В 2025 году исполняется 100 лет с тех пор, как известному селекционеру присудили почетную награду Русского географического общества — медаль имени Пржевальского — за полугодовое путешествие в суровую азиатскую страну. Вот как это было.
Подготовка к поездке
Попасть в закрытый Афганистан было не так легко — только-только завершилась третья англо-афганская война, и обстановка в стране оставалась непростой. Николаю Вавилову дважды отказывали в экспедиции, но ученый не сдавался.
«Я определенно решил ехать весной в Афганистан. Пока в средствах отказано, но мы готовы с Букиничем ехать в самом скромном виде, хотя бы с минимальной суммой, которую скроим из отдельных сумм путем распродажи части имущества», — писал он в ноябре 1923 года своему другу и коллеге Гавриилу Зайцеву, которого просил посодействовать в этом вопросе.
«Афганский посол не решился сам выдать нам визы, заявил, что это дело Кабула, а так как вопрос будто бы сложный, нужно сноситься почтой; почта идет из Москвы до Кабула 40 дней, то, понятно, что и ответ будет не раньше июля месяца. Несмотря на все наши старания и настойчивость — мы сделали со своей стороны все, что только от нас зависело, — добиться визы не смогли, и самый вопрос о въезде в Афганистан еще проблематичен… <…> Готовим эмиру афганскому коллекцию хлебов России. Бояться нас нечего. Словом, похлопочите, так как пока что вопрос с проникновением в Афганистан стоит открытым».
Из письма Николая Вавилова Гавриилу Зайцеву от 22 апреля 1924 года
Чтобы прорваться в страну, Вавилов предложил включить научных работников в состав дипмиссии. В письме к президенту Научной ассоциации востоковедения профессору Илье Бороздину Вавилов сетовал: «Представительства, знаю по опыту путешествий по Востоку, изнывают от скуки где-нибудь в Тегеране, Кабуле и Кандагаре: грамотный человек мог бы сделать в тех же условиях большое и нужное дело».
Идея оказалась удачной: самого исследователя включили в состав нашего полпредства в качестве референта по заключению торгового договора, а селекционера Сортоводо-Семеноводческого управления Сахаротреста Василия Лебедева и инженера-агронома Дмитрия Букинича, сопровождавших его в путешествии, — в качестве курьеров Народного комиссариата по иностранным делам.
Непростое путешествие
Уже в Афганистане Вавилов неоднократно менял направление своего маршрута в поисках «истоков видообразования европейских культурных растений». От Гератского оазиса — крупного земледельческого района — ученый взял курс на юго-восток, в долину Кабула. Заболевшего Букинича пришлось оставить под присмотром Лебедева, а от услуг нанятого в Герате переводчика — отказаться, поскольку языка, как выяснилось, тот не знал, зато с большим успехом доставал и употреблял спиртные напитки. Чтобы преодолеть языковой барьер с местным населением, Вавилов сам начал спешно изучать фарси и весьма преуспел в своих лингвистических штудиях, так что смог объясняться с жителями афганской глубинки самостоятельно.
Уже на подступах к Кабулу он встретил советских дипкурьеров, которые советовали повернуть назад — в стране волнения, на город идут повстанцы, европейцы спешно его покидают. «Однако перспектива идти вспять, в Мазари-Шериф, когда еще впереди оставалось три четверти дела, нас не устраивала, — вспоминал впоследствии Вавилов. — Надо было во что бы то ни стало стремиться дойти до Кабула». Попасть в этот город, как признавался в письме к Зайцеву ученый, было его «восьмилетней мечтой».
Там он понял, что надо двигаться дальше, к Нуристану (тогда его называли Кафиристан). Этот высокогорный район был закрыт, в него не ступала нога европейца, но Вавилова это не остановило. Правда, сначала пришлось решить проблему с деньгами. «Трагедия с финансами. Путешествие здесь дороже, чем предполагали… — сетовал исследователь в письме к Зайцеву. — Очень прошу Вас, если найдется малейшая возможность, одолжите мне 500–600 рублей в форме, какой найдете удобной, переслав ее экстренным порядком в Кабул». Вопрос удалось решить, и ученый вновь двинулся в путь.
«В горах дороги были непроходимы не только для арб, но и для всадников. Даже по основным маршрутам можно было двигаться только караваном на лошадях, ишаках или верблюдах. Во время следования через перевалы встретилось немало опасностей. В малолюдных пустынных местах и лесах Кафиристана экспедиции приходилось ночевать и раскладывать костры».
Семен Шпицер «Воспоминания журналиста»
После Кафиристана Вавилов запросил разрешение посетить также южные и юго-западные районы страны — Лебедеву в разрешении отказали, поскольку в тех регионах было все еще неспокойно. Но Вавилов добился своего и в итоге прошел практически весь Афганистан, преодолев караванным путем около 5 тыс. км. Однако, возвращаясь домой, вновь оказался в смертельной опасности.
«Найдешь там, где не ищешь: мы не знаем наперед своей судьбы, — рассказывал он позже своему коллеге Андрею Федорову. — Вот я объехал весь Афганистан. Это очень суровая страна. Там приходилось не только ботаникой заниматься. То и дело во всяких передрягах участвовали. Однако шло все хорошо. Но вот вам превратности судьбы: возвращаясь домой в поезде, еще недалеко от границы, я, проходя из вагона в вагон, неожиданно провалился (подался вниз железный мостик) и повис над рельсами, держась за буфер. С большим трудом мне удалось выбраться на площадку вагона».
Подведение итогов
Сухая «Записка об ученых трудах профессора Н. И. Вавилова», составленная по поручению Особой комиссии С. П. Костычевым, скупо отмечает: «В 1924 году Н. И. Вавилов, преодолев огромные препятствия, в том числе и международно-политического характера, осуществил большую экспедицию в Афганистан, охватившую все земледельческие районы Афганистана. Экспедиция прошла через совершенно неисследованные районы Кафиристана, одновременно с ботаническим изучением культурных растений проведено географическое и экономическое исследование Афганистана».
Кочевые племена афганцев. Фото: Научный архив РГО
Древовидная клещевина около Джелалабада (Баули). Фото: Научный архив РГО
Сам ученый в письме к своему другу, врачу-гипнологу Петру Подъяпольскому, рассказывал о результатах поездки заметно живее: «Путешествие было, пожалуй, удачное, обобрали весь Афганистан, пробрались к Индии, Белуджистану, были за Гиндукушем. Около Индии добрели до финиковых пальм, нашли прарожь, видел дикие арбузы, дыни, коноплю, ячмень, морковь. Четыре раза перевалили Гиндукуш, один раз по пути Александра Македонского. <…> Собрал тьму лекарственных растений. Нигде в мире не видел столько аптек, аптекарей, как на юге в Афганистане, целый цех табидов-аптекарей. Так и определил Кандагар "городом аптекарей и гранатов". Гранаты бесподобные».
Вавилов был убежден, что в агрономическом отношении эта страна представляла исключительный интерес редким разнообразием типов хозяйства, от примитивных до интенсивных. «Николай Иванович привез замечательную коллекцию местных пшениц и других культур и очень ею гордился», — вспоминал Семен Шпицер.
После такого путешествия настало время рассказать научному миру о своих открытиях, и Вавилов приступил к этому, еще не успев добраться до дома. Он прочел доклад в Ташкенте по просьбе руководства сельскохозяйственного факультета Среднеазиатского государственного университета. Студенты с нетерпением ждали обещанного выступления, но остались разочарованы.
Николай Иванович заболел и что доклад он делал уже будучи больным с температурой около 40°. У него был приступ малярии. И тогда студентам стало понятно его поведение во время доклада. Все они испытывали к нему искреннее сочувствие.
Геодезисту Ивану Дорофееву и его коллегам, которым поручили задачу произвести топографическую съемку для выбора трассы строительства автомобильной дороги от Термеза к Кабулу, повезло больше. Во время встречи с ними с самочувствием Вавилова все было в порядке. Он прекрасно говорил, просто, ясно давая ответы на многочисленные вопросы: он советовал упаковать имущество в прочные ящики, так как груз на всем протяжении от русской границы до столицы Афганистана надо будет перевозить только на лошадях или верблюдах, а то и на ишаках вьюками. Рекомендовал запастись хорошими аптечками, так как в Афганистане нет ни врачей, ни больниц, а там много малярийных мест и легко заразиться этой болезнью. Дал он очень полезный совет, как составить самим словарь афганского языка своими средствами. Он порекомендовал также запастись маленькими записными книжками в твердой обложке, куда и заносить указанные афганские слова.
В ответ на опасения геодезиста и его коллег, которых пугали «рассказы о фалангах, скорпионах, тарантулах, о чуме и натуральной оспе», Вавилов ответил со смехом: «Не так страшен черт, как его малюют. Вот я пробыл в Афганистане более пяти месяцев. И, видите, я жив, здоров. Никто мне не угрожал — ни бандиты, ни ядовитые змеи, ни фаланги, ни скорпионы. Конечно, надо минимальные предосторожности принимать, тогда все будет в порядке. Поезжайте смело в эту бедную страну, помогайте ей строить свою жизнь на новых началах».
Весь собранный материал ученый систематизировал в труде «Земледельческий Афганистан», который вышел в 1929 году. Александр Купцов, служивший на тот момент во Всесоюзном институте прикладной ботаники и новых культур под началом Вавилова, делился позже впечатлениями об этой работе: «В процессе подготовки "Земледельческого Афганистана" я познакомился с необычайной трудоспособностью Николая Ивановича. Но нужно сказать, что и его помощники по мере своих сил стремились не уступать ему. У нас не было нормированного рабочего дня».
А еще одним результатом путешествия стало событие, о котором Николай Вавилов узнал из письма.
«Многоуважаемый Николай Иванович, Русским географическим обществом присуждена Вам за географический подвиг — путешествие в Афганистан — медаль имени Н. М. Пржевальского, о чем и объявлено в годичном общем собрании Обшества 5 июня сего года.О присуждении Вам указанной почетной награды Общества считаю приятным долгом Вас уведомить.Пользуясь случаем, прошу Вас принять уверение в совершенном моем уважении.Президент Русского Географического общества Ю. М. Шокальский».
Оценили 17 человек
23 кармы