"Боевые заслуги Маринеско кому-то не давали спокойно спать"

5 января 1913 года родился Александр Иванович Маринеско, Герой Советского Союза, выдающийся командир подводной лодки С-13

Командир "Атаки ХХ века", "Личный враг Гитлера и рейха", "Подводник N 1", ставший народным героем, - все эти титулы по праву принадлежат Александру Ивановичу Маринеско, человеку яркой и сложной судьбы.

Со времен войны о нем слагают легенды и стихи, пишут книги. К 60-летию Победы на большой экран вышел фильм о подвиге Маринеско "Первый после Бога", напомнив ветеранам о герое и вызвав интерес к его личности у молодежи. В год 70-летия Великой Победы и накануне трагической памятной даты - 22 июня - стоит вспомнить о легендарном подводнике, который остается кумиром для военных моряков Севастополя.

До сих пор вокруг имени боевого командира, поставившего за один поход Германию "на колени", не стихают споры, кипят страсти. Талантливых и незаурядных людей при жизни и после смерти окружают слухи, порожденные завистью. Многие писали о выдающемся подводнике, используя воспоминания и семейный архив детей Маринеско, и, сняв "сливки" с его трагической судьбы, вычеркивали их из биографического процесса.

Чтобы справедливость восторжествовала, предоставим слово дочери "подводника N 1" Татьяне Маринеско, с которой автор этих строк встретилась в Кронштадте несколько лет назад и где сейчас живут потомки героя.

- Татьяна Александровна, вы были на премьере фильма "Первый после Бога". Какое впечатление он на вас произвел?

- Мы смотрели картину вместе с приемным сыном Маринеско Борисом и моей старшей дочерью в кинотеатре "Аврора". Хочу сказать, что фильм действительно прекрасный. Роль Маринеско очень удалась Дмитрию Орлову, несмотря на внешнюю разницу: отец был невысоким и щупленьким, а актер, напротив, обладает исполинским ростом и широкими плечами. В основу картины положены реальные факты биографии отца, которые переплетаются с вымыслом.

- А встреча Нового года в финском ресторане тоже легенда?

- Нет. Новый, 1945 год подводники встречали в финском городе Турку. Лодка уже несколько месяцев была на ремонте. Отец вместе с другом, тоже командиром субмарины, собрался к приятелям на праздник. Но тех не оказалось дома. Тогда они завернули в ресторан гостиницы. Заказали столик и стали поджидать знакомых. Тут и подсела к ним хозяйка гостиницы со своей подругой. Заговорила на русском, оказалось, что она шведка с русскими корнями и даже имя у нее русское - Татьяна. С ней и "размагнитился" отец в новогоднюю ночь и на весь следующий день.

Он имел полное право отдохнуть в новогодний праздник, перед предстоящим походом, к которому вместе с экипажем был готов. Шведке отец так пришелся по сердцу, что она предложила ему на ней жениться и стать хозяином гостиницы. Но он остался верен своему воинскому долгу. А в это время его с другом уже искали, заявили финским властям, что пропали два офицера. Когда Александр Иванович вернулся на базу, нагоняй был страшный, грозил трибунал. И тут ему помог его дружный экипаж, который заявил, что с другим командиром в море не выйдет.

- Как познакомились ваши родители?

- Подробности мне неизвестны. Отец мне только рассказывал, что это было уже после войны, когда они ходили вместе в море на корабле, где он был старпомом, а мама радисткой. Сначала они очень не ладили, при встречах все время ссорились и "подкалывали" друг друга. Но потом, когда кому-нибудь нужен был отец, его искали у радистки Валентины Громовой, а когда нужна была мама, ее находили у старпома. Они расписались в 1947 году. К тому времени со своей первой женой, Ниной Ильиничной, отец был давно разведен. Его дочь от первого брака, Лора, уже выросла, сестра старше меня на двадцать лет. Свадьба у родителей была скромная. Фамилии они оставили прежние, так как раньше в море семейных не пускали из соображений "а вдруг удерут за кордон".

- Какие взаимоотношения были между вашими родителями? Ведь для них обоих это был второй брак. Первый муж вашей мамы пропал без вести после гибели в 41-м судна "Алев" в Балтийском море, и сын Валентины Ивановны остался без отца.

- Родители любили друг друга и прошли вместе через жестокие испытания. В 1948 году медкомиссия не допустила отца к рейсу, сославшись на то, что он плохо видит, хотя он мог работать в очках. Очевидно, Маринеско даже в роли гражданского моряка кому-то очень мешал, а его боевые заслуги кому-то не давали спокойно спать. И отец был вынужден устроиться заместителем директора в Институт переливания крови имени Пастера. То, что там происходило, его не устраивало. И тогда хапуга-директор Викентий Кухарчик подлым способом избавился от своего принципиального зама. Он дал согласие развезти по домам работников списанные торфяные брикеты для обогрева квартир, а затем сам же позвонил в ОБХСС.

Первый состав суда распался. Но потом отца осудили на три года лишения свободы. Там он едва не погиб от рук уголовников и только благодаря поддержке моряков, оказавшихся в заключении, остался жив. Отца освободили досрочно и в 1953 году сняли все обвинения, но кто вернет ему эти годы и подорванное здоровье? Так вот, мама его верно и преданно ждала, а он писал ей из порта Ванино (Совгавань) нежные письма. Приведу несколько цитат: "Прошу тебя также не забывать о том, что я тебя очень сильно люблю, а также о том, что тебя мне никто не может заменить", "Любящий тебя безмерно твой слуга и муж", "Дорогая моя, милая, золотая женушка!", "Почти каждый день молю Бога о быстрейшем с тобой свидании".

- Ваши родители прошли через тяжкие испытания, прожили вместе 15 лет и все-таки расстались. Почему это произошло?

- В жизни, к сожалению, не все так гладко и хорошо, как хотелось бы. В 1961 году папа стал жить отдельно от нас. В подробности я вдаваться не буду, тем более что истинную причину развода я просто не знаю. Но отношения между отцом и мамой остались дружескими.

- Вам в то время было всего восемь лет. После развода родителей вы встречались с отцом?

- Несмотря на случившееся, папу я видела часто. Ездила к нему поначалу на Васильевский остров, где он жил с Валентиной Александровной, очень доброй и отзывчивой женщиной, и ее взрослой дочерью Галей, которая училась в театральном институте. Потом отцу дали маленькую комнату в Автово на улице Строителей. Комната была в коммуналке, на четвертом этаже, но зато с балконом. Теперь эта улица носит имя Маринеско. К тому времени отец был очень тяжело болен, но недуг свой старался скрывать, никому не жаловался и продолжал так же нещадно дымить "Памиром".

Как-то раз я получила от папы записку, что он очень хочет со мной встретиться. До этого он долго лежал в больнице, и мы не виделись. Я прибежала в садик на свидание с отцом и не узнала его. Был он такой худющий, часто кашлял, а голос стал совсем тихий и хриплый. Мы погуляли немножко, потом поехали на улицу Строителей. Там в первый и последний раз я увидела, как тетя Валя кормит моего папу. Он уже не мог сам пить и есть. В его желудок была вставлена трубочка, и через нее Валентина Александровна вливала протертую пищу. Зрелище настолько ошеломило меня, что тогда я впервые сильно испугалась, что папа может умереть. Меня обуял такой страх, что почти не спала ночью и мне все виделась эта ужасная трубочка.

В октябре мама повезла меня в морской госпиталь, где снова лежал отец. В его палате не было других больных. Папа еще больше исхудал и стал желтый, как лимон. Глотать он не мог, говорить тоже. Я сидела на стуле и не знала, что мне делать. И досада, и обида, и какое-то неуместное стеснение сковывали меня. Папа написал мне записку, в которой спросил, как дела, учеба. Я ответила, что все хорошо. Потом он снова написал, спрашивая, что мне купить. Я ответила, что ничего мне не надо, у меня все есть. Мне хотелось крикнуть: "Я хочу, чтобы ты жил, чтобы снова стал веселым и не таким худым. Я не могу без тебя". Но так и не смогла ничего сказать и, чмокнув его в желтую худую щеку, вышла из палаты, тихо сказав: "До свидания, папа". Это была наша последняя встреча. Рак задушил его, буквально взяв за горло.

- Что вам запомнилось из вашего детства и общения с отцом?

- Я росла настоящим сорванцом. Мы носились по сараям, играя в разведчиков. Однажды я через крышу сарая провалилась внутрь, и родители меня вызволяли, выслушав все, что думает по этому поводу хозяин строения. Все жалобы на наши коллективные шалости приходились на долю моих родителей. В качестве наказания я лишалась обещанной прогулки в зоопарк и вместо этого подавала отцу гвозди, молоток, пока он чинил сломанный сарай, без помощи родителей других проказников. Папа учил меня постоять за себя, не давать в обиду маленьких и не бояться более взрослых ребят. Наверное, поэтому я мало с кем ссорилась, и мы в основном жили дружно своей компанией.

А как-то летом на даче я наступила босой ногой на стекло, кровь хлестала, осколок торчал в ступне. Отец схватил меня на руки и понес домой. Когда мы, наконец, добрались, папа, вконец измотанный авоськами и мной, побежал на станцию за врачом еще четыре километра.

К моим домашним заданиям Александр Иванович подходил со всей ответственностью. Он надевал очки и смотрел мои тетради и дневник. Отец беспощадно вырывал исписанный лист и говорил: "Переписать все без единой помарки". И никакие уговоры не могли изменить его решение. Однажды я заболела корью. Вечером отец возвращался с работы и усаживался ко мне на кровать, я прижималась к нему, вдыхая его "памирный" запах, и просила что-нибудь рассказать. Как я любила это время! Разве это он стоял неделю назад надо мной и металлическим тоном заставлял переписывать уроки? Нет! Это был совсем другой человек - ласковый и веселый, с зелеными добрыми глазами и родным голосом. В выходной день он мог сварить свой любимый украинский борщ с черносливом. Папа был прекрасным рассказчиком, в нем погиб талант юмориста. Когда он рассказывал байки, анекдоты, все вокруг смеялись.

- Когда вы узнали о подвиге Александра Ивановича? Что испытали в тот момент?

- Впервые я осознала, что мой отец герой, 4 октября 1963 года, когда услышала передачу по радио. Вел ее писатель Смирнов. Про участие папы в войне, конечно, слышала кое-что раньше, разговоры об этом велись среди взрослых. Но о том, что он со своим экипажем совершил "атаку века", потопив в течение одного похода два очень крупных корабля, понятия не имела. Для меня было открытием, что "Вильгельм Густлав" водоизмещением 25 тысяч тонн, который считался непотопляемым и имел на своем борту более семи тысяч человек (в том числе и 3700 офицеров для 70 подводных лодок), отправили на дно три торпеды с подлодки, которой командовал мой отец.

Ряд совпадений наводит меня на мысль о вмешательстве провидения - 30 января родился тот самый В. Густлав, в честь которого назвали корабль, 30 января пришел к власти Гитлер и 30 же января корабль был уничтожен, а в Германии объявлен трехдневный траур. При этом редко вспоминают, что когда подбили "Вильгельма Густлава", подлодку отца пять часов преследовали вражеские миноносец, три сторожевых корабля и столько же тральщиков, сбросив двенадцать глубинных бомб. Но "эске" Александра Ивановича удалось уйти невредимой.

А десять дней спустя отцовская подлодка точным ударом двух торпед пустила на дно военный транспорт "Генерал фон Штойбен", где находилось более 3500 гитлеровцев. Так, за один поход двумя торпедными атаками Маринеско отправил на дно целую дивизию. Вместе со своим экипажем он уничтожил почти шестую часть того, что было потоплено на Балтике за годы войны. Из всех "эсок" дошла до победы только "С-13" капитана Маринеско. За всю войну командир 1-го дивизиона подводных лодок бригады ПЛ КБФ капитан 1 ранга А.Е. Орел представил к званию Героя Советского Союза только Александра Ивановича.

Передачу слушали тогда все вместе: я, бабушка, мама и мои тетушки. Думаю, и моя бабуля только тогда поняла, что сделал для страны ее зять. До этого она не воспринимала всерьез его разговоры о войне и подводниках. Ну, воевали, и ладно, все воевали. Она и сама в блокаду навидалась всякого. В тот момент ее лицо было удивленным и виноватым, по щекам текли слезы. Все знали, как он сильно болен, и жить ему оставалось меньше двух месяцев. А после передачи, в которой прозвучал его тихий, хриплый голос, расплакались.

- К сожалению, звание Героя Советского Союза Маринеско было присвоено не после похода 45-го года, а посмертно - в 1990 году.

- Звания Героя для отца добился народ. Было собрано более 120 тысяч подписей в поддержку этого решения. За честь и достоинство поруганного имени Маринеско вступились журналисты и писатели Сергей Смирнов и Александр Крон. Труженики пера помогли самым авторитетным адмиралам флота, Героям Советского Союза Исакову и Кузнецову разобраться в оценке фактов.

- А как сложилась ваша жизнь? Были в ней ситуации, когда потребовалось проявить отцовский характер?

- Я рано вышла замуж, родила трех дочерей - Елену, Валентину, Александру. Все они, как и я, Маринеско. Растила детей, окончила техникум, работала теплотехником, сестрой-хозяйкой, продавцом. Вообще у нас в роду одни девочки. У моей сводной сестры Лоры - дочь и две внучки. Они живут в Одессе, на родине отца. Надеюсь, что у меня будут внуки. От папы я унаследовала способность никогда не унижаться, быть выше оскорблений, не сдаваться и отстаивать свое мнение. Эти качества очень часто и подводили меня в жизни, но и не давали упасть.

- Ваш дед Иона Маринеску (последнюю букву своей фамилии он изменил на "о", обосновавшись в нашей стране. - Авт.) был моряком румынского флота, но, дав пощечину офицеру, был вынужден бежать из-под стражи и обрел родину на Украине. Судьба вашего отца тесно связана с морем. Может быть, ваш муж продолжает семейную традицию?

- Нет, он работал водителем. Но мой сводный брат Борис, которого папа воспитал, как родного сына, был механиком на одном из кораблей Балтийского государственного морского пароходства.

- А вы ощущаете себя дочерью героя?

- Нет. Никогда не испытывала этого чувства. Жила, как все, никаких льгот не имею. Более того, зависть и нелепые слухи, окружавшие отца, перешли на его потомков. Чего только не писали обо мне! К примеру, что у меня три квартиры и две дачи.

- Вам удалось внести свою лепту, чтобы увековечить память Александра Ивановича?

- Я училась в четвертом классе, когда в нашей школе решили собирать материалы о моем отце. Мы с ребятами искали адреса папиных сослуживцев, записывали их воспоминания, приглашали в школу на День Победы. Моя дружба с Коваленко, Василенко, Даниловым и другими членами экипажа Маринеско продолжалась до самой их смерти. Свою любовь к командиру они перенесли на меня.

Когда мне было чуть больше двадцати, меня разыскала учительница музыки Елена Павловна Ждан. Благодаря ей открылись музей подводных лодок типа "С" при школе N 169 и музей подводных сил России имени Маринеско в Санкт-Петербурге. Артист Игорь Горбачев отдал под музей свою студию на Кондратьевском проспекте. Мы собирали материалы и засиживались допоздна, подготавливая экспозицию. Одно время в Музее имени Маринеско работала моя старшая дочь. Вышли в свет две мои книги воспоминаний об отце, к сожалению, денег хватило только на очень скромный тираж - 100 и 200 экземпляров.

- Каким вы запомнили отца?

- За свои пятьдесят лет папа пережил столько, сколько другому хватило бы на столетие. Но говорят, что Бог посылает испытания тем, кого любит. Пройдя едва ли не все круги ада, Александр Иванович остался человеком не озлобленным, любящим своих друзей и семью со всеми слабостями и грехами. Думаю, что уже тогда, в свои десять лет, я сумела понять его непростой характер и незаурядность. Он никогда не был "святым небожителем", оставаясь человеком земным, со своими недостатками и чертами характера, за которые его любили простые люди. Я мысленно говорю с отцом, как с живым. Мне он запомнился строгим, но веселым и остроумным, любящим жизнь и женщин. Непокорным и упрямым с начальством, но мягким и сердечным в повседневной жизни.

На снимках: "Подводник № 1" А.И. Маринеско; Т.А. Маринеско.

Слава Севастополя