Ласковое безразличие российского кинематографа

Хрестоматийная фраза Ленина о том, что «из всех искусств для нас важнейшим является кино», уже давно вышла из обихода. Ее, конечно, периодически вставляют куда не попадя, не забывая сдобрить перестроечным изыском про цирк, но мы о другом. Фраза перестала иметь всякий смысл. Никакого «важнейшего из искусств» теперь не существует – оно затонуло вместе с социалистической Атлантидой.

Последствия от этого разрушительные. Кино ведь имеет такой статус не только потому, что оно самое массовое. Через большой экран, где движутся причудливые и гипнотические тени, к народу напрямую обращается царство Мифа. Не мифа как сказки или вымысла, угодного «зловещему» агитпропу, а Мифа как живого художественного космоса, формирующего картину мира.

Миф включает человека в первичную историю и кодифицирует глобальные события, наделяя их идейным содержанием. Это было под силу советскому экрану, который эффективно работал во все стороны. Реальность целиком была завоевана кинообразом и не имела ни единого шанса выстоять перед упрямством новых богов.

Российское кино, увы, ничем похожим похвастаться не может.

Зато может американское. Обладая мощнейшей киноиндустрией мира, США уверенно транслируют во все кинотеатры планеты собственные мифы. Взять, к примеру, те же войны. В XXI веке США участвуют в нескольких конфликтах, крупнейшие из которых – война в Афганистане (2001–2021) и война в Ираке (2003–2011). За время этих войн голливудская фабрика грез не только объяснила миру причины конфликтов, но и превратила морскую пехоту США в узнаваемый бренд, имеющий поразительную износостойкость в любом столкновении, будь то бородатые моджахеды или роботизированные пришельцы. При этом под броней скрывался вполне обычный человек, который после горячих точек не всегда мог примириться с холодной жизнью.

В интернете гуляет самопальный список из 100 американских фильмов про Афганистан. Не все ленты из него посвящены именно той войне, о которой идет речь, но количество все равно впечатляет. Затяжной конфликт начал просачиваться на американские экраны почти сразу, после его начала – в основном в критические картины. Через три года после ввода американских войск в Афганистан выходит антивоенная документалка «Фаренгейт 9/11» (2004, Майкл Мур), где режиссер исследует причастность Джорджа Буша к теракту 11 сентября (спойлер – причастность прямая). На той же волне прокатывается сухая разговорная драма «Львы для ягнят» (2007, Роберт Редфорд), пытающаяся пробудить у американцев чувство гражданской ответственности по отношению к аморальной войне (спойлер – не получается).

..........................................................

Качество этих фильмов оставляет множество вопросов, но война в них используется по максимуму, вертится как угодно, органично встраиваясь в любую область физики и метафизики. И это – только об Афганистане и Ираке, минуя остальные конфликты.

А что там у нас? С 2000-го года Россия не единожды отстаивала свои геополитические интересы и продолжает отстаивать их по сей день. В кино это почти никак не отрефлексировано – так, наскребли дохляков. После конфликта в Осетии (2008) сняли две неразборчивых ленты – «Олимпиус Инферно» (2009, Игорь Волошин) и «Август. Восьмого» (2012, Джаник Файзиев). Сирийская кампания (2015 – н. в.) породила на свет два не лишенных творческой потенции боевика – «Своя война. Шторм в пустыне» (2021, Алексей Чадов) и «Однажды в пустыне» (2022, Андрей Кравчук). Первый мог бы стать достойным продолжением балабановской «Войны» (2002), но Чадов тонет в нарциссизме и непрофессионализме. Второй задумывался как ответ голливудскому «Повелителю бури», но Кравчук отчего-то решил любоваться скучными взрывами и отрезанными ногами. Ну его дело.

Тему Сирии пытался развивать на авторском уровне ученик Сокурова Владимир Битоков в картине «Мама, я дома» (2021), но потерпел неудачу. Наверное, нужно было изначально догадываться, что манипулятивное, провинциальное и откровенно экспортное кино никого не заинтересует.

«Своя война. Шторм в пустыне» (2021, Алексей Чадов)

Участие России в гражданской войне в ЦАР (2012 – н. в.) отразилось в уродливых братьях-близнецах – «Турист» (2021, Андрей Батов) и «Гранит» (2021, Денис Нейманд). Их проблемы, как и проблемы малочисленных картин об украинском кризисе – «Донбасс. Окраина (2018, Ренат Давлетьяров)», «Солнцепек» (2021, Максим Бриус, Михаил Вассербаум) – не столько в техническом качестве, сколько в использовании устаревших символов, которые на массовую аудиторию больше не работают. Мы до сих пор пихаем в военное кино мелодраматическую линию и заканчиваем картины кадрами с солдатом и спасенным ребенком на его могучих плечах. У нас присутствуют даже карикатурные злодеи – непременно озверевшие дикари, контролируемые вражеской политической силой…

Кажется, что в этой отравляющей архаике проявляется то самое ласковое безразличие российского кинематографа ко всему, что его окружает. А всего то нужно – санкционировать с государственного верха жанровое разнообразие. Подтянуть к себе масштабное, зрительское кино. А потом уже вспыхнет режиссерская (и продюсерская) страсть к историческим событиям, к мифам и героям. И архаика никуда не денется – просто займет свою скромную нишу. И никто больше не будет удивляться, отчего это за 8 лет у людей не сложилось внятного представления о войне в соседнем государстве.

В принципе, времени еще достаточно – и оно работает на нас. Почему бы им не воспользоваться?

Кинокритик Денир Курбанджанов

Читать полностью – https://telegra.ph/Laskovoe-bezrazlichie-rossijskogo-..