Дети дворян - это совсем не то, что дети Шариковых!

Хочу еще одну статью посвятить "Пошехонской старине" Салтыкова-Щедрина. Как воспитывали детей в семье помещика "средней руки", потомственного дворянина. Наверное, что-то изысканно-утонченное, не как у "детей Шариковых". Ну-ну, сейчас посмотрим.

Бытовые условия.

"Внешней обстановкой моего детства, в смысле гигиены, опрятности и питания, я похвалиться не могу. Дети постоянно теснились: днем – в небольшой классной комнате, а ночью – в общей детской, тоже маленькой, с низким потолком и в зимнее время вдобавок жарко натопленной. Тут было поставлено четыре-пять детских кроватей, а на полу, на войлоках, спали няньки. Само собой разумеется, не было недостатка ни в клопах, ни в тараканах, ни в блохах. Эти насекомые были как бы домашними друзьями. Когда уже чересчур донимали, то кровати выносили и обваривали кипятком, а тараканов по зимам морозили. Летом мы еще сколько-нибудь оживлялись под влиянием свежего воздуха, но зимой нас положительно закупоривали в четырех стенах. Ни единой струи свежего воздуха не доходило до нас, потому что форточек в доме не водилось, и комнатная атмосфера освежалась только при помощи топки печей. Катанье в санях не было в обычае, и только по воскресеньям нас вывозили в закрытом возке к обедне в церковь, отстоявшую от дома саженях в пятидесяти, но и тут закутывали до того, что трудно было дышать. Это называлось неженным воспитанием. Очень возможно, что вследствие таких бессмысленных гигиенических условий, все мы, впоследствии, оказались хилыми, болезненными и не особенно устойчивыми в борьбе с жизненными случайностями".

Стихотворение Михалкова-старшего "Про мимозу" помните?

Наверное, дворянских детей хорошо кормили? Увы...

"Утром нам обыкновенно давали по чашке чая, приправленного молоком, непременно снятым (синеватым), несмотря на то, что на скотном дворе стояло более трехсот коров. К чаю полагался крохотный ломоть домашнего белого хлеба; затем завтрака не было, так что с осьми часов до двух (время обеда) дети буквально оставались без пищи. За обедом подавались кушанья, в которых главную роль играли вчерашние остатки. Иногда чувствовался и запах лежалого. В особенности ненавистны нам были соленые полотки из домашней живности, которыми, в летнее время, из опасения, чтоб совсем не испортились, нас кормили чуть не ежедневно. Кушанье раздавала детям матушка, но при этом (за исключением любимцев) оделяла такими микроскопическими порциями, что сенные девушки нередко из жалости приносили под фартуками ватрушек и лепешек и тайком давали нам поесть".

Но, как пишет Михаил Евграфович, когда дома была маменька было еще ничего, а вот если она уезжала и перекладывала свои обязанности на папашу, то тут уже просто наступал "блокадный Ленинград" в смысле питания.

Отношение родителей к детям.

Папаня детьми, вообще, практически, не занимался, а для мамаши они делились на три категории. "Любимчики", которым доставались все "сливки и пенки", "нейтральные" и "постылые". Сам Салтыков-Щедрин относил себя к "нейтралам", которые ничего хорошего от матери не видели. "Постылым"же приходилось совсем туго.

"Иногда постылому приходила несчастная мысль побравировать, и он начинал тыкать вилкой по блюду, выбирая кусок получше. Как вдруг раздавался окрик:

– Ты что это разыгрался, мерзавец! Ишь новую моду завел, вилкой по блюду тыкать! Подавай сюда тарелку!

И постылому накладывалась на тарелку уже действительно совсем подожженная и не имевшая ни малейшей питательности щепка. То же самое происходило и с лакомством. Зимой нам давали полакомиться очень редко, но летом ягод и фруктов было такое изобилие, что и детей ежедневно оделяли ими. Обыкновенно, для вида, всех вообще оделяли поровну, но любимчикам клали особо в потаенное место двойную порцию фруктов и ягод и, конечно, посвежее, чем постылым".

                                     Вечная девочка с персиками.

Отношения детей друг к другу. Само собой, вышеуказанное деление на "любимых" и "постылых" совершенно не способствовало нежным родственным чувствам между детьми. Вообще, все разговоры подрастающего поколения вращались, исключительно, вокруг будущего наследства и тому подобных обстоятельств. Чистый материализм при полном отсутствии идеализма.

"– И куда она такую прорву деньжищ копит! – восклицал кто-нибудь из постылых.

– Все для них вот, для любимчиков этих, для Гришки да для Надьки! – отзывался другой постылый.

– Ты бы, Гришка, сказал матери: вы, маменька, не все для нас копите, у вас и другие дети есть…

– Да, – скажет он! И т. д. и т. д".

Приёмы воспитания детей.

"Вообще телесные наказания во всех видах и формах являлись главным педагогическим приемом. К сечению прибегали не часто, но колотушки, как более сподручные, сыпались со всех сторон, так что «постылым» совсем житья не было. Я, лично, рос отдельно от большинства братьев и сестер (старше меня было три брата и четыре сестры, причем между мною и моей предшественницей-сестрой было три года разницы) и потому менее других участвовал в общей оргии битья, но, впрочем, когда и для меня подоспела пора ученья, то, на мое несчастье, приехала вышедшая из института старшая сестра, которая дралась с таким ожесточением, как будто мстила за прежде вытерпленные побои. Благодаря этому педагогическому приему, во время классов раздавались неумолкающие детские стоны, зато внеклассное время дети сидели смирно, не шевелясь, и весь дом погружался в такую тишину, как будто вымирал. Словом сказать, это был подлинный детский мартиролог..."

Передача жизненной мудрости от старших к младшим.

"Разговоры эти своим пошлым содержанием и формой засоряли детские мозги едва ли не хуже, нежели самая жестокая брань. Обыкновенно они вращались или около средств наживы и сопряженных с нею разнообразнейших форм объегоривания, или около половых проказ родных и соседей.

– Ты знаешь ли, как он состояние-то приобрел? – вопрошал один (или одна), и тут же объяснял все подробности стяжания, в которых торжествующую сторону представлял человек, пользовавшийся кличкой не то «шельмы», не то «умницы», а угнетенную сторону – «простофиля» и «дурак».

– Ты что глаза-то вытаращил? – обращалась иногда матушка к кому-нибудь из детей, – чай, думаешь, скоро отец с матерью умрут, так мы, дескать, живо спустим, что они хребтом, да потом, да кровью нажили! Успокойся, мерзавец! Умрем, все вам оставим, ничего в могилу с собой не унесем!

А иногда к этому прибавлялась и угроза:

– А хочешь, я тебя, балбес, в Суздаль-монастырь сошлю? да, возьму и сошлю! И никто меня за это не осудит, потому что я мать: что хочу, то над детьми и делаю! Сиди там да и жди, пока мать с отцом умрут, да имение свое тебе, шельмецу, предоставят".

Это отношения между дворянами. Отношения дворян к крепостным описывать не буду, я же не зверь! Какую страну разрушили проклятые большевики!

В общем, самое удивительное в истории дореволюционной России это то, что означенное с государство, в котором "элита" так себя вела, смогло просуществовать аж до начала 20-го века. Современная Россия, представляющая злую и бездарную пародию на вот это всё вышеописанное, в смысле каких-либо перспектив ... Даже смешно говорить о перспективах у этого всего.

Парень из Фриско.

Из комментариев на Дзене: