Один день из жизни "отдыхающих"

В дом заходишь как, 
Всё равно в кабак, 
А народишко - каждый третий враг...© 

На самом деле не совсем всё так. Эпиграф врёт и заставка не соответствует действительности. 

Обитатели Дома были вполне себе добрыми и отзывчивыми людьми, да и сам Дом выглядел весьма уютным и гостеприимным заведением. И если бы не решётки на окнах, то его вполне можно было принять за приличный ведомственный санаторий. 

Молва не зря прозвала этот Дом "писательским", ибо основной костяк отдыхающих составляли блогеры и прочие творческие личности, особенно чутко реагирующие на смену времён года.

А весна в этом году выдалась особо буйная и уж совсем какая-то беспощадная. Почти как в той задорной песенке: "Пришла, и оторвала головы нам, чумачечая весна".

По этой ли причине, нет ли, но даже в последние дни мая двери приёмного отделения писательского Дома хлопали не переставая.

Кабинет профессора располагался над приёмным покоем, где доставленным оказывалась первая помощь в виде успокоительных и витаминных инъекций.

Доктор что-то дописал в журнале, перевернул страницу и нажал на кнопку вызова. В коридоре над дверью загорелось табло с надписью "Следующий".

– Командующий Южным фронтом, поручик Стрелглав-Гиринейский! – галантно представился вошедший, безуспешно пытаясь щёлкнуть каблуками в мягких больничных тапочках.

– На что жалуетесь, поручик? – спросил доктор.

– На Путина, – отрапортовал тот.

– Ну, это понятно, а на что ещё?

– Вам этого мало, доктор!? – вспыхнул поручик.

– Тише, тише, успокойтесь. Вы, кстати, анализы сдали, любезный?

– Славгород сдал, Крамагорск сдал..., – начал загибать пальцы любезный. – Анализы не сдал, – признался он наконец.

– Вы ведь кажется историк по образованию? – поинтересовался доктор.

– Имел честь окончить Историко-архивный. Но история моей болезни к той истории не имеет никакого отношения. Шизофрению мне в историю сурковские тролли вписали. Из-за неё меня и со службы выперли-с. Вот.

– Ай-яй-яй, – посочувствовал доктор, – но не расстраивайтесь, служивый, здесь вам помогут.

***

– Вовка Кучерявко, – представился следующий, здоровенный битюг в красной майке с надписью "Назад в СССР".

– Псевдоним, – потребовал доктор.

– Макс Калашкин. Писатель-туфтуролог. Эээ... фторофтолог... то есть футуролог, – с трудом выпутался Макс-Вовка. – Не читали моих работ, доктор?

– Никаких я ваших работ не читал. На что жалуетесь тоже не спрашиваю, но догадываюсь.

– Верно, профессор, он! Он, окаянный мне обратно в СССР проходу не даёт. А как вы догадались?

– Это профессиональное, – пробурчал доктор и выписал направление в пятую палату.

Следующий пациент показался в дверях в сопровождении двух санитаров.

– Представьте меня доктору, – категорически потребовал вошедший.

Санитар подмигнул доктору и торжественно произнёс: – Его величество барон фон Николь Карл Свин-заде, собственной персоной!

– На что жалуетесь, Ваше сиятельство?

– На Сталина.

– Господи, так ведь нет его уж больше чем полвека.

– Как нет, боярин, когда вчера презлейший два раза мне во сне являлся! Я от страха натурально обо... – прошептал он что-то на ухо доктору. – Да-с.

– Что два раза!? – удивился доктор.

– Нет, доктор, один, но конкретно, – признался барон. – Кошмар на улице Вязов, это детский лепет, доложу я вам, сударь.

– Уверяю вас, барон, это наша тема, у нас лучшие врачи по этому направлению.

– Ой, не лги, ой, не лги! Барану... тпфу, барону лжёшь! Не овечьим хотеньем, но волчьим соизволением...

– Вот те крест,– побожился доктор, выписывая направление в шестую палату.

Не успели увести барона, как в кабинет, держась за руки, вошли двое прилично одетых литераторов. У одного глаза съехали на кончик собственного носа, у другого, напротив, разбрелись в разные стороны.

– Свадьба? – поинтересовался доктор и пощёлкал пальцем, что бы хоть как-то привлечь разбегающиеся взгляды парочки.

Вошедшие переглянулись между собой. – О чём вы, доктор, – просипел тот, что постарше, – какая может быть свадьба, когда в стране путинизм лютует. Это просто моя боевая подруга, – и он притянул к себе за талию соседа.

– На отдельную палату намекаете?

– Хорошо бы, доктор.

Не спрашивая фамилий, профессор записал в журнале: Сашко Сытин и Лёнька Грозман, седьмая палата.

– Вихри враждебные веют над нами, – провозгласил с порога сурового вида малый в красной рубашке, согнув правую руку в приветствии Рот-Фронт.

– Славное море священный Байкал, – ответствовал доктор, вскинув руку в пионерском приветствии.

– Грешно смеяться над больными людьми, профессор. Я, между прочим, петербургским мостом раненый, – пожаловался краснорубашечник. 

– Буржуйские происки?

– Они самые, доктор. Понаставили, понимаешь, мостов на Неве, ни проплыть, ни проехать.

– Капитализм убивает? – попытался уточнить доктор.

– Ещё как, профессор, – осклабился тот. – Не только лишь убивает, но ещё и калечит. Вот, полюбуйтесь, – он наклонил голову, показывая следы давней черепно-мозговой травмы.

– У, какие грязные мысли, – удивился доктор, рассматривая пронзительным взглядом голову ушибленного. – Ну, ничего, голубчик, хоть дело ваше и дрянь, будем за вас бороться.

Доктор хотел было вызвать следующего пациента, как вдруг с улицы донёсся громкий многоголосый лай. Это автобус подвёз свежую партию Континентальных блоггеров: Сева Чаплай, Лёшка Дурбин, Нарядный Журнахлист, Дед Маразм, Центр Сулакшери, и с десяток других, подхрюкивающих, глаголющих, вспоминающих и вечно что-то путающих.

– Нам без интернету оставаться нельзя! – бузили они в приёмном отделении, – где ж мы будем испражняться?

После первичной санобработки свору накормили и определили в цокольное помещение Дома. А известный в тех же Континентальных кругах мастер провокативной терапии Фил Бугаев вызвался побыть тренером-дрессировщиком стаи.

К слову сказать, доступ к интернету требовали абсолютно все поступающие. На что получали стандартный ответ: – Здесь ̶р̶ы̶б̶ы̶ интернета нет.

Особо продвинутые спрашивали доступ хотя бы к местной сети. На что им отвечали: – Это завсегда пожалуйста, этого сколько угодно. Перестукивайтесь через стенку или батарею парового отопления, вот вам и местная сеть.

Дверь кабинета распахнулась в очередной раз.

– Лёвка Бершининг, – хрипло отрекомендовался какой-то толстяк, – Путник-раз, я. Не узнаёте? 

Лёвка набычился, прижал двойной подбородок к груди, забористо шаркнул ногой по паркету, мотнул головой и, раздувая ноздри, шумно фыркнул.

– Да, да, что-то припоминаю. Испания, коррида..., – кивнул доктор и отписал его в палату к поручику.

Ну и денёк сегодня, – подумал профессор. – Он встал, подошёл к двери и выглянул в коридор. Очередь не уменьшалась.

Супруги Эль-Несмутьяны тихо сидели на банкетке и недоумённо хлопали глазами, соображая, кто из них кого привёл в лечебницу после вчерашнего обильного возлияния. То ли он её, то ли она его. Да и кто из них был муж, а кто жена тоже было не совсем понятно.

Радиоведущий Беня Диктов, с растрёпанной шевелюрой а-ля Пьер Ришар, шумел в конце коридора, истерично требуя у медсестры микрофон и аудиторию.

Некий пакостник выводил баллончиком на стене граффити в виде надписи-воззвания "За референдум".

Блогер-миллионер Нахальный вальяжно расхаживал по коридору в накидке из Соболя и вслух обличал коррупцию в местной столовой.

Гулко цокая каблуками, аллюром пронеслась какая-то гламурная дамочка, ржа на ходу и оскаливая зубы.

Доктор посмотрел на часы. – Ну, всё, моя смена закончилась, остальных рассортируем завтра.

Оставив ценные указания дежурной медсестре, он вышел из кабинета и напевая себе под нос "Крепитесь люди, скоро лето", бодро сбежал по лестнице, направляясь к выходу.

В дверях ему пришлось посторониться, что бы пропустить процессию, состоящую из двух санитаров, сопровождающих под руки какого-то усатого фермера в белой жилетке. А тот по ходу жаловался на свою судьбу:

Прошла любовь, завяли помидоры
Клубника нынче хилая взошла
Ушла жена, ссудивши пол совхоза
Такие брат при Путине дела.

– Странно, почему его к нам, вроде ж не писатель, – хмыкнул доктор и вышел на улицу.

***