Пожалуй каждый из нас слышал о подвиге легендарных героев- защитников Брестской крепости, однако судьба сложилась так, что другие защитники другой крепости оказались практически полностью забыты. Ведь воевали они в другую, несколько более раннюю войну, Первую мировую, о которой, как и подвигах ее героев, долгие годы было не принято упоминать по идеологическим соображениям. А ведь место для подвига русского оружия там было и не мало. Речь идет о защитниках крепости Осовец.
Это сражение войдет в историю как «атака мертвецов»
Воспоминание немецкого солдата об атаке мертвецов:
Крепость Осовец вблизи не впечатляла: невысокие стены, обычный кирпич, заросли вокруг. Издалека она и вовсе не казалась крепостью, а какой-то заброшенной мещанской школой. Капитан Шульц, рассматривая русские укрепления, ухмылялся: «Германская машина проедет по этой кочке и даже не заметит». Мы с фельдфебелем Бэром разделяли настрой командира, но на душе отчего-то было неспокойно.
Наш полк был поднят по команде в 3 часа утра. Солдат выстроили недалеко от железной дороги. Наша задача — ударить по укреплению русских с правого фланга. Ровно в 4 часа утра вступила в дело артиллерия. Тяжелые звуки орудийных выстрелов и разрывов не стихали с полчаса. Затем все словно замерло. И со стороны центрального входа крепости показались «газовщики». Так мы называли подразделение ландвера, которое использовало для уничтожения противника отравляющий газ. «Газовщики» стали подносить поближе к крепости баллоны и тянуть шланги. Часть шлангов просунули в проемы, ведущие под землю, часть просто кинули на земле. Крепость находилась в низине, и чтобы травить русских, достаточно было и этих усилий.
Работали «газовщики» проворно. Все было готово минут за пятнадцать. Затем пустили газ. Нам приказали надеть противогазы. Фельдфебель Бэр сказал, что слышал разговор двух офицеров из «газовщиков», — будто бы решили использовать какой-то новый газ, убивающий очень эффективно. Они также сказали, что командование решило травить русских, поскольку по докладу военной разведки у них нет противогазов. «Бой будет быстрый и без потерь», — заверил он то ли меня, то ли себя самого.
Газ быстро заполнил низину. Казалось, что это не смертельное облако ползет на крепость, а обычный утренний туман, пусть и очень густой. А затем из этого тумана послышались ужасные, леденящие кровь звуки. Фантазия рисовала страшные картины: человек мог так кричать только тогда, когда его выворачивает наизнанку неизведанная, нечеловеческая, дьявольская сила. Слава Христу нашему Господу, продолжалось это не долго. Примерно через час газовое облако рассеялось, и капитан Шульц дал команду выдвигаться. Наша группа подошла к стенам и закинула на них заранее приготовленные лестницы.
Было тихо. Солдаты полезли вверх. Первым на стену взобрался капрал Бисмарк. Уже на верху он вдруг пошатнулся и чуть не свалился назад, но все же удержался. Упав на колено, он сорвал с себя противогаз. Его тут же вырвало. Следующий солдат повел себя примерно так же. Его как-то неестественно передернуло, ноги его ослабли, и он опустился на колени. Третий солдат, забравшийся на укрепление, в глубоком обмороке повалился на фельдфебеля Бэра, который чудом удержался на лестнице, не дав и ему упасть вниз. Я помог Бэру поднять солдата назад на стенку и практически одновременно с фельдфебелем оказался на укреплении.
То, что я увидел внизу, в сердце крепости, мне не забыть никогда. Даже годы спустя я вижу картину, по сравнению с которой работы великого Босха кажутся юмористическими зарисовками. Внутри крепости газового облака уже не было. Практически весь плац был усеян мертвыми телами. Они лежали в какой-то коричнево-красной массе, о природе происхождения которой гадать было не нужно. Рты мертвецов были широко раскрыты и из них выпадали части внутренних органов и текла слизь. Глаза были окровавлены, у некоторых вытекли полностью. Видимо, когда пошел газ, солдаты выбегали из своих укрытий на улицу, чтобы вдохнуть спасительного воздуха, которого там не оказалось.
Меня стошнило прямо в противогазе. Желудочный сок и армейская тушенка залили стекла и перекрыли дыхание. С трудом найдя силы, я сорвал противогаз. «Господи, да что же это? Что!» — бесконечно повторял кто-то из наших. А снизу напирали все новые солдаты, и мы были вынуждены спуститься. Внизу мы начали продвигаться к центру плаца, туда, где висело русское знамя. Фельдфебель Бэр, который считался у нас атеистом, тихо повторял: «Господи, Господи, Господи…». Со стороны левого фланга и главных ворот к центру площади двигались солдаты других частей, прорвавшихся в крепость. Их состояние было не лучше нашего.
Вдруг с правой стороны от себя я заметил движение. Мертвый солдат, судя по петлицам и погонам — русский поручик , приподнимался на локтях. Повернув лицо, вернее кровавое месиво с вытекшим глазом, он прохрипел: «Взвод, заряжай!». Мы все, абсолютно все германские солдаты, которые находились в этот момент в крепости, а это несколько тысяч человек, замерли в ужасе. «Взвод, заряжай!» — повторил мертвец, и вокруг нас зашевелилось месиво трупов, по которому мы шли к своей победе. Кто-то из наших потерял сознание, кто-то вцепился в винтовку или в товарища. А поручик продолжал двигаться, поднялся во полный рост, вынул из ножен саблю.
«Взвод, в атаку!» — нечеловеческим голосом прохрипел русский офицер и, шатаясь, пошел на нас. И вся наша огромная победоносная сила в секунду обратилась в бегство. С криками ужаса мы бросились к центральному входу. Точнее, теперь уже к выходу. А за нашими спинами поднималась армия мертвецов. Мертвецы хватали нас за ноги, валили на землю. Нас душили, били руками, рубили саблями, кололи штыками. В спины нам раздавались выстрелы. А мы все бежали, бежали в диком ужасе, не оглядываясь, не помогая подняться нашим упавшим товарищам, сметая и толкая тех, кто бежал впереди. Я не могу вспомнить, когда остановился — вечером этого же дня или, может быть, следующего.
Уже потом я узнал, что мертвецы были вовсе не мертвецами, а просто не до конца отравленными русскими солдатами. Наши ученые выяснили, что русские в крепости Осовец пили липовый чай, и именно он частично нейтрализовал действие нашего нового секретного газа. Хотя, может быть они и врали, эти ученые. Также ходили слухи, что во время штурма крепости от разрыва сердца умерли около ста германских солдат. Еще несколько сотен были забиты, зарублены, застрелены восставшими из ада русскими. Русскими, которые, как говорили, почти все на следующий день умерли.
Всех германских солдат, участвовавших в этой операции, освободили от дальнейшей военной службы. Многие сошли с ума. Многие, и я в том числе, до сих пор просыпаются по ночам и орут от ужаса. Потому что нет ничего страшнее мертвого русского солдата.
Осада крепости, происходила в 1915 году и продолжалась 190 дней. Все это время крепость интенсивно обстреливалась немецкой артиллерией. Немцы подкатили даже две свои легендарные "Большие Берты", которые русские ответным огнем умудрились подбить.
Тогда командование штаба приняло решение взять крепость, отравив ее защитников газом. 6 августа в 4 утра на русские позиции потек темно-зеленый туман смеси хлора с бромом, достигший их за 5-10 минут. Газовая волна 12-15 метров в высоту и шириной 8 км проникла на глубину до 20 км.
Газ был на столько ядовит, что за эти несколько часов, завяла и пожухла даже трава.
Обреченная крепость, казалось, уже была в немецких руках. Но когда германские цепи приблизились к окопам, из густо-зеленого хлорного тумана на них обрушилась... контратакующая русская пехота. Зрелище было ужасающим: бойцы шли в штыковую с лицами, обмотанными тряпками, сотрясаясь от жуткого кашля, буквально выплевывая куски легких на окровавленные гимнастерки. Это были остатки 13-й роты 226-го пехотного Землянского полка, чуть больше 60 человек. Но они ввергли противника в такой ужас, что германские пехотинцы, не приняв боя, ринулись назад, затаптывая друг друга и повисая на собственных проволочных заграждениях. И по ним с окутанных хлорными клубами русских батарей стала бить, казалось, уже погибшая артиллерия. Несколько десятков полуживых русских бойцов обратили в бегство три германских пехотных полка! Ничего подобного мировое военное искусство не знало.
Тот самый офицер, поднявший в атаку солдат - Владимир Карпович Котлинский родился в городе Остров Псковской губернии. Отец из крестьян деревни Веркалы Игуменского уезда Минской губернии, ныне территория Шацкого сельсовета в Республике Беларусь. Имя матери в доступных источниках прямо не указано. Высказано предположение, что это телеграфистка станции Псков-1 Наталья Петровна Котлинская. Также предполагается, что в семье был как минимум ещё один ребёнок, младший брат Владимира, Евгений (1898—1968).
После окончания реального училища в 1913 году Владимир Котлинский выдержал экзамены в Военно-топографическое училище в Петербурге. Летом 1914 после первого курса юнкера́ проходили стандартную геодезическую практику под Режицей в Витебской губернии.
19 июля (1 августа) 1914 года, день объявления войны Германией России, считается первым днём Первой мировой войны. Через месяц в училище состоялся досрочный выпуск юнкеров с распределением по частям. Владимиру Котлинскому был присвоен чин подпоручика с прикомандированием к 226-му пехотному Землянскому полку, который позднее вошёл в состав гарнизона крепости Осовец.
О деталях службы Котлинского до его подвига известно немного. В статье «Подвиг псковича», напечатанной в 1915 году уже после его смерти, в том числе говорится:
К Н-скому полку в начале войны был прикомандирован только что окончивший военно-топографическое училище юноша подпоручик Котлинский. Этот человек, кажется, совершенно не знал, что такое чувство страха или даже чувство самосохранения. Уже в прошлой работе полка он много принес пользы, командуя одной из рот.
Оценили 27 человек
26 кармы