От Сирии до Йемена. Никита Сергеевич Хрущев Воспоминания. Время. Люди. Власть. Книга 2

                       От Сирии до Йемена.

Хочу теперь рассказать о наших отношениях с некоторыми арабскими странами помимо Египта. Они улучшились после 1956 года, когда СССР своим вмешательством остановил военные действия Англии, Франции и Израиля против Египта. Наш авторитет в арабском мире сразу возрос: одобрялась наша миролюбивая политика, направленная в защиту слаборазвитых народов и стран, освобождающихся из-под колониального гнета и становящихся на путь независимости. 

В частности, у нас складывались очень и очень хорошие отношения с Сирией. Сирийское правительство проводило самостоятельную политику и, правильно понимая нас, охотношло на сближение с СССР. Представители Сирии неоднократно приезжали в Советский Союз, и наши делегации выезжали в Сирию. Были подписаны некоторые соглашения об оказании Сирии помощи. Из достоверных источников посредством разведки нам стало известно, что США собираются организовать вторжение в Сирию, используя Турцию, а частично Ирак и Иран. Какие конкретно силы предполагалось привлечь со стороны двух последних, мы не узнали. 

Но Даллес добился их согласия на участие в агрессии, если не хватит турецких сил. Мы получили в свои руки подробный план не только вторжения, но и его подготовки, причем данные сведения не вызвали у нас сомнений. Стало известно и время начала вторжения. Мы знали, какими силами располагала Турция, где и как она сосредоточила их, сколько пехотных и танковых дивизий и какая артиллерия будут участвовать в этом деле.

План был рассчитан на молниеносный удар, с тем чтобы одним броском как можно скорее достигнуть Дамаска, занять его и ликвидировать независимый режим Сирийского государства. Преследовало ли это вторжение цель присоединения Сирии к Турции?

 Вряд ли. Речь шла о свержении прогрессивной власти в Сирии, чтобы поставить страну в фарватер политики стран НАТО. Тогда мы вместе с Сирией разработали свой план. Он должен был воздействовать на наших соседей Иран и Турцию, чтобы удержать их от агрессии. В СССР объявили о проведении военных маневров на границе с Ираном в Туркменистане. Затем мы начали демонстрацию военных сил на кавказской границе c Турцией. Потом договорились с Болгарией и организовали такую же демонстрацию на болгаро-турецкой границе, причем болгары объявили, что будут проводить маневры с участием Военно-Воздушных Сил СССР. На каждый становившийся нам известным шаг Турции в подготовке к войне против Сирии мы совершали ответные шаги, о которых широко оповещали через печать. А когда наступил срок вторжений в Сирию, мы послали в районы, где проходили наши военные учения, своих боевых маршалов: на иранскую границу отправился Маршал Советского Союза Мерецков[439], на турецкую границу – Маршал Советского Союза Гречко[440], а в Болгарии уже находился маршал авиации Скрипко[441].

Время двигалось к часу «X». Зная заранее все стадии подготовки вторжения, мы соответственно наметили такие же стадии подготовки наших войск, вернее – нарочитой демонстрации их подготовки. Турция продолжала наращивать силы вторжения, и мы делали ответные шаги, о чем публиковали сообщения в печати[442]. Пошло как бы своеобразное соревнование. Пока что по плану, разработанному Пентагоном, оставалась еще пара шагов. Но мы были очень хорошо осведомлены о том, что происходило в Турции. Наши люди четко информировали Москву. 

Накануне часа «X» мы заявили, что окажем военную помощь Сирии. Тут США предложили Турции приостановить подготовку, а затем и вовсе отменили приготовления к вторжению. Мы обрадовались такому повороту дела, поскольку совсем не хотели тогда войны, даже локальной, и демонстрировали готовность лишь для приостановки агрессии. Еще какое-то время мы находились настороже, не будучи уверены, что вторжение отменено окончательно. Выжидая, мы затем узнали, что турецкие войска отведены от границы с Сирией.

Советское руководство торжествовало в связи с тем, что удалось без выстрела остановить руку империалистов, которая занесла меч над Сирийской республикой, и предотвратить кровопролитие. Кроме того, это свидетельствовало о нашем возросшем могуществе, с которым вынуждены были считаться даже такие оголтелые проводники политики империализма, как Джон Фостер Даллес.

Вообще мистер Даллес постоянно стремился тогда к ухудшению отношений капиталистического мира с СССР и прилагал много усилий к тому, чтобы изолировать все социалистические страны от остального мира, мешал торговле, культурным связям, всячески вредил нам. В его понимании большую роль играла политика окружения социалистического лагеря и блокады любых контактов. Даже туристов к нам не пускали. 

Однажды наших шахматистов не пустили в США. На международный конгресс поваров туда должна была поехать наша делегация пищевиков, ее тоже не пустили. Одним словом, Даллес закрывал все щели, останавливая общение нашего народа с народами других стран. Того же он хотел добиться на Ближнем Востоке, но ничего не смог поделать. Мы прорвали там блокаду в 1956 году, установили добрые отношения с Египтом. Империалисты хотели жестоко наказать Сирию, преподав урок и Египту, и Ливану. Я не говорю здесь об Ираке, где функционировало в те месяцы весьма реакционное правительство, возглавлявшееся ставленником британского империализма и верным псом колонизаторов Нури Саидом.

Мы отпраздновали бескровную победу. Когда убедились, что угроза для Сирии миновала, сейчас же объявили через печать, что наши военные маневры закончились и что командующие, задействованные там, вернулись к исполнению прежних обязанностей. Чем характерна та наша операция? Мы, удержав агрессоров, одновременно подали руку помощи Сирии, не допустили ликвидации Сирийской республики, и всего этого добились без войны. 

Это обозначало рубеж нового этапа советской внешней политики, когда мы могли добиваться желаемых результатов иными способами, нежели раньше. Я тогда много занимался международными делами, и мне было отрадно, что Даллес, который сформулировал и проводил политику США с позиции силы, отступил. Он хотел вести внешнюю политику «балансирования на грани войны», но до намеченной им грани, когда почувствовал реальную возможность ответного удара, переступить ее так и не решился. Из чего вовсе не вытекает, что мы впредь должны делать неправильный вывод, избрав такую же политику. На грани ведь можно не удержаться. Не ты один определяешь, где проходит эта грань. Легко можно сползти с нее и увязнуть в кровопролитии. Тем не менее в момент «военной игры» мы показали свое умение, владея собственной силой, и угрожать, и не зарываться. Теперь наш авторитет в арабском мире, а особенно в Сирии, еще более возрос. Сирийско-советские отношения стали не просто теплыми, а дружескими.

Свершившиеся события подогрели испуг сирийской буржуазии и помещиков, и они бросились в объятия к Египту с предложением создать Объединенную Арабскую Республику, чтобы опереться на реакционные силы в Египте и не дать возможности прогрессивным силам, группировавшимся вокруг Сирийской коммунистической партии, развертывать далее процесс демократизации страны[443]. Чем это кончилось, я уже рассказывал, когда говорил о наших отношениях с Египтом и его президентом Насером. Очередное столкновение с США на Ближнем Востоке произошло, когда совершился переворот 1958 года в Ираке. Мы приветствовали его, потому что было ликвидировано реакционнейшее правительство империалистического холуя Саида, ненависть к которому в арабском мире была повсеместной, так что новый лидер Ирака Касем[444] всего одной дивизией сумел справиться со всеми теми кругами, на которые опирался Саид. Сообщалось, что он переоделся в женскую одежду с чадрой и хотел скрыться, но какой-то солдат узнал его, заметив под длинным балахоном сапоги, и застрелил его[445].

После того как в мае 1958 года началось восстание ливанцев против реакционного режима в их стране, американцы в июле предприняли в Ливане высадку своих войск. Тут мы снова организовали ответные шаги, уже не только военного, а общественно-демонстративного характера.

 Организовали протесты во всех странах мира, где только могли это сделать. Перенесли вопрос в Организацию Объединенных Наций, добились там соответствующих решений и вынудили американцев эвакуировать свои войска из Ливана. Так победила еще одна международная демонстрация в защиту мира на Земле и в пользу освободительного движения. Общими усилиями демократических сил мира удалось сдержать колонизаторов. Иракская революция тоже одержала победу. Наша активная политическая линия еще больше повысила авторитет СССР, и не только в арабском мире, но и среди всех народов, борющихся за независимость.

Затем острие событий перекинулось в Йемен. К нам еще раньше приезжал оттуда наследный принц эль-Бадр. Он просил оружия для борьбы с англичанами, и мы ему помогли. Это произошло в 1955 году, еще до поездки советской делегации в Англию.

С эль-Бадром я встречался. Что он собой представлял? Какое производил впечатление? Впервые мы познакомились в Москве. Ко мне в кабинет вошел пропорционально сложенный человек огромного роста, красивый мужчина, широкий в плечах. От бесед, которые я с ним проводил, осталось хорошее впечатление: он выказал себя разумным человеком, понимавшим интересы своей страны. Беседы наши велись прежде всего о том, как оказать ему помощь вооружением для изгнания англичан и освобождения королевства от колониалистов. Мы ему в этом сочувствовали и, как я уже говорил, дали оружие. Эль-Бадр рассказывал мне и о том, как он подавил восстание, организованное внутренними силами против его отца: в его отсутствие был совершен переворот, столицу город Сану восставшие не сумели захватить, но обложили ее; эль-Бадр вернулся, при содействии соседних правителей разгромил восставших и восстановил прежний порядок. Мне трудно было определить свое отношение к его акции. Да от меня этого и не требовалось. Ведь хрен редьки не слаще, как говорят в народе. Тот строй, который представлял его отец как имам – глава йеменских мусульман и как король – глава светской власти, был оплотом крайне реакционной политики. Но у меня сложилось впечатление, что сын уже по-другому смотрел на правление государством. Однако таких разговоров с ним я не вел, а только слушал его.

Конечно, нам было выгоднее, чтобы существовал независимый от Англии Йемен. Поэтому мы и оказывали ему помощь. Касалась она не только поставок оружия. Принц просил нас оказать и экономическое содействие – построить морской порт: «У нас сейчас нет подходящего порта, – объяснял он. – Когда англичане изгнали нас из Адена[446], мы остались без крупных морских причалов. Сейчас к Йемену подходят корабли, останавливаются на удалении от берега, а все грузы с корабля, в том числе и пассажиров, доставляют на лодках, потом их носят на плечах».

СССР построил в Йемене порт в Ходейде[447] на Красном море. Эль-Бадр казался человеком с юмором, довольно веселого нрава и, видимо, не очень религиозным. Он рассказал, что приехал к нам не один, а с каким-то особо доверенным человеком его отца, которого послали приглядывать за сыном и удерживать от каких-либо ненужных поступков.

 Этот информатор наблюдал за принцем, а потом все докладывал королю. И эль-Бадр развеселился: «Какой там соглядатай? Этот мулла? Мы живем с ним в гостинице “Москва”. Наши номера расположены рядом. Однажды ко мне заходит официант и приносит вино. Я удивленно посмотрел на него и сказал: “Простите, тут какая-то ошибка”. Официант ушел, а я сообразил, что мой соглядатай, видимо, заказал себе вино. Мусульмане вина пить не должны, а он-то особенно, потому что представляет нашу религию. Я решил к нему наведаться. Зашел в его номер без стука и застал такую картину: он, опрокинув бутылку, пил вино из горлышка. Когда же увидел, что я стою перед ним, то растерялся. Смотрит растерянно и молчит. Тут я ему сказал: “Что же вы делаете? Аллах это не разрешает, вы нарушаете заветы пророка”. Мулла возразил: “Пророк прямо ничего не запрещал насчет вина”. – “Так если пророк прямо не сказал, то вы хотя бы взяли бокал, налили туда и выпили, как обычные люди, а то сосете из горлышка, ведь это неприлично». Рассказывая это, принц смеялся: вот, мол, какие у меня наставники.

Принц показался мне тем человеком, который, как можно было надеяться, придя к власти, изменит к лучшему общественный строй Йемена. Отец его, согласно информации нашего посла, был очень болен. Опасная личность, религиозный фанатик, самодур, способный на все[448].

Он был жестоким и очень реакционным человеком. Там существовали кое-где средневековые условия жизни, сохранялось даже рабство[449]. Чувствовалось, что эль-Бадр тоже ждет смерти отца и возможности занять королевский трон. Он открыто высмеивал нынешнее положение в его стране, тем самым показывая мне, что хочет ввести новые порядки, хотя прямых разговоров на этот счет у нас не было. Эль-Бадр стал относиться к нам с особым доверием, и мы продолжали оказывать Йемену помощь. Когда умер король Йемена имам Ахмед, принц взошел на престол. Принцам порою свойственно проводить либеральную политику, но затем, обретя трон, они следовали той политике, против которой ранее выступали сами, пока трон занимал их отец.

Однако эль-Бадр правил крайне недолго. Начальник охраны королевского дворца полковник Ас-Саляль сверг его, эль-Бадр случайно спасся. Долгое время считали, что он погиб и погребен под развалинами дворца. Оказалось, что он, переодевшись в женское платье и закрыв лицо паранджой, успел бежать и с помощью Саудовской Аравии организовал длительную борьбу с новым правительством[450].

О перевороте против эль-Бадра мы сначала ничего не знали. Только когда переворот свершился, вмешался президент Египта Насер, решивший оказать помощь силам, восставшим против реакционного режима. Насер хотел перебросить несколько воинских частей из ОАР в Йемен, но у него не было самолетов. Мы продали ОАР несколько военно-транспортных «антоновых», очень хороших самолетов, еще и сейчас не утративших своей ценности. Но в Египте не оказалось и подходящих летчиков. Насер обратился к нам с просьбой оказать и эту помощь. Мы откликнулись на его призыв и срочно снарядили самолеты с нашими экипажами. Теперь Египет сумел поддержать Йемен и перебросил туда воинские части, которые стали опорой нового правительства, образованного в результате переворота. Эти войска находились в Йемене долгое время, вплоть до очередной войны с Израилем. Однако выяснилось, что у Насера нет военной авиации, необходимой для операций против королевских войск, набранных в соседних странах, где арабские князьки, боясь за свое благополучие, хотели вернуть королю Йемена его трон. Мы продали Насеру отличные бомбардировщики Ту-16. Летчиков у него опять не оказалось, и вновь он обратился к нам с просьбой откомандировать наших летчиков. То были добровольцы. Без оглашения дела в печати они выехали в Египет, а оттуда перебрались в Йемен и действовали против сил, наступавших на войска нового правительства. Наступавшие были разгромлены[451].

Братская помощь восставшему народу Йемена дополнительно подняла высокий в арабском мире авторитет Советского Союза. На этих примерах другие народы увидели, что СССР не на словах, а на деле выступает за прогресс, а когда появляется нужда в помощи, то эту помощь оказывает быстро и решительно. С другой стороны, те же события продемонстрировали нараставшую слабость империализма. Он был уже не всесилен, а желаний имел больше, чем возможностей. Отныне политический перевес все более склонялся на сторону социалистических государств и их духовных союзников во всем мире. Империализм был вынужден не совершать необдуманных шагов, которые могли бы втянуть его во всеохватную войну. А мы вовсе не стремились создавать конфликты и лишь старались парализовать реакционно-агрессивные силы.

Когда умер Даллес, я в кругу своих друзей или встречаясь с друзьями из других стран, говорил: «Общеизвестная молва о Даллесе правильна. Он заслужил славу агрессивного человека, который буквально дышал ненавистью к коммунизму и прогрессу. Но мы еще можем потом пожалеть, что Даллес умер. Да, он был нашим врагом и все делал против нас. Но мы можем похвалить его за то, что он обладал достаточной трезвостью ума, чувствовал ту грань войны, о которой говорил в своих выступлениях, и старался ее никогда не переступать». Во время событий в Йемене Даллеса уже не было в живых. Но и там США не переступили грань.

С Йеменской Арабской Республикой, сменившей Йеменское королевство, мы установили добрые отношения, а ОАР даже заключила с ней союз. Империалисты только тогда считаются с протестами, когда конкретно видят, что общественно-политическое давление может перерасти в военное и они будут поставлены перед конкретным выбором войны или мира. Именно таким путем мы добились отступления агрессивных сил и сохранения независимости упомянутыми странами. Наряду с проведением такой политики мы, насколько это было в наших силах, старались оказать влияние на руководителей арабов, с тем чтобы они с большим пониманием относились к своему соседу Израилю и не стремились путем новой войны изменить уже сложившиеся там границы. Помню в данной связи свою последнюю беседу с Насером в 1964 году. Он тогда согласился со мной и выразил понимание нашей точки зрения, однако пояснил: «У нас сейчас сложная обстановка в арабском мире. Слишком чувствительны раны, нанесенные арабам при создании израильского государства: арабов изгнали с их земель, и сейчас изгнанники находятся в очень тяжелом экономическом и моральном положении. Я вынужден поддерживать их дух и время от времени резко выступать против политики, которую проводит Израиль».

Я Насера тоже понимал. Это была с его стороны абсолютно правильная политика. Но сейчас не могу понять, что же там случилось? Непонятно, почему летом 1967 года Египет потребовал вывода войск ООН, которые находились на границе между Египтом и Израилем? Ведь эти силы сдерживали агрессивные действия Израиля, для того они и были поставлены, чтобы нейтрализовать агрессора и исключить столкновения на границе, создав условия, устраняющие военные конфликты. И мне неясно, какие цели преследовал Египет, когда он потребовал от У Тана вывода этих войск. А зачем Египет закрыл в Красном море морской путь, которым пользовался Израиль? Именно данные мероприятия были использованы Израилем в качестве причин для начала военных действий против Египта. Если Египет сам готовился к такой войне, а только так и можно расценить его шаги, то почему он тогда не создал мобилизационную готовность своей армии? Ведь за шесть дней были разгромлены силы всех арабских государств, которые приняли участие в военных действиях: Египта, Иордании и Сирии. По материалам нашей печати ни в чем нельзя разобраться. А ныне сложились гораздо более трудные условия для Египта, чем прежде.

Я очень сожалею о том, но что могу поделать? Только лишь выразить сожаление. Мучаюсь душою и не могу понять, как же это допустили? Сравниваю с тем, как вел себя СССР в 1956 году, когда мы были в несколько раз слабее, чем в 1967 году. Почему мы тогда смогли оказать эффективную помощь Египту, чтобы отбросить войска Англии, Франции и Израиля и заставить их отойти на старые границы? Почему нам не удалось это же в 1967 году, когда мы невероятно выросли в своей военной мощи? Сейчас, когда столько лет прошло, ожидать от Израиля благоразумных шагов без нажима на него вряд ли стоит, Израиль хочет, чтобы существующее положение сохранилось навечно, и в пропагандистских целях ставит свои условия: вести переговоры напрямую с Египтом, тогда найдем способ договориться. Это означает раскол в арабском мире. И мне досадно глядеть на нашу как бы немощь в данном случае, вспоминая об успехах СССР при обороне Египта, Сирии, Йемена от империалистов.

Продолжение следует.

Предыдущая глава: Шестидневная война на Ближнем Востоке. Здесь