую считали родной, и сначала отправить в приют, а потом вообще разделить и устроить в другие семьи?

История такова: по рассказам других детей и родителей, один из старших, Денис, всегда был своенравным мальчиком. Когда ему исполнилось 15 лет, его своенравность начала проявляться во всей красе переходного возраста. Приемные родители, выполняя свои родительские обязанности по воспитанию и заботясь о его развитии, его сдерживали, не позволяли ему употреблять алкоголь, курить. Взбалмошному подростку это, конечно же, не нравилось.

И вот однажды утром у Дениса с отцом возник конфликт. Сам он рассказывает, что конфликты с отцом бывали и ранее (а у кого их не бывает?), но в тот день они как-то особо сильно поругались. Основной причиной конфликта стал уже третий велосипед, купленный родителями, который Денис разобрал и отдал по частям друзьям. Отец отругал его за велосипед, а также за то, что они с друзьями катались на лошадях и натерли какой-то лошади спину. Поругались и разошлись — Денис пошел по своим делам, а отец пошел на работу. Возможно, на этом бы всё и закончилось, если бы один из друзей Дениса не предложил подростку позвонить в полицию и рассказать, что отец его якобы побил. Денис, желая как-то повлиять на родителей и получить больше независимости, так и сделал. Этот глупый поступок и привел к тому, что семью безжалостно разрушили.

Я слушаю рассказ Ольги Дмитриевны. Она вообще была не в курсе произошедшего: не видела в тот день ни сына, ни мужа. Ей в тот же день позвонил участковый и сообщил, что на них поступило заявление. Как впоследствии оказалось, он опрашивал детей в отсутствие законных представителей и педагога, что является нарушением закона.

На следующий день Ольге Дмитриевне позвонили из опеки и сообщили, что детей у них заберут. Она попыталась сказать им, что у них в семье всё хорошо и конфликт исчерпан, но опека ничего и слушать не хотела. Как рассказывают Кулагины и сами дети, которых забирали непосредственно из дома, их изъятие из семьи производилось в лучших традициях финской ювенальной полиции: с криком, плачем и прочими бесчеловечными ювенальными атрибутами. Особо запоминающимся было одно высказывание сотрудницы опеки, о котором мне рассказали дети. Один из них настолько не хотел, чтобы его забирали, что поднялся на второй этаж, открыл окно и стал угрожать соцработнику, что если она его будет забирать, то он сейчас выбросится. На что услышал буквально следующий ответ: «Прыгай. Мама ответит за тебя». Ребенок, не желавший, чтобы мать отвечала за его поступок, немедленно закрыл окно.

Сразу же вспомнилась история, как в Москве в этом году, 12 марта, пятнадцатилетняя школьница выбросилась из окна девятого этажа, после того как за ней пришли представители органов опеки в сопровождении полиции. Вспомнилось и то, какой шлейф детских суицидов тянется за ювенальными службами западных стран. Видимо, к этим трагических «высотам» западного образца и стремятся те, кто внедряет ювенальные технологии в работу социальных служб в Пермском крае.

Сначала, когда уже забрали всех детей, Ольге Дмитриевне обещали, что «через две недели отдадут». Но мы прекрасно знаем цену подобных обещаний. Родителей часто успокаивают такими сообщениями, пока в опеке идет работа с документами, а итог всегда один — детей не возвращают.

Потом был первый суд. Леониду Ивановичу выдвинули обвинение по статье 116 «Побои».

Когда юристы РВС ознакомились с материалами дела, выяснилось, например, что суд полностью проигнорировал тот факт, что Денис еще на этапе дознания признался в том, что никаких побоев не было, что он все придумал, желая через милицию воздействовать на родителей. Но даже не это главное. Главное в том, что судья предложил юридически неподкованным Кулагиным пойти на «примирение сторон». И Кулагины, доверившись адвокату, совершили ключевую ошибку — они на это согласились. Кулагины, в силу недостатка юридических знаний, не понимали, что в случае их согласия на «примирение» дело будет закрыто по нереабилитирующим обстоятельствам и что Леонид Иванович в юридическом смысле будет считаться признавшим свою вину. А опеке этого вполне достаточно, чтобы получить формальное основание для разлучения Кулагиных и детей.

Предлагаю изучить формулировку из материалов дела:

«…умышленно с силой нанес один удар ладонью по затылочной области головы и один удар по губам, причинив тем самым физическую боль. Действия подсудимого суд квалифицирует по ч. 1 ст. 116 УК РФ — как нанесение побоев, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий, указанных в статье 115 настоящего кодекса».

То есть социальным службам хватило для изъятия детей заявления трудного подростка о (выдуманных!) подзатыльнике и шлепке — страшные, однако, побои!

Итог: дети, считавшие семью родной, насильно из этой семьи вырваны и страдают уже больше года, находясь в других семьях. Дети постоянно просятся обратно, они неоднократно сбегали из семей новых опекунов, они пытались звонить на пресс-конференцию президенту, они самостоятельно записывали видеоролики и пытались выкладывать их в интернет, но… органы опеки и министерство это не интересует. Чиновники продолжают яростно защищать какие-то абстрактные «права» детей, оставаясь глухими к детским мольбам о помощи.

Разве здравомыслящий человек сможет назвать адекватными те меры, которые предприняли опека и министерство социального развития?

Важно обратить особое внимание на то, как молниеносно сработала система, безусловно являющаяся ювенально ориентированной. Казалось бы, государство должно быть заинтересовано в сохранении и благополучии семей граждан. Но фактически при существующей модели межведомственного взаимодействия служб, работающих с семьей, чиновники не только не помогают сохранить семьи, но, напротив, способствуют прямо обратному — разрушению семей.

Какие еще нужны доказательства того, что ювенальные технологии — это не «страшилка для впечатлительных мам»! Ювенальные технологии — это эффективно действующий механизм разрушения семей и массового производства несчастных детей под громогласные заявления о защите их прав. При этом все должны понимать, что для чиновников, применяющих ювенальные технологии, дети как таковые просто не существуют и что ювенальная модель не имеет совершенно никакого отношения к борьбе против жестокого обращения с детьми. Вообще никакого, ни на йоту! Ювенальщина и на Западе, и в России — это просто бездушный механизм изъятия детей и разрушения семей. И уже не первый год в Пермском крае идут попытки выстраивания именно такой системы — на примере истории семьи Кулагиных прекрасно видно, как работает эта реальная система ювенальной юстиции, фактически созданная в Пермском крае — между прочим, вопреки требованиям и призывам федеральных властей.

Отдельно хочется остановиться на позиции по данному случаю пермского детского омбудсмена Павла Микова, который вроде бы должен защищать детей и их права. У приемных детей Кулагиных есть, между прочим, такое право, как право «жить и воспитываться в семье», и есть семья, в которой они хотят жить и воспитываться. Один из детей сказал мне, дословно: «Как будто родился тут». И какую же позицию занимает как бы «защитник детей» Миков? А вот какую: «К сожалению, в эту семью больше детей-сирот на воспитание не представляется возможным передать. В соответствии с регламентами и законодательными актами». И ничего удивительного в этом нет. Для Микова такой отказ от исполнения своих прямых обязанностей — привычное дело. Так же он поступал, когда отказался защищать права жителей деревни Батерики, которых лишили национальной школы и детского сада. Так же он поступал, когда вставал на сторону чиновников, ликвидирующих в Перми различные учреждения инфраструктуры детства. Миков во всех случаях поступает так — отказываясь защищать детей, он рьяно встает на защиту действий чиновников, и случай Кулагиных не исключение.

То есть Миков хочет защищать не детей и их права, а регламенты и законодательные акты — бесчеловечную систему, созданную в Пермском крае при его бодром участии и налаживаемую теперь в общероссийском масштабе. Поэтому Миков не будет ездить по краю, «наматывать» километры и дотошно разбираться с трудными случаями, желая помочь детям и семьям, попавшим в сложную ситуацию. Вместо этого он будет презентовать методики и технологии «защиты прав детей» на респектабельных конференциях, где его одобрят западные партнеры и похлопают по плечу российские бюрократы.

На что надеются Миков и ему подобные? На то, что беззащитные и юридически неграмотные родители не смогут добиться справедливых решений в суде?

Что ж, пусть знают, что их надежды тщетны. По случаю Кулагиных активистами РВС собраны все необходимые для суда данные, и мы полны решимости доказать в суде необоснованность изъятия детей. И мы ее докажем!

P.S. Особенно поражает бесконтрольность и безнаказанность этих «защитников прав детей». Оказывается, уже больше года назад на телеканале «Россия-1: Пермь» вышел небольшой сюжет, в котором была рассказана история Кулагиных. В этом телесюжете были преданы гласности все факты, которые изложены выше, и которые ясно свидетельствуют о незаконности отобрания детей Кулагиных. И что же? А ничего! Прошел год, Кулагины все ноги себе сбили, пытаясь добиться справедливости, а воз и ныне там.

Специально для ИА REGNUM

P.P.S.

Это как раз тот случай, о котором упоминалось в нескольких заметках (1,2,3). Это еще не всё, будет продолжение.