Конфликт в Сувейде. Сирия погружается в кровавый хаос

Аш-Шараа готов сохранить в стране российские военные базы, но пока не решил, что просить взамен

Люди часто представляют себе текущие политические события как результат реализации политиками или некими тайными силами сложных схем и хитроумных комбинаций-многоходовок.

Правда в том, что реальная жизнь крайне хаотична. Из-за взаимодействия могучих общественных сил — наложения друг на друга различных факторов, любые схемы ломаются или перестраиваются находу. События в Сирии, в друзском регионе Сувейда, стали наглядной иллюстрацией настоящего положения дел.

С 27 ноября по 8 декабря прошлого года подразделения вооруженной исламистской суннитской группировки оппозиции, «Хайят Тахрир аш Шам! (ХТШ)* во главе с аль-Джулани (Ахмедом аш-Шараа) разгромили правительственные силы Башара Асада.

В ходе наступления они заняли крупные города Сирии, включая Дамаск. Асад бежал. Аш-Шараа провозгласил себя президентом. Но его проблемы только начинались.

Разоренная Сирия

Страна разорена гражданской войной, длившейся 13 лет, и жесточайшими санкциями, американскими и международными. Люди с трудом выживают благодаря работе в мастерских, аграрном секторе, мелкой торговле.

Денег едва хватает на еду, большинство населения испытывают проблемы с базовой корзиной услуг, включая необходимые продукты и медикаменты. Нарастают проблемы с доступом к воде, электричеству и т. д.

При этом значительная часть населения вооружена. Есть отряды под командованием полевых командиров, связанные с местными бедуинскими, туркменскими племенами и различными этноконфессиональными общинами. На территории страны появились несколько независимых от правительства вооруженных анклавов.

Сочетание раскола страны, угрозы голода и вооружения населения создает опаснейшие предпосылки для погружения Сирии в самоубийственный хаос. При этом независимые органы муниципального самоуправления, т.н. местные советы (МС), которые после восстания 2011 года относительно успешно занимались на местах решением ряда проблем, были разрушены как режимом Асада, так и самой ХТШ.

Ни первый, ни вторая не желали терпеть альтернативные органы власти. Однако разрушение МС привело к углублению социального кризиса: сначала Асад, потом ХТШ оказались не в состоянии создать собственную эффективную администрацию на местах.

Большинство населения Сирии составляют мусульмане-сунниты, многие имеют арабскую идентичность. В этих условиях новое правительство (аш-Шараа провозгласил себя временным президентом и сообщил, что выборы он проведет через несколько лет) установило в стране авторитарный режим с элементами религиозной политики.

Это проявляется в контроле новой администрации за внешним видом людей, внедрении религии в школьное образование. Однако, легитимность новой власти невелика.

Многие жители страны, включая выходцев из семей суннитов, не в восторге от слияния государства и религии. К тому же никто не выбирал аш-Шараа президентом. Есть и другие факторы, влияющие на устойчивость режима. Именно с ними ему предстоит работа.

Борьба за власть. Федерализация или централизация?

Cреди задач, которые стоят перед новым режимом, наиболее ясно вырисовываются несколько главных.

Во-первых, ему нужно восстановить отношения с соседними странами, разрушенные при Асаде, включая Турцию и союзное ей газовое княжество Катар, с богатыми нефтяными монархиями Персидского залива (Саудовская Аравия и ОАЭ), с Израилем, который располагает самыми мощными ВВС в регионе, и, конечно, с США и Евросоюзом (чтобы добиться отмены санкций).

От всех этих государств аш-Шараа ждет инвестиций, помощи в восстановлении разоренной страны. (Кроме того, он боится ударов израильских ВВС, которые время от времени бомбят Сирию, уничтожая ее военные склады, не желая, чтобы режим аш-Шараа укрепился).

С этой целью аш-Шараа предпринял довольно успешные дипломатические усилия, добиваясь улучшения отношений со всеми перечисленными выше странами. Американцы сообщили, что снимают с него санкции, саудиты и катарцы рассказали о своем желании инвестировать в Сирию, Турция предложила помощь в восстановлении инфраструктуры и намерена строить военные базы.

Новое правительство Сирии ведет переговоры и с Россией. Аш-Шараа не против сохранить в стране российские военные базы (даже несмотря на противодействие Европы), но он хочет получить что-то взамен, например, бесплатные или дешевые поставки зерна, топлива или других товаров. Договорится ли он об этом с Москвой, большой вопрос.

Во-вторых, правительство предпринимает усилия по нейтрализации и ликвидации вооруженных анклавов и независимых этноконфессиональных групп. Большинство с сирийцев — сунниты, как и аш-Шараа, но имеются и влиятельные этноконфессиональные меньшинства.

Смысл государственной власти в монополии на насилие. Как говорил герой знаменитой киноленты Тарантино «Криминальное чтиво», «в моем магазине убиваю только я». Если такой монополии нет, то власть любого правительства ограничена или даже иллюзорна.

Это относится прежде всего к алавитам Латакии и Тартуса на побережье Сирии (экс-президент Асад и верхушка его режима были связаны именно с ними, и на территории алавитских районов до сих пор действуют отряды и ополчения, связанные с бывшим режимом). Это также относится к друзам Сувейды на Юге и к автономной курдской администрации на севере, северо-востоке и востоке Сирии, контролирующей треть страны, ее основные нефтяные месторождения и электростанции.

Однако курды сильны. Автономная администрация располагает большими финансовыми средствами и примерно сотней тысяч военных и ополченцев. Часть из них подготовлена и вооружена американскими военными, союзными курдам.

Курдские подразделения используют боевые и разведывательные дроны (ХТШ в этом плане — № 1 в Сирии, но курды — № 2). Кроме того, на территории курдов находятся базы американских военных, и США в настоящее время не дают разрешения никому атаковать эти районы (впрочем, по мнению некоторых аналитиков, Вашингтон намерен вывести свои силы из Сирии в течение года).

Наконец, курдские вооруженные силы и местную администрацию возглавляют кадры Курдской рабочей партии, РПК, которые проводят политику сотрудничества с различными этноконфессиональными общинами (арабские племена, ассирийцы, армяне).

Эти общины имеют возможность сохранять и развивать собственные институты, школы на своих языках и т. д. Поэтому к ополченцам и военным курдам примыкают еще несколько десятков тысяч арабских, ассирийских и армянским ополченцев. Словом, курды сильны, и сегодня правительству аш-Шараа с ними не справиться, но алавиты и друзы — другое дело.

И, наконец, в-третьих, правительство аш-Шараа пытается создать централизованный аппарат управления силовыми структурами и администрацией. Однако это сложно.

Более-менее дисциплинированные бригады ХТШ насчитывают лишь 20−30 тыс. бойцов, а может, и меньше. Это — мощная и довольно дисциплинированная вооруженная группировка, именно она стала ядром правительственной армии.

Но ее возможностей совершенно недостаточно для решения указанных военных задач. При этом в Сирии действуют десятки вооруженных группировкой суннитов, от связанных с Турцией отрядов СНА (Сирийской национальной армии, около 50 тыс. боевиков), до ополчений бедуинов — только последние могут насчитывать около 50 тыс. бойцов.

Некоторые из таких отрядов официально записались, наряду с ХТШ, в новую правительственную армию, а их полевые командиры получили государственные посты. Но их подчинение чисто формальное, на самом деле они слушают только своих командиров.

В том числе потому, что у правительства банально нет денег для того, чтобы платить им зарплату. Таким образом, даже несмотря на относительную или формальную лояльность, правительству не подчиняются и многие суннитские ополчения.

Наложение нескольких факторов привело к удручающим и жутким результатам. Аш-Шараа пытается решить задачу централизации страны, подчинив себе вооруженные независимые анклавы. Он отвергает идею федерализации, предложенную курдским военным командованием, поскольку хочет концентрации в своих руках всей власти в Сирии. Само по себе это ведет к вооруженным столкновениям.

Однако, вторая проблема заключается в том, что у него нет сильного управленческого аппарата и дисциплинированных силовиков. Поэтому каждый раз в мятежную или несогласную с его курсом провинцию направляются наряду с силами ХТШ, массы вооруженных боевиков из разрозненных группировок, делающих все, что они хотят. Некоторые из них используют ситуацию для грабежей и убийств. Это ведет к эскалации насилия.

Подводя итоги, можно сказать, что сама по себе задача установления централизованного правительственного контроля над Сирией ведет к вооруженным конфликтам с независимыми этноконфессиональными анклавами и ополчениями. Однако правительство аш-Шараа к тому же не располагает механизмом для организованной реализации насилия.

В результате все его действия такого рода превращаются в кровавый хаос. Вместе с правительственными войсками приходят сотни независимых отрядов ополченцев, которые являются проправительственными лишь условно, в результате чего начинаются резня и грабежи.

Все против всех

Когда весной в Латакии вспыхнуло антиправительственное восстание алавитов (религиозной общины, чьи взгляды близки к шиитскому исламу), туда направились многочисленные бригады суннитских ополченцев наряду с правительственными войсками. Восстание было подавлено. Однако наряду с 300 военными и силовиками, погибли около 700 гражданских, большей частью алавиты. Многие были расстреляны на улицах или в собственных домах.

В июле история повторилась с друзами. Началось все с бытового конфликта между друзским торговцем и бедуинским арабским племенем. Бедуины — сунниты, а друзы исповедуют особую религию; в Сирии проживают около 800 тыс. представителей этой общины, прежде всего, в регионе Сувейда. В прошлом между друзами и бедуинами неоднократно вспыхивали конфликты из-за плодородной земли. Поэтому отношения между ними, увы, не были доброжелательными.

В результате ссоры между бедуинами и друзами начался вооруженный конфликт. Стороны стали нападать друг на друга и брать гражданское население в заложники. Как всегда в таких случаях, реальные решения начали принимать полевые командиры обеих сторон.

Тогда правительство аш-Шараа направило в Сувейду свои вооруженные силы — официально для того, чтобы навести порядок, но на самом деле — намеревалось взять под контроль Сувейду, установив центральную власть над непокорным Дамаску анклавом.

Это не понравилось друзам. Они опасаются того, что если Сувейду возьмут под контроль силы правительства вместе с бедуинскими ополченцами и другими отрядами, там повторится то, что случилось в Латакии. Поэтому друзы вступили в сражение с силами ХТШ. Дальше события стали развиваться хаотично.

Вмешательство Израиля

Израиль занял сторону друзов. Он заинтересован в ослаблении сирийского центрального правительства, поскольку эта страна является историческим соперником, и после войны 1967 года Тель-Авив отобрал у нее и затем аннексировал стратегически важные Голанские высоты.

Один из проектов Израиля заключается в полной демилитаризации южной Сирии вблизи от своих границ, и раздела этой страны на этноконфессиональные анклавы, по примеру Ирака во время его оккупации американцами, чтобы не допустить усиления режима аш-Шараа.

Другой израильский проект, напротив, ориентирован на сотрудничество с правительством аш-Шараа в обмен на его признание Израиля и установление дипотношений между государствами, а также в расчете на военное партнерство против Ирана и его союзников.

Израиль колебался. Но тут в события вмешался новый фактор — в самом Израиле есть влиятельная друзская община, которая потребовала защиты своих единоверцев и родственников в Сувейде.

И Израиль стал склоняться к первому проекту. Его ВВС стали наносить удары по войскам сирийского правительства и по генштабу страны, заставив эти силы отступить. ХТШ оставили Сувейду.

Друзские ополчения при поддержке израильских авиаударов вернули контроль над Сувейдой. Ее улицы оказались завалены трупами военных ХТШ и бедуинов.

Но друзам было рано торжествовать победу. Племена бедуинов по всей Сирии стали собирать ополчения для того, чтобы отомстить друзам уже за своих родственников. Эти племенные ополчения направились в Сувейду, где между ними и друзами начались новые сражения. Мнение по этим вопросам правительства аш-Шараа не слишком важно бедуинам.

В последние дни из Сувейды поступают противоречивые сообщения. То ли там достигнуты договоренности между сторонами о прекращении огня, то ли — нет. Но в любом случае, они не будут долговременными, если не начнет меняться положение дел в стране.

Племенная глубинка

Ближний Восток знал и другие общественные движения. Например, в Тегеране в 1978—1979 годах и в Ираке в 1991-м во время восстаний бедного и рабочего населения против местных режимов, появлялись рабочие советы — выборные органы трудового самоуправления, подчиненные регулярным собраниям трудовых коллективов.

Но это происходило обычно в крупных городах, где наблюдалась высокая концентрация квалифицированных работников промышленности, и где племенные связи в какой-то мере слабели. Это открывало путь к формированию общественной системы социализма, основанной на самоуправлении ассоциаций автономных трудовых коллективов.

Другие силы, например правительство Асада в Сирии, режим Саддама Хусейна в Ирака, создали централизованные системы госуправления и администрации. Сосредоточив в своих руках — в руках госаппарата чиновников — власть и собственность, нанимали работников и проводили за счет результатов их труда промышленную модернизацию.

В Ливане правительство некогда пыталось построить свободный рыночный капитализм, опираясь на систему крупных банков и туризм, причем Ливан до 1970-х даже называли Ближневосточной Швейцарией. Многие работали по найму на эти банки, обслуживали богатых туристов и т. п.

Но в отличие от больших городов в ближневосточной глубинке по-прежнему существуют влиятельные племенные силы, управляемые богатыми семьями местных племенных лидеров, духовенством и полевыми командирами, сумевшими сколотить свои вооруженные ополчения.

Представьте себе множество семей, сшитых родственными связями, во главе с самым богатым и влиятельным родственником, который оказывает поддержку многим другим.

Он знает про вас все или почти все, как ваш папа, только ему еще и подчиняются сотни вооруженных мужчин. Или ваши семьи включены в отдельную региональную религиозную общину, зависимую от местных шейхов и подчиненную своим духовным лидерам.

Эта реальность плохо сочетается с попытками любой общественной системы что-либо поменять, будь то капитализм или социализм, режимы в Ираке или Ливане, курдская автономная администрация или правительство аш-Шараа.

Часто ослабление власти правительства приводит к тому, что страны скатываются в гражданские войны, обусловленные не столько идейными различиями, сколько племенной враждой и конкуренцией. Так было и в Ираке, и в Ливане.

В Сирии в условиях слабости центральной власти, страна погружается все глубже в кровавый хаос, вызванный межплеменной и межконфессиональной войной. Нищета населения обостряет конфликты и споры, стимулируя желание племенных ополчений и этноконфессиональных общин поправить свое материальное положение за счет соседей.

Михаил Магид