АКТ РАССЛЕДОВАНИЯ по делу об избиении большевиками в лазаретах станицы Елизаветинской раненых и больных участников Добровольческой армии

31 марта 1918 года из станицы Елизаветинской, Екатеринодарского отдела, Кубанской области, на­чалась эвакуация раненых и больных участников Добровольческой армии вследствие отхода ее под давлением превосходящих сил большевиков из-под Екатеринодара. Всех вывезти не удалось, и тяжело раненные и больные вместе с несколькими врачами и сестрами милосердия были оставлены в станице во временных лазаретах, под которые были при­способлены местные училища и школы.

1 апреля в станицу Елизаветинскую вступили передовые конные большевистские отряды, кото­рые отнеслись терпимо к оставшимся раненым, но затем по мере подхода других частей, особенно пехоты, раненые подверглись глумлению и избие­нию, и у них были отобраны деньги.

1-го же апреля начались единичные случаи убийства. Так, за несколько минут до прихода большевиков в двухклассное училище туда при­бежал больной мальчик, назвавшийся кадетом 3-го класса Новочеркасского кадетского корпуса и просил жену заведывающего училищем спрятать его, но та не успела этого сделать, и мальчик ос­тался на дворе среди детей казаков. По приходе большевиков кто-то из иногородних сказал им, что среди детей казаков находится кадет. Тогда один большевистский солдат подошел к этому мальчику и спросил, кадет ли он. Мальчик отве­тил утвердительно, после чего солдат этот тут же, на глазах у всех присутствовавших, заколол мальчика штыком.

2 апреля в станицу Елизаветинскую пришел большевистский карательный отряд, который обо­шел все училища и школы станицы, приспособлен­ные под лазареты, и во всех них перебил оставлен­ных раненых и больных. Допрошенный комиссией один из участников Добровольческой армии, подпо­ручик 1-го офицерского полка генерала Маркова, Кром, лежавший в женском училище, будучи тя­жело ранен в правую ногу с раздроблением бедра выше колена, показал по поводу избиения раненых в названном училище следующее.

В полдень к училищу подошел карательный отряд, который, выгнав всех посторонних людей, вошел туда. Вместе с этим отрядом в училище вбежал какой-то большевик, бывший там до при­хода карательного отряда, и, указав на трех ране­ных, сказал, что они офицеры.

Большевики, поговорив немного с этими ране­ными, начали затем расстреливать и рубить всех подряд с левого фланга, причем один из них дос­тал топор и рубил им.

Некоторые из раненых просили не рубить, а расстреливать их, на что неизменно получался один ответ: «Собаке собачья смерть».

Рядом с подпоручиком Кромом лежал полков­ник Ланковский. Расстреляв его, один из больше­виков прицелился в Крома, но в это время в училище вбежал какой-то матрос и сказал, что нескольких приказано оставить на развод, чтобы рассказать потомству, как большевики поступают с теми, кто идет против народа. Вследствие этого подпоручик Кром, один донской казак и еще не­сколько человек были оставлены в живых.

Об этом же избиении раненых учительница женского училища показала, что большевики за­претили находившимся при оставшихся раненых двум врачам и сестре милосердия подавать им ме­дицинскую помощь, а когда она тем не менее ста­ла ухаживать за ранеными, то большевики сказа­ли ей: «Поухаживай, поухаживай, завтра будешь с ними лежать».

Произведенным комиссией осмотром помеще­ния женского училища было установлено, что в зале училища и классе 3-го отделения во многих местах в стене на высоте 3—5 вершков от пола и в полу у карниза имеются дыры, частью замазан­ные штукатуркой, происшедшие, по словам учи­лищного сторожа, от проникших в стену винто­вочных и револьверных пуль; под подоконником одного из окон в классе третьего отделения на стене были обнаружены 11 поверхностных отме­тин диаметром в серебряную пятикопеечную мо­нету и меньше, получившиеся, по-видимому, от потерявших свою первоначальную силу ударов штыка или револьверных пуль.

Такое же избиение произошло с ранеными и больными, лежавшими в двухклассном Елизаве­тинском училище. Заведывающий этим училищем, жена его и несколько местных казаков, живших напротив, удостоверили комиссии, что большеви­ки, придя туда, также сначала выгнали всех «вольных» со двора и из помещения училища, а затем, поставив к дверям и воротам стражу, во­шли в училище, откуда вслед за входом больше­виков послышались стоны и крики раненых.

Через некоторое время большевики начали вы­ходить из училища все измазанные кровью и обмывали себя и свое оружие, топоры и лопаты от залившей их крови в стоявших на дворе корытах, а затем снова возвращались в училище продол­жать свое кровавое дело.

2-го же апреля вечером большевики приказали местным казакам убрать из всех лазаретов тела убитых ими раненых и больных и свезти их «на гной» в камыши, т[о] е[сть] выбросить их, чтобы они сгнили в камыше. Однако казаки отвезли тру­пы убитых на кладбище и зарыли там в общую могилу.

Лица, входившие в школы, где находились ла­зареты, после ухода оттуда большевиков показа­ли, что вид лежавших там трупов был нестерпимо ужасен. Тела убитых валялись по всем комнатам в изуродованном виде. Так, один офицер лежал, держа в закостеневших руках свою же отрублен­ную ногу, у другого были выколоты оба глаза, у некоторых были срублены головы и разрублены лица, у других же вся грудь и лицо были исколо­ты штыковыми ранами и т.д.

Тут же среди трупов лежали стонавшие недо­битые раненые.

Пол был залит огромными лужами крови, а со­лома, служившая подстилкой раненым, была на­сквозь пропитана кровью. Крови было так много, что ходить по полу, по словам очевидцев, было очень скользко.

Священник, случайно находившийся на клад­бище, и казаки, зарывавшие могилу, показали, что большинство тел было настолько изуродовано и изрублено, что представляли собой прямо от­дельные куски человеческого мяса.

При осмотре комиссией здания двухклассного Елизаветинского училища в классе 5-го отделе­ния, где лежали раненые, на полукруглой печке, покрытой железом, расположенной выступом в углу класса, были обнаружены на высоте 10—20 вершков от пола б отверстий и 9 вдавлений железа, все одинаково круглой формы, произошедшие, по-видимому, от отскочивших и проник­ших в толщу печки пуль. В глубине же двух та­ких отверстий оказались куски свинца.

Кроме того, на печке на той же высоте и на высоте 25—30 вершков были найдены вдавления характерной линейной формы, получившиеся, очевидно, от ударов топорами, лопатой или каким-либо другим острорежущим и довольно тя­желым орудием.

Вдавления, расположенные более высоко, рас­сматривая их сверху вниз, шли справа налево, т[о] е[сть] как раз по направлению удара, нанесенного правой рукой.

Описанная печка, по-видимому, была местом убийства лежавших в этом училище раненых, так как человеку, прислоненному к печке на коленях и сидя, описанные отверстия и вдавления прихо­дились на уровне головы и груди.

Выяснить точное число и все имена убитых большевиками в лазаретах станицы Елизаветин­ской раненых и больных участников Добровольче­ской армии не удалось, но по показанию одного казака, закапывавшего трупы, он насчитал поло­женных в могилу 69 тел.

Кроме того, тогда же были убиты и две сестры милосердия, из которых одну большевики бросили в Кубань, а другую, совсем молодую девушку, ин­ститутку 6 кл[асса] Веру Пархоменко, расстреля­ли за кладбищем станицы.

3 апреля оставленных в живых раненых и больных большевики нагрузили на подводы и от­правили в Екатеринодар, причем по дороге ране­ные подвергались разным гнусным издевательст­вам, ругани и побоям.

В городе раненых сначала привезли в Войско­вую больницу, где, однако, их не приняли, угро­жая, что в случае оставления их там они будут перебиты, лазаретные же няньки «науськивали» местных больных не впускать в больницу приве­зенных раненых и тут же добить их.

Из Войсковой больницы раненых повезли в 44-й лазарет, помещавшийся в Епархиальном училище, где их, однако, тоже не приняли и там они опять подверглись жестокому избиению и из­девательствам.

Оттуда раненых повезли к Атаманскому двор­цу, здесь снова произошло избиение их, причем подпоручику Крому перебили прикладом кисть руки и так сильно ударили его по животу, что, несмотря на раздробленное бедро, он «привско­чил на аршин» из телеги. Во время одной из ос­тановок по дороге к дворцу большевиками была произведена следующая «забава» с ранеными, во время которой двое из них были добиты. Когда подводы вереницей остановились вплотную друг к другу, то большевики начали стегать сзади сто­явших лошадей, пока они, встав на дыбы, прыга­ли передними ногами на впереди стоявшую под­воду и топтали копытами лежавших в ней раненых.

Около Атаманского дворца раненые провели без всякой помощи в подводах всю ночь, и только на следующий день их поместили в наскоро при­готовленный лазарет в Учительской семинарии.

В большевистских лазаретах раненые пробыли под стражей 4 месяца, т[о] е[сть] до взятия Екатеринодара Добровольческой армией, последовавше­го 4 августа 1918 г., будучи переводимые из одного лазарета в другой, постоянно подвергаясь разным издевательствам и угрозам «быть выпущенными в расход» и не получая сколько-нибудь элементар­ной медицинской помощи, отчего часть их пере­мерла, а часть, как, например, подпоручик Кром, до сего времени не поправились.

Настоящий акт расследования основан на дан­ных, добытых Особой комиссией с соблюдением правил, установленных в Уставе уголовного судо­производства.

20 марта 1919 года, г. Екатеринодар

Источник