Про карму 18+ ))

Сейчас модно про карму. И у меня есть история. Рассказал тут один, – он участковый и знаком с этим делом по долгу службы. Так что, всё правда и награда нашла героя…

Кратко, – один гражданин (назовём Василий), страдал эсгиби… циби…ониз… Тьфу!

В общем, – любил в публичном месте (в лесу), фраппировать молоденьких дам своим обнаженным видом, а главным образом членом. Только потеплеет, покрасят лавки, пригородный лесок обрызнется зеленью, – он тут как тут.

Сидит в кустах, как собака над кучкой – подрагивает от возбуждения, и ждёт, когда на просеке появится молодка с коляской, или прыщавка пробежит трусцой.

Нет, он не выскакивал вдруг у них перед носом, – ему нравилось возникать за спиной как привидение, дикое, но симпатишное, кашлянуть, и: «Мадам, который час?».

Баба вскрикнет, обернется, а он стоит – в одной руке лёгкая шляпа на отлёте, другой дрочит, еще и улыбается – Юлий Цезарь бл@дь. Некоторые с криком убегали, другие обругав, уходили фырча, кто-то крутили у виска, кто-то снимал на телефон.

А ему пох@й, – он всем говорил: «Мерси», и невозмутимо, с достоинством скрывался в чаще.

И что характерно, – никто из потерпевших телегу на этого хуятора в полицию не накатал. То ли наши бабы не из пугливых, то ли интимная жизнь у них страшно однообразна… Не берусь судить, однако факт остаётся.

Но, босомудое счастье Василия, было недолгим.

*

Одним пасмурным днем на исходе мая, он поеживался в кустах возле просеки, и выглядывал кому бы показать свои озябшие фаберже. Галерист понимаешь, меценат еб@чий. Как назло, никого.

И тут, на тропке появилась баба с лыжными палками: раз — два, раз — два.

Таких ебанутых без лыж Васька сторонился, как и беспредельщиц на дорогих великах. К такой велосипедистке сзади не подкрадешься, а заходить спереди – себе дороже, – давят не спрашивая имени, как укуренные хачи.

Раз уже сбила такая до сотрясения мозга и скрылась с места ДТП. А которые с палками, – старушки, – без подставки падают. Или сердечницы, – эти от одного Васькиного вида могут опрокинуться. А это уже пахнет мокрухой.

Но эта «лыжница» была кажется молода – жопа литая и палками орудовала как новенький паровоз шатунами – так и мелькают: чух -чух, чух -чух.

Вышел он из кустов, оценил её коньковый шаг и проработанную жопу, нагнал, взялся за х@й, приподнял шляпу и спросил за время.

Девушка обернулась, Василий положил шляпу на место – была она прекрасна как Столетняя война с чумой под руку, да и моложе немногим – лет шестидесяти.

Но, скандинавская ходьба и на удивление не спёкшиеся яичники с гормонами, сделали своё дело – со спины Вася обманулся лет на тридцать. Да-с, с женщинами так бывает, – если смотришь со спины и на жопу.

– У-у… – восхищенно прогудела старуха. Кажется, её первую обрадовало, что Васька дрочит в знак приветствия, и она шагнула навстречу протянув руку!

Тот от демарша ахнул и выронил х@й, яйца подтянулись на канатиках, как детишки по команде физрука. Резко потеряв тягу к публичности, Васька шагнул с тропы в лес.

– Постой, эй! – воскликнула «лыжница». – А время как же?

Чертыхаясь, он двинулся в чащу, отмахиваясь от веток и мошкары – обломался кайф. За спиной послышались шаги – старуха двинулась следом. Этого ещё бля не хватало.

А эта курва опять: – Стой, мОлодец. А время-то?

– Около двух. – отрезал Василий и уточнил, чтоб отъебалась наверняка. – По Москве. В гости не приглашаю, чай кофе не держу. Не пью, не курю.

– Тогда покажь ещё.

– Чего?

– Х@й покажь, говорю. Не разглядела я. – более чем фамильярно обратилась старуха и ощутимо ускорилась. Они уже едва не бежали вприпрыжку, а стрёмная бабища не только не отставала, но даже нагоняла – только еб@чие палки свистели.

– Отвяжись, бл@дь старая! – в надежде добром и честью отделаться от назойливой старушонки, попросил Васька и перешел на третью.

Не тут-то было. Бабка и не думала оставить гонку преследования и даже пригрозила:

– Ах ты, щенок! Да я тобой п@..ду подотру…!

В ту же секунду Васька взвыл – в жопу клюнуло что-то острое, – старуха ловко метнула увесистую палку и шутя проделала в беззащитной Васькиной жопе вторую дырку, не хуже первой.

Более не раздумывая, Васька кинулся наутёк. Старуха шла как привязанная – он слышал ее размеренное, мощное дыхание и ровный топот – похоже, бабка играючи могла сдать ГТО, – не бабка, а прям какой-то олимпийский резерв СССР.

*

Васька был крепко напуган. Собаки за ним гонялись – бывало, но чтоб такие вот физически подготовленные упорные старушки с копьями…

– Стой, стрелять буду! – решила та взять на понт.

«Веселые старты…» – отметил Васька. Смех смехом, но смекнул, – сейчас прилетит еще пика, а с изрешечённой жопой не уйти – силы не равны.

Потому он поддал из последних, и с разбегу прыгнул на приглянувшуюся березу, как белка — летяга – обнял всем телом, – отбил мудя и ободрал живот, карабкаясь ввысь.

Мгновенье спустя подлетела ведьма и хищно уставилась снизу, – глаза горели, то ли нездоровой страстью, то ли здоровым спортивным азартом. Дыхание её на удивление не сбилось, тогда как Васька хрипел и обливался потом.

– Слазь, кобель голомудый! – приказала старуха. – Внизу договоримся.

– @банулась, бабка? О чём?

– Ну какая я бабка? – неожиданно миролюбиво сказала та, прищурясь на аппетитно свисающие из листвы, точно бруньки, яйца Василия. – Мне всего сорок пам… ням…ам… А тебя как кличут, соколик?

– Генрих, – вдруг соврал Васька, и зачем-то спросил: – А тебя…Вас?

– Генриетта Ивановна. – несомненно лгала эта чертовски опасная блядь. – Слезай, я тебе тоже кой — чего покажу.

– В п@..ду. – прозвучало с берёзы.

– Секунду… – не расслышала та (или сделала вид), и щелкнула под грудью замком рюкзака и сбросила его с плеч – тот грузно брякнулся.

«Них@я себе! – оторопел Васька, – Бегает с утяжелением. Лошадь пожарная. Такая махом на запчасти разберёт, – во попал!»

Скинув рюкзак, бабка задрала футболку и выудила из лифчика увесистые груди в синих прожилках вен – хвастливо взвесила неликвид на ладонях: – Глянь какие, голубь. А тут глянь… – она приспустила спереди штаны, и похлопала себя по лобку, могучему, что броне — маска курсового пулемёта Т-34, заросшая диким волосом.

Эстетичного Ваську затошнило, поехала голова – он крепче вцепился в ветви.

– Слезай, сокол. Договоримся. Растревожил женщину и в кусты? Не годится. Слезай, а? – увещевала старуха, меж тем умело разминая грудные мышцы и похлопывая подмышки, как штангист перед рывком.

От таких профессиональных лайфхаков Васька заскулил и полез выше.

Та прикрикнула: – Ну?!

– Х@й гну. Шла бы ты, бабка. – едва не плача попросил он. – Уже и дождь собирается.

– А почто х@ем меня соблазнял? Ебаришка несчастный. – корила бабка. – Мне-то теперь куда с этим? – и красноречиво потерла пизду и показала совершенно мокрую ладонь, как укор.

Васе стало совестно: – Я ж не знал, что ты…вы, такая…

– Какая?

– Старая и некрасивая.

Старуха так и заскрежетала зубами: – Слезай, обезьяна херова. Или соструню!

– Нет. А не отстанешь, напишу заявление о попытке изнасилования. Отъ@бись, крокодилище.

В ответ, старуху обуял бес:

– Слезай, или стреляю!

К счастью, закрапал холодный дождь. Васька повеселел, а на бессильное «стреляю» рассмеялся и помахал извращенке членом: – Катись нах@й, старая вешал…

Не договорил. Старуха выхватила из рюкзака короткое, но страшное ружье – да-да, ствол!

– А-а-а! – завизжал точно баба Васька, и ну карабкаться вверх с голой жопой, – точь — в — точь обезьяна с вытертой сракой.

Старуха навскидку дважды спустила крючок, заставив Ваську заорать на весь лес – на заду загорелись два алых пятна. Третьим выстрелом, вдарила по мудям.

Каркнув, Васька истово взмахнул руками и даже несколько взмыл, но тут же у@бался – гулко стукаясь о сучья и треща ветками как Винни Пух после выстрела драгоценного кореша. Брякнулся оземь без чувств. Мошонка несчастного походила на спелый большой помидор.

Бабка-то оказалась в прошлом биатлонист. А сейчас – набегается с палками по лесу, а потом палит по банкам из ружья для пейнт бола – форму значит поддерживает. Вот так…

А в общем и целом – дрочите дома, здоровее будете.