Иран придет, порядок наведет

Расстановка сил в Сирии допускает множество сценариев развития событий

События на Аравийском полуострове развиваются своим чередом: ракетный обстрел из Йемена территории Королевства Саудовская Аравия (КСА) продемонстрировал, что отряды хоуситов и войска союзного им экс-президента Салеха сохранили как минимум часть имевшихся у них ракетных арсеналов, но потеряли терпение.

Контрнаступление на границы КСА вряд ли приобретет масштабный характер: йеменцы понимают, что углубившись в саудовские пустыни, они станут легкой мишенью для авиации королевства и его союзников.

Однако точечные удары и рейды в приграничной полосе КСА вместе с диверсиями во внутренних провинциях сорвут анонсированную Эр-Риядом сухопутную операцию против Йемена так же гарантированно (и с гораздо меньшими жертвами со стороны Салеха и хоуситов). Что до блокады йеменского побережья, она сталкивает Египет и Саудовскую Аравию с Ираном, не принося ни пользы президенту (скорее бывшему) Хади, ни вреда его противникам. Это означает, что пока Салех и хоуситы в итоге переговоров не получат от саудовцев что-либо достаточное, чтобы удовлетворить существенную часть их требований, война в Йемене не будет окончена и эта страна останется ахиллесовой пятой Саудовской Аравии.

Игнорировать их бессмысленно, хотя саудовцы пытаются делать вид, что удары их авиации по позициям зейдитов принесли заметные результаты. Сам по себе факт переноса военных действий по ту сторону границы опровергает это, притом что главный противник КСА – Иран пока что в рамках поддержки зейдитов всего лишь «демонстрирует флаг», посылая на прорыв морской блокады корабли с гуманитарным грузом. Прибытие в Йемен двадцати инструкторов «Хезболлы» подчеркивает вторичность этого направления для Тегерана по сравнению с сирийско-иракским фронтом, события на котором приобрели чрезвычайно динамичный характер. Именно их мы и рассмотрим в статье, представленной вниманию читателей, опираясь на обзоры региональной ситуации А. И. Александрова, Ю. Б. Щегловина и других экспертов Института Ближнего Востока.

Переломный момент

Конец мая – начало июня отмечены обострением противоречий между Соединенными Штатами и Турцией из-за разногласий по сирийской гражданской войне и стратегии противостояния с Исламским государством (ИГ). Параллельно идут «разборки» между Дамаском и Тегераном, где происходит укрепление позиций сторонников прямого военного вмешательства ИРИ в Сирии и Ираке. Завершают картину происходящего критика боеспособности иракской армии со стороны руководства США и констатация провала в Ираке и Сирии американских спецслужб. Директор ЦРУ Джон Бреннан признал, что они получали данные о растущем военном потенциале ИГ перед захватом городов в Сирии и Ираке, но негибкая политика по принятию решений не успевала за меняющимися реалиями, добавив в адрес иракских военных, что «это и рассматривается как отсутствие желания воевать».

В настоящий момент заявления американских силовиков, сделанные ими после взятия Тикрита, о «коренном переломе» в ходе военной кампании против ИГ в Ираке остались в прошлом. При этом ими был проигнорирован или сознательно упущен главный момент изменения тактики ИГ и его спонсора – Катара. Речь о перемирии между Дохой, Эр-Риядом и Анкарой, которое позволило просаудовским и прокатарским исламистам прекратить столкновения, разделив зоны ответственности. Это дало возможность маневрировать отрядами ИГ между Ираком и Сирией, выведя их с севера последней, оставленного под контролем просаудовской «Джабхат ан-нусры». Именно эта особенность текущей ситуации привела к нынешнему положению дел. Все прочее, в том числе низкий уровень боеготовности иракской армии и ее нежелание сражаться с куда меньшими силами исламистов, исправимо.

Авиаудары коалиции по ИГ не приносят эффекта (помимо пропаганды – для конгресса и общественности США), так как оторваны от действий сухопутных сил. Переломить ход боев могут регулярные бомбардировки позиций ИГ штурмовой авиацией и вертолетами с направлением рекогносцировщиков на передовую, то есть постоянным присутствием ВВС на поле боя, что позволит быстро и без потерь пробивать бреши в обороне ИГ, рассеивая его отряды. Это же касается артиллерии и танков. ИГ, испытывая дефицит тяжелого вооружения, использует вместо него смертников. Противостоять этому позволяют не противотанковые ракеты, которые намерены поставить в Ирак США, а постоянное военное давление и грамотное командование. Бегство 2500 военных от 120 боевиков в Рамади – итог не только паники, но и отсутствия опытных командиров. Насыщение армии Ирака американскими инструкторами могло бы помочь исправить эту ситуацию. То есть переломить ситуацию можно лишь участием американских военных в боевых действиях, что Белый дом делать отказывается.

В Сирии успехи ИГ связаны с дефицитом у Дамаска авиации. По данным Пентагона в отношении оперативной обстановки в Сирии, ИГ будет в среднесрочной перспективе уделять основное внимание обороне логистических каналов материально-технического снабжения, проявлять максимальную гибкость в наступлении, маневрируя силами и средствами, и учитывать возможность столкновений как с правительственными войсками, так и с другими группировками (прежде всего с «Джабхат ан-нусра»). То есть руководство ИГ не рассматривает соглашение Катара, КСА и Турции о «разделе зон ответственности» и перемирии между основными повстанческими группировками как долговременное. При этом за 2014 год боевикам ИГ удалось, маневрируя сравнительно небольшими силами и средствами, застать врасплох правительственные силы Дамаска, выйти на северные окраины Алеппо и взять под контроль значительный участок турецко-сирийской границы.

С начала года ситуация резко изменилась, и в настоящее время характеризуется равновесием сил ИГ и «Джейш аль-фатх». Активизация ИГ на севере провинции Алеппо обусловлена необходимостью для него сохранения контроля над коридорами поддержки из Турции. Это в первую очередь относится к пополнению кадрами, которые попадают в ИГ именно через турецкую территорию. В течение 2014 года шло сужение зоны контроля ИГ на турецкой границе, что было связано с наступлением Сирийской свободной армии (ССА) и курдского ополчения в провинции Северная Ракка под прикрытием с воздуха ВВС международной коалиции. Помня о провале в Кобани, когда крупные силы ИГ были атакованы авиацией, его командование перенесло наступательные операции в районы, где ВВС коалиции не действуют, то есть юг и север провинции Алеппо. Там нет сил ССА, а отряды «Джабхат ан-нусры» авиация коалиции поддерживать не будет. Это подтверждает, что единственное эффективное средство в борьбе с ИГ – подавление его отрядов ВВС и артиллерийским огнем.

Асад не паникует

Есть шанс на восстановление контроля над провинцией Дераа, что вернет Асаду доступ к Голанским высотам.

Действия ИГ под Алеппо с успехом используются Дамаском. Появление отрядов ИГ в этой провинции спутало планы просаудовских группировок, планировавших наступление на Алеппо. Эта передышка позволит сирийской армии укрепить позиции и организовать снабжение. Просаудовские группы вынуждены укреплять позиции в провинции Алеппо, перебрасывая подкрепления из Идлиба, тем более что ИГ захватило в заложники членов семей ряда боевиков из входящей в «Джейш аль-фатх» группировки «Ахрар аль-Шам». Столкновение между ними позволит Дамаску сосредоточить силы в окрестностях Хомса и укрепить оборону базы ВВС Т4, потеря которой означает утерю господства в воздухе над центральными и восточными районами Сирии. Эти действия сирийского командования абсолютно логичны, поскольку разведданные свидетельствуют о намерении ИГ начать штурм базы. Асад в этой связи получает шанс для перегруппировки сил на таких важных направлениях, как Алеппо, Хомс и Дамаск.

В Сирии в условиях острого дефицита боеспособных частей правительственные силы на севере выравнивают линию фронта, концентрируясь на защите основных направлений. После падения Идлиба армия вывела свои части для прикрытия Латакии, Алеппо, Дамаска и Хомса. Падение последнего крупного города провинции Эйриха 28 мая укладывается в эту тактику. В мае боевиками объединения «Джаиш аль-фатх», ядром которого являются отряды «Джабхат ан-нусры», был занят Джиср эш-Шугур. Для Дамаска это важнее, чем потеря Идлиба, так как контроль над этим городком, расположенным в 70 километрах от Латакии, создает возможность наступления на средиземноморское побережье Сирии, населенное алавитами. На юге Сирии потеря Пальмиры отрезала Дамаск от каналов материально-технического снабжения из Ирака. Сдерживают исламистов из «Джабхат ан-нусры» и ИГ только авиация и тяжелая артиллерия. Особенно успешно эта тактика срабатывает на юге, где авиация и инженерная разведка действуют слаженно. На севере сирийской армии удалось нанести поражение исламистам лишь в горном районе Каламун на сирийско-ливанской границе в результате действий «Хезболлы».

Анкара и Эр-Рияд 26 мая без согласия Вашингтона приняли решение о введении в неформальном режиме «бесполетной зоны» в приграничных к Турции северных районах Сирии. США официально отказываются поддерживать исламистские структуры, на деле игнорируя их усиление и не мешая их активности, что может привести к возникновению в Сирии «нового Афганистана». Штаты продолжают надеяться на то, что после свержения режима Асада исламисты начнут междоусобную войну, а это позволит привести к власти умеренное правительство. На деле, поскольку у умеренной оппозиции нет военной силы, позволяющей ей на равных участвовать в дележе власти, Сирии грозит участь Ирака с распадом на части и постоянным вооруженным противостоянием. Жертвой этого могут стать спонсоры исламистской оппозиции в лице КСА и Турции. Но на реальные действия американцы готовы пойти только в случае очередного резонансного теракта на их территории.

Что может Тегеран

Прогнозы ряда аналитиков, что сирийскому режиму осталось жить полгода-год, могут сбыться, только если не произойдет консолидация алавитских сил в традиционных местах проживания, прежде всего в Латакии и Дамаске, в силу угрозы их выживанию. Алавиты, безусловно, удержат этот плацдарм. Главное же – степень вовлечения Ирана в сирийский конфликт. Военное вмешательство кадровых частей Ирана быстро изменит ситуацию на фронтах. Сторонников этого в Тегеране много, так как потеря Сирии – болезненный удар по иранским планам в регионе. Дамаск в данной ситуации – ключевой пункт в стратегии Тегерана, поскольку его потеря чревата резким снижением авторитета ИРИ у союзников, которые сделают вывод, что Тегеран не может их защитить. Неизбежно ослабнут позиции «Хезболлы» и Ливан перейдет в саудовскую зону влияния. Как следствие подготовка к усилению иранского участия в сирийском конфликте активно ведется.

В настоящее время инженерные подразделения КСИР переоборудуют аэродром в Дабаа в окрестностях Аль-Кусейра в провинции Хомс. Там строятся новые ангары и полевой госпиталь. Транспортные самолеты из Ирана совершают несколько рейсов в день. Построены альтернативные взлетные полосы для использования беспилотников. Строится пункт управления. Вскоре можно ожидать переброску туда армейских подразделений с тяжелой техникой и авиакрыла. Выбор Дабаа говорит о том, что наступление иранцев начнется с Хомса на юг для освобождения Пальмиры и разблокирования каналов материально-технического снабжения из Ирака. Затем можно ожидать операций на севере и борьбы с исламистами. При этом ни Турция, ни КСА на боевое столкновение с ИРИ не пойдут, тем более что США явно заблокируют поддержку Турции со стороны НАТО при реализации этого сценария. Впрочем, это реально лишь в случае, если в Тегеране победит курс на широкомасштабное военное вмешательство в сирийский конфликт.

В ходе визита в Иран министра обороны Сирии генерала Джасема аль-Фрейджа ему было отказано в дополнительной военной помощи. Именно это породило прогнозы о готовности Тегерана сдать сирийский режим. Однако в конце мая Дамаск посетили ряд высокопоставленных деятелей ИРИ, ответственных за выработку и проведение внешней политики. В их числе были советник рахбара Хаменеи по внешней политике Али Акбар Велаяти, глава комитета меджлиса по международным делам Алаеддин Боруджерди и руководитель палаты по внешнеэкономическим связям Рустам Каземи. В итоге Сирии был выделен льготный кредит в один миллиард долларов (по оценкам аналитиков, поддержка Асада обходится Тегерану в пять-шесть миллиардов ежегодно). Вопрос стоит не о прекращении помощи, а о ее рациональном расходовании.

Рассматривая перспективы ухода сирийской армии с севера страны, Тегеран полагает важным оставить за ней Дамаск, провинции Хама и Хомс, побережье (провинцию Латакия) и друзские районы с центром в Сувейде. Есть шанс и на восстановление контроля над провинцией Дераа, что вернет Асаду доступ к Голанским высотам. Главное же, по мнению иранцев, – зачистка столичного региона, где Захран Аллюш угрожает Дамаску, и безопасность Латакии. Неясна судьба Алеппо, потеря которого ведет к разделу страны. Превращение его в «сирийский Бенгази» означает, что там разместится правительство оппозиции.

Можно констатировать, что в результате описанной ситуации в руководстве сирийских силовиков зреет раскол между двумя фракциями: условно «прошиитской» и «сирийскими арабскими националистами». Последние недовольны как усилением позиций Тегерана в Сирии, так и предположительной готовностью правительства сдать север. Воспитанные в традициях «Великой Сирии» силовики болезненно воспринимают ситуацию, при которой страна становится иранским вассалом. ИРИ оказывает влияние на принятие президентом Асадом ключевых решений, в том числе по кадровым вопросам, открыто создают в Сирии агентуру влияния и свои вооруженные формирования – местный аналог «Хезболлы». В настоящее время решающую роль в создании таких формирований играют Национальные силы самообороны и народные комитеты Сирии. Особое внимание уделяется работе с алавитами. Формирование проиранского лобби среди алавитов идет по линии командиров Национальных сил самообороны Али Кайяли и Фавваза аль-Асада. Али Кайяли, турецкий гражданин, в юности близкий к левым, глава «Фронта освобождения Искандеруна», с 2012 года возглавляет отряды самообороны в Латакии и тесно связан с Ираном.

Анкара: и тем, и другим

Особый вопрос – американо-турецкие противоречия по ситуации в регионе, в том числе из-за того, что Анкара содействует ИГ по разным направлениям. Турция, имея общую с Сирией и Ираком границу протяженностью 1250 километров, позволяет иностранным сторонникам ИГ практически беспрепятственно проникать в эти страны (задержание Варвары Карауловой и 12 других граждан России на турецко-сирийской границе стало следствием кампании, поднятой семьей студентки, по ее розыску). В январе 2014-го представители турецкой жандармерии остановили в Адане грузовики, принадлежащие Национальной разведывательной организации (MIT), которые везли оружие и боеприпасы в Сирию. В итоге разразившегося скандала было официально объявлено, что жандармы не имели права останавливать и досматривать транспортные средства MIT, за что им грозит пожизненное заключение. Большинство раненых сторонников оппозиции проходят лечение в Турции. В минувшем апреле турецкие СМИ сообщили, что в Стамбуле действовал центр, выпускавший фальшивые паспорта для сторонников ИГ. Всего было изготовлено 100 тысяч документов. Центры набора боевиков для ИГ действовали в Анкаре и Газиантепе.

В сентябре 2014-го на саммите НАТО в Уэльсе президент Обама «намекнул» Р. Т. Эрдогану, что действия Турции в отношении ИГ идут вразрез с политикой НАТО и США. В октябре вице-президент Джозеф Байден, выступая в Гарвардском университете, заявил, что самой большой проблемой Соединенных Штатов в Сирии были их союзники. По его словам, Турция, Саудовская Аравия и другие страны настолько сосредоточились на свержении Асада, что вели войну между суннитами и шиитами и направили сотни миллионов долларов и десятки тысяч тонн оружия всем, кто соглашался воевать против Асада. Это привело к созданию хаоса. Через полтора месяца Байден посетил Турцию, встретился с Эрдоганом, но не смог добиться разрешения использовать авиабазу «Инджирлик» для нанесения авиаударов по ИГ. Эрдоган выдвинул требование создания бесполетной и буферной зоны, но Байден отказал, отметив, что Иран против этого. Стоит отметить и разные подходы Анкары и Вашингтона к курдской проблеме. Турция и ИГ имеют в Сирии общего врага в лице как Асада, так и курдов.

В то же время Анкара согласилась на обучение сирийских оппозиционеров, которые должны были бороться против ИГ, на своей территории. С одной стороны, она активно содействует ИГ, с другой – помогает бороться против него. Это обусловлено тем, что Турция как член НАТО не может идти против США во всех вопросах, касающихся Сирии и Ирака. Согласившись на обучение боевиков, готовых воевать с ИГ, на своей территории, Анкара полагает, что они в дальнейшем могут пригодиться в борьбе против сирийских курдов и войск Асада.

Турция контрабандным путем покупает у ИГ нефть по низким ценам. Осенью 2014 года лидер оппозиционной Народно-республиканской партии Кемаль Кылычдароглу заявил, что ИГ продает через Турцию нефть на два миллиона долларов в день. Это подтвердил конгрессу США госсекретарь Джон Керри. Арабская пресса сообщает, что ежемесячные операционные расходы ИГ на зарплату аппарата составляют 20 миллионов долларов и часть этой суммы покрывается дотациями из-за рубежа. Однако наличные деньги можно перевести из западных банков в Сирию, только если сумма не превышает две тысячи долларов. Для перевода больших сумм необходимо пользоваться филиалами турецких банков, действующими в Вене и на территории самопровозглашенной Турецкой Республики Северного Кипра. Что касается снабжения жителей территорий, подконтрольных ИГ, грузовики с продовольствием и лекарствами идут туда из Турции. Одновременно Анкара использует ИГ для давления на Тегеран. В марте 2014-го она потребовала от ИРИ скидку на газ. В мае прошлого года Иран объявил о намерении поставить газ в Ирак, но из-за наступления ИГ вынужден был отложить это. Большая война – всегда бизнес…

Евгений Сатановский, президент Института Ближнего Востока