"Я умывал руки, Владыка, но не смог омыть душу…"
"Если когда-нибудь в пустыне сложат камень благодарности за слово — на нем будет Твое имя..."
Ты велел, Тиберий, сообщать тебе о каждом событии в Иудее.
Я пишу не донесение, а как человек, чья душа потрясена до основания.
В Иерусалиме появился человек из Назарета - скромного, забытого селения. Его имя - Иисус. Но не имя его привлекло меня, а его взгляд.
..Светлый, как рассвет над Тивериадским морем, он словно видел тебя сквозь плоть до самого корня.
Впервые я заметил Его на площади. Он говорил тихо, но слушали Его, как шум волны в штиль. Слова Его были просты, но вошли в меня, как меч, оставив тревогу.
Первое время я не обеспокоился. Он был кроток, как бы вне нашего бытия. Но первосвященники, чьё слово в Иудее опаснее любого оружия, пришли ко мне с обвинением. Они жаждали Его крови.
Я - прокуратор, власть над жизнями и законами была в моих руках, но перед Ним я чувствовал себя подсудимым. Он был гостем из другого мира, а я - стражем ворот, не знающим, кого я впускаю в Историю.
Я пытался Его отпустить, предлагал толпе выбор, но толпа не выбирает справедливость. Она выбирает шум, кровь и стенания жертвы. Им нужен был не Мессия, а козёл отпущения.
Я умыл руки, надеясь снять с себя вину.
Он ушёл на казнь, не проклиная. Его взгляд был полон прощения. Я не могу забыть этот взгляд, потому что никто не смотрит так перед смертью, если в нём нет Бога.
Теперь я вижу Его в утреннем ветре, в глазах моих внуков. Кто мы - властители мира, если не можем распознать истину, стоящую у нас перед глазами? Я был судьёй, но, сейчас знаю, - я сам был судим.
Прости меня, Тиберий, если это письмо слишком человечно. Но если Рим когда-нибудь захочет понять истину, запомни это имя: Иисус из Назарета.
Понтий Пилат, из Иерусалима, в бессонную ночь.
Оценили 9 человек
22 кармы