23 ноября президент России Владимир Путин провел заседание Совета по науке и образованию, на котором была представлена стратегия научно-технологического развития России...
Владимир Путин в своем заключительном слове перешел, по его словам, к технически-кадровым решениям. Речь шла об академиках и членах-корреспондентах РАН, которые работают на госслужбе, при этом баллотировались в академики и членкоры (это выборные должности) и стали ими две недели назад. Таких, по данным “Ъ”, 14 человек: 11 членкоров и 3 академика.
Вот их-то поступок и заинтересовал Владимира Путина.
Год назад, в декабре прошлого года,— продолжал президент,— я в письменном виде рекомендовал этого не делать: не избираться в Академию наук. Значит, если кто-то посчитал, что для него важнее заниматься исследовательской деятельностью, ну значит, действительно, эти крупные ученые, работая по своему направлению, они принесут гораздо (он сказал так: «Гора-а-а-а-здо!...») большую пользу стране, обществу, чем исполняя рутинные фукнции в руководящих органах по линии государственных структур!
О том, почему против стратегии высказался президент РАН Владимир Фортов, о том, кто возражал ему, и главное — о том, почему президент в конце заседания объявил об удивительном решении уволить с государственных должностей 11 членов-корреспондентов РАН и трех академиков,— специальный корреспондент “Ъ” АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ, которому это разъяснил сам Владимир Путин.
Проще начать с того, чем этот совет закончился.
Я смотрел вторую его часть в телетрансляции в пресс-центре Кремля. Было известно, что после заседания совета Владимир Путин подойдет к журналистам и расскажет что-то, без чего им нельзя будет обойтись.
Так все и было: журналистов стали собирать для перехода наверх, с первого на второй этаж здания, когда все академики уже высказались в дискуссии, которая получилась только на первый взгляд спокойной, да и то только потому, что никто друг в друга креслами не швырялся.
В остальном, если понимать, о чем шла речь, она была очень нервной.
Некоторые люди показали себя в ней так, что одно расстройство.
Между тем Владимир Путин в своем заключительном слове перешел, по его словам, к технически-кадровым решениям.
Речь шла об академиках и членах-корреспондентах РАН, которые работают на госслужбе, при этом баллотировались в академики и членкоры (это выборные должности) и стали ими две недели назад.
Таких, по данным “Ъ”, 14 человек: 11 членкоров и 3 академика.
Вот их-то поступок и заинтересовал Владимира Путина.
— Некоторые коллеги наши,— сказал президент,— из управления делами президента, из Министерства образования, из Министерства внутренних дел, из Министерства обороны, из ФСБ и других ведомств приняли участие в избрании и были избраны.
Владимир Фортов молчал.
Он и представить не мог, что президент повернется к нему с такими словами.
— Владимир Евгеньевич, у меня вопрос к вам и другим представителям Академии наук. Зачем вы это сделали?
Они такие крупные ученые?
Президент РАН по-прежнему молчал.
Это был первый вопрос.
И второй вопрос. Что мне теперь с этим делать?..
Думаю, что я должен буду предоставить им возможность заниматься наукой, потому что, судя по всему, их научная деятельность гораздо важнее, чем исполнение каких-то рутинных административных обязанностей в органах власти и управления.
Президент пояснил, что «в прежние времена у нас много представителей различных уровней власти принимали участие в выборах в Академию наук, в том числе высшие должностные лица».
Владимир Фортов, наверное, не понимал, что он сейчас должен сказать.
Но понимал, что любой ответ будет самоубийственным.
Потом он, наконец, сказал, что на самом деле этих людей выбирали.
— Значит, они все-таки крупные ученые, так ведь?
Президент РАН вынужден был согласиться.
— Тогда вы меня избавляете от следующего вопроса,— кивнул господин Путин и предложил этим ученым и дальше заниматься делом своей жизни и только им, а не работой в органах власти.
На заседаниях и этого президентского совета, и других президентских советов, которых, если посчитать, окажется много (по физкультуре и спорту, по правам человека и т. д.), ничего подобного никогда не было.
Никогда Владимир Путин на таких мероприятиях, да и на любых других, не обещал уволить сразу нескольких высокопоставленных чиновников, причем в такой ультимативной форме.
Владимир Фортов, кажется, совершенно не мог опомниться.
Он не ожидал, безусловно, что все произойдет именно так, а по данным “Ъ”, вообще не ожидал, что это произойдет и что президент с вопросами «Зачем вы так поступили?» и особенно «Что мне теперь делать?» обратится лично к нему.
После хотя бы одного из таких вопросов можно и, скорее всего, нужно смело подавать в отставку и быть при этом уверенным, что она будет принята.
В конце концов академик Фортов прекрасно знал о том, что происходит.
Все чиновники, которые подали заявки на участие в выборах в РАН, были письменно уведомлены о том, что есть рекомендация президента специально для них: не принимать участия в выборах.
Более того, они получили и саму эту рекомендацию.
И с каждым из них после этого не один раз говорили, например сотрудники управления президента по научно-образовательной политике и, как говорится, по-честному предупреждали о последствиях.
И несколько человек в последний момент (а были те, кто сделал это совсем в последний момент) отказались от этого намерения.
А некоторых других в Академии наук, по информации “Ъ”, отговорили это делать, ссылаясь на то, что это все несерьезно и что есть более точная информация: никто на это на самом деле внимания обращать не будет.
Видимо, отсюда родом и фраза президента, обращенная к господину Фортову: «Зачем вы это делали?»
А вот замминистра образования Алексей Лопатин, не так давно пришедший в ведомство из науки, где был не последним человеком и, видимо, услышав о том, что за всем последует, проконсультировался, как сообщают источники “Ъ”, со своим руководителем в министерстве и услышал, как ни странно, примерно то же самое, что говорил и Владимир Фортов.
Надо отдать должное Алексею Лопатину: он больше поверил коллегам из администрации президента и при этом сделал сознательный выбор: решил заниматься наукой.
Таким образом, для него приговор президента не стал сюрпризом.
— Теперь, конечно, многие будут уверены, что президенту такое решение подсказали доброжелатели, которых много у РАН,— сказал мне потом помощник президента Андрей Фурсенко, и было понятно, что он понимает, каких доброжелателей много у РАН (Прежде всего, видимо, в РАН будут говорить о самом Андрее Фурсенко, который надолго задержался у президента перед началом совета.— А. К.).
— Уверяю вас: это исключительно его решение. Только его.
Впрочем, в этом можно и не сомневаться:
нетрудно представить себе, какие чувства испытал господин Путин, когда его мнение, его, можно сказать, человеческую рекомендацию просто проигнорировали.
Такое не могло остаться безнаказанным.
Тут уж бессмысленно было подсказывать ему ни с той, ни с другой, ни с какой-нибудь вообще стороны.
14 смелых (в крайнем случае запутавшихся, передоверившихся, обознавшихся или каких-нибудь еще) были обречены.
Между тем среди тех, кто снял свою заявку, когда было уже почти совсем поздно, был, по данным “Ъ”, даже один министр федерального правительства.
У него хватило административных навыков все-таки понять, что лучше не уходить в эту историю с головой. Хотя, рассказывают, академиком этот человек очень хотел стать тоже.
Похоже, что между администрацией президента и Академией наук отношения наконец-то обострились как никогда.
Более чем верные признаки этого можно было заметить и в начале заседания ставшего уже историческим, по моему мнению, совета.
Президент выступил, сказал несколько добрых слов о стратегии научно-технологического развития России.
Стратегия это создавалась несколько лет. Последнее время шли интенсивные совещания по этому поводу. Только президиум совета собирался девять раз меньше чем за три месяца. Согласовывались мельчайшие уже детали, поскольку обо всем остальном договорились раньше, и никто не возражал.
Присутствовал на этих заседаниях и Владимир Фортов.
По словам одного из участников совещания, он был полностью согласен со всеми ее положениями, и только когда на последней встрече стали говорить о том, что теперь надо разрабатывать механизм реализации стратегии и что пора начинать, Владимир Фортов вдруг сказал, что сначала надо бы со стратегией разобраться, а что касается тактики, так когда-нибудь, конечно. придет и ее черед.
На это другой участник совещания заметил, что лучше бы начать прямо сейчас, потому что очень хочется при жизни увидеть, что из этого получится, а люди в этом проекте собрались что-то не очень, как правило, молодые.
И Владимир Фортов согласился: спорить тут было и в самом деле нечего.
Президент в начале совещания произнес ритуальные слова: о том, что документы придан особый статус, и что он приравнен к Стратегии национальной безопасности, и что это взвешенный документ, результат многомесячной работы сотен людей и десятков организаций.
Владимир Путин предложил «поддержать уровень расходов на фундаментальную науку в процентах от ВВП»:
— Сэкономив здесь сегодня, мы будем, безусловно, безнадежно отставать завтра — и допустить этого не можем. Поэтому наряду с бюджетными средствами мы направим и внебюджетные, чтобы в целом сохранить объем финансирования фундаментальной науки в процентах от ВВП в ближайшие два-три года.В результате широкого, открытого обсуждения стратегии, добавил он, выработана консолидированная позиция ученых, государства, бизнеса относительно приоритетов для науки, сформулированы цели на ближайшую перспективу.
Таким образом, Владимир Путин был уверен, что никаких сюрпризов, кроме того, что приготовил напоследок он сам, не будет.
— Нужно,— сказал он,
— прежде всего, создать мощную технологическую базу, чтобы обеспечить опережающий рост экономики и глобальную конкурентоспособность отечественных компаний, вывести на новое качество медицину и сельское хозяйство, ускорить освоение наших территорий, включая Арктику и Дальний Восток России.
В этом, видимо, состоял главный и эксклюзивный смысл стратегии:
впервые ее задачей было не стараться сформулировать, что, собственно говоря, происходит с наукой как таковой и как ей в связи с этим развиваться дальше, а было предложено соответствовать вызовам экономики и опережать их.
— Надо раз и навсегда отказаться от практики размазывания бюджетных ресурсов тонким слоем между исследовательскими организациями. Деньги должны выделяться эффективным коллективам на основе конкуренции, конкурсного отбора с тем, чтобы мы рассчитывали на получение нужного нам конечного результата.
Это опять был кивок в адрес РАН, которая предпочитает «практику размазывания тонким слоем», ибо иначе многие ее организации просто и быстро прекратят существование.
Собственно говоря, реформа РАН направлена на то, чтобы избавиться от таких организаций и их имущества.
А ФАНО, созданная указом президента для управления активами РАН, и вообще для этого прежде всего и существует.
Именно этим Владимира Фортова ФАНО в том числе не устраивает.
Владимир Путин предложил выступить своему помощнику Андрею Фурсенко, который признался, что «обсуждение шло непросто, но в итоге проект стратегии был согласован с правительством, принят профессиональным сообществом. Это не значит, что не осталось каких-то редакционных добавлений, я согласен, но в целом проект принят».
Андрей Фурсенко знал, очевидно, что редакционные добавления есть, например, у вице-премьера Аркадия Дворковича, который намеревался некоторые из них озвучить.
Все шло так, как и было предначертано основным сценарием.
Но тут Владимир Путин дал слово Владимиру Фортову.
Прежде всего президент РАН попросил главу президентской администрации Антона Вайно, который сидел между ним и президентом, передать Владимиру Путину книгу в бордовом переплете.
Антон Вайно сделал это. Книга называлась «Избранные статьи и доклады».
Это были статьи и доклады академиков.
Внутри имелась подпись: «Глубокоуважаемому Владимиру Владимировичу (каждое из этих трех слов подчеркнуто.— А. К.), с благодарностью, симпатией и наилучшими дружескими пожеланиями». И размашистая подпись господина Фортова.
Владимир Фортов претендовал на многое.
Теперь он ждал реакции президента. Впрочем, пока ее не было.
Владимир Путин внимательно прочитал пропитанную теплотой к нему подпись и даже не кивнул и не посмотрел с ответной симпатией или хотя бы благодарностью в сторону автора если не всей книги, то хотя бы подписи к ней.
Тут Владимиру Фортову, который таким образом, похоже, готовил плацдарм для своего выступления, пора было выступать.
И тут выяснилось, что все, что говорил на последних совещаниях, не имеет ни какого отношения к тому, что он думает на самом деле.
— В целом обсуждаемая здесь стратегия,— сказал он,— конечно, шаг в верном направлении, в направлении консолидации наших общих усилий к одной цели. Эта консолидация тем более необходима, так как мы работаем в условиях падающего бюджета и в то же время в условиях самой радикальной академической реформы за всю историю.
Уже после этих слов надо было ожидать «но».
— Я убежден,— добавил Владимир Фортов,— что самый большой вызов, и он отсутствует в стратегии как сформулированный вызов, предъявляет нам сама природа! А первостепенная задача науки состоит в ее изучении и разгадке природных тайн. И этот главный вызов возник уже с тех пор, как человек перестал ходить на четвереньках! Этот вызов будет стоять перед нами предстоящие десятки миллиардов лет, если, конечно, человечество до этого времени доживет, в результате расширения Вселенной. В этом основной смысл и миссия фундаментальной науки!
Уже все было примерно понятно.
Президент РАН настаивал на праве Академии наук не приводить стратегию ее поведения в зависимость от состояния экономики страны.
Он настаивал на ее праве быть тем, чем она была все эти десятилетия.
Вряд ли кто-нибудь из оппонентов Владимира Фортова намерен был спорить с тем, что говорил. Все это было очевидно. И в стратегии есть слова и об этом тоже. Но это не является основным и единственным смыслом стратегии.
А для Владимира Фортова — является.
Вскользь он, правда, потом упомянул и о том, добавив, что надо дать и список конкретных и понятных людям задач, но сказал об этом просто с каким-то даже сожалением и сочувствием к этим людям, которых могут интересовать такие мелочи на фоне расширения Вселенной
.— Не отменять же их, эти приоритеты, в самом деле,— пожал он плечами.
«Дорожную карту» стратегии он назвал мелкотемной (ни слова, видимо, нет про расширение Вселенной):
— Владимир Владимирович, я не буду эту тему развивать, просто скажу, что нельзя же считать механизмом реализации стратегии пункт 21 проекта РАН «О создании кружков технического творчества и формировании игровых коллективов дошкольных учреждений»! Это снижает уровень бумаги!
Он говорил о том, что «суперцентрализованная модель организации всей науки вряд ли будет жизнеспособна» и о том, что «нужно многоканальное финансирование», а «если говорить о программе фундаментальных исследований, то во всей стране за нее отвечает Академия наук!».
Владимир Фортов сообщил, что «в Российской академии наук, как это предусмотрено в 253-ФЗ, уже подготовлен проект концепции новой программы фундаментальной науки, которую мы готовы представить вам, Владимир Владимирович, на обсуждение, когда она будет готова.
Я думаю, на это уйдет месяца три, не больше».
Это был еще мощный сюрприз от Владимира Фортова.
Во всей этой истории он при этом по-прежнему заботился исключительно том, чтобы РАН жила так, как раньше, и чтобы ее никто со всеми этими новыми идеями не трогал.
На самом деле он намерен был полностью дезавуировать стратегию, это уже было очевидно.
Но он дал понять, что стратегию еще можно спасти:
— Качественное экспертно-аналитическое обеспечение является одним из обязательных условий успешной реализации стратегии, как нам кажется. Эта функция может быть поручена Академии наук, поскольку только в академии собран полный корпус экспертов высшей квалификации по всем направлениям реализации стратегии. Это же относится к анализу хода реформы академического сектора. Трудно двигаться вперед без четкого понимания, как идет реформа, какие цели поставлены, какие из них удалось либо не удалось реализовать и почему.
Он еще только про деньги и собственность РАН ничего не сказал.
А, нет, уже сказал:
— Ну и самое последнее. Нас продолжает остро волновать вопрос об академической собственности. Это тяжелый вопрос. Получается так, что мы с ФАНО подготовили список лишнего имущества, которое можно было бы безболезненно реализовать (то есть то, с чем из списка ФАНО согласилась Академия.— А. К.). Что касается остального, то мы просили бы их судьбу решать только вашим указом и только с подачи Академии наук. Я просил бы этот пункт тоже занести в протокол.Только РАН, по его мнению, имеет в конце право решать, с чем она может расстаться.
Владимир Фортов закончил, слово получил топ-менеджер Агентства стратегических инициатив Дмитрий Песков, который, на мой взгляд, выступил блестяще.
Он рассказал о том, чем должна заниматься наука, в том числе и фундаментальная, на том языке, который Владимиру Фортову неизвестен и который он не сможет, видимо, расшифровать, даже если привлечет лучшие умы академии:
— Сегодня подлинные угрозы лежат не в распределении той или иной концентрации бюджетных средств, а эти угрозы внешние.
Они внешние для страны, и мы видим сейчас три последовательно накатывающие на нас волны технологической революции, которые в значительной степени обнуляют наши предшествующие достижения, в том числе достижения, которые у нас есть в науке и образовании.
Если первая волна, которую мы переживаем сегодня,— это волна лёгкой цифровой экономики, IT, связь, банки,— по верху где-то проходит, то мы понимаем, что в 20-е — а у нас долгосрочная стратегия — это вызов, которым мы должны будем перестроить образование, здравоохранение и промышленность.
Вызов этой новой промышленности — то, что мы сегодня пытаемся ответить на него такими поисковыми исследованиями в рамках того, что называют TechNet, где у нас лидирует питерский Политех, Сколтех и несколько структур Ростехнологии, в частности, НПО «Сатурн»…
Владимир Фортов слушал рассеянно.
Вникать ему в это действительно не следовало: а то мог бы и, не дай бог, передумать.
— Следующая волна, еще более масштабная,— это уже то, чем занимается Михаил Валентинович Ковальчук — продолжил Дмитрий Песков.
— Это новая биология, новая этика, новая натурфилософия, то, чему мы еще даже названия не придумали.
Но все эти угрозы абсолютно субстантивны, они создают прямые экономические вызовы существующему бюджету Российской Федерации, социальным обязательствам и, собственно говоря, основам для инвестиций в научные исследования, в научную деятельность.
Цифровая платформа Alibaba 16 ноября этого года продала товаров на 17,6 миллиарда долларов за один день.
Они научились проводить 140 тысяч сделок в одну секунду! Это реальность, когда можно продать на 1 миллиард долларов цифровых продуктов за один день!..
Считаем, что стратегия способна ответить на эти угрозы.
Она про это, а не про то, как оптимизировать существующие финансовые процессы!
Еще выступали потом и Юрий Соломонов, и Николай Кропачев, и Людмила Вербицкая, шлифовали идеи стратегии, но все это были нюансы.
Два подхода были ясны: принять стратегию или отложить и отдать ее на доработку Академии наук.
Господин Путин, после того как выступил Аркадий Дворкович. который попросил пару недель на редакционную правку некоторых пунктов, а потом сказал, что правительство начинает работать над реализацией предложенного варианта стратегии, дал понять, что его устраивает именно этот вариант.
И это было самое чувствительное поражение президента РАН за время наблюдений. Даже реформа РАН в свое время была принята с учетом, как известно, многих его замечаний — и оттого затормозилась на несколько лет.
А потом, после некоторой паузы, Владимир Путин обратился лично к Владимиру Фортову с идеей по поводу госчиновников, которые увлеклись академической наукой.
После этого президент РАН так и остался сидеть в Екатерининском зале Кремля, а Владимир Путин перешел в соседний, где подробно рассказал журналистам, почему ему нравится бывший премьер Франции господин Фийон.
Он, конечно, хотел про него рассказать: у Владимира Путина, похоже, долго, пока он сам работал с ним в 2008–20012 годах (пока сам был в должности российского премьера), копились к господину Фийону теплые чувства.
Владимир Путин уже выходил из зала, когда я спросил его:
— Что же вам теперь делать? Что будет с чиновниками, о которых вы сказали на совете? Вы их уволите?
— Да,— рассказал президент.
— И с какой формулировкой?
— Я подумаю,— пожал он плечами.— Это юристы должны предложить.
То есть он об этом еще не думал. Было не до этого.
И разве не найдется такая формулировка?— Ну а как?!
— Владимир Путин решил, похоже, высказаться.
— Послушайте! Это же очевидная вещь! В прежние времена да, было распространено… С чем это связано, не буду даже характеризовать…
Ну человек не может занимать крупные должности, заметные, которые требуют от него полной отдачи сил и времени, и одновременно заниматься серьезной исследовательской работой!
Будучи ученым, достойным стать членом-корреспондентом Академии наук либо действительным ее членом!
Ну это очевидный факт!
Это было продолжение того, чем президент закончил совет.
Вынудив господина Фортова признать, что чиновники являются прежде всего большими учеными, он и предложил им заняться большой наукой, и от этого предложения ни один из них уже не откажется.
Теперь он даже настаивал на том, что они молодцы: прошли жернова таких выборов!
— Год назад, в декабре прошлого года,— продолжал президент,— я в письменном виде рекомендовал этого не делать: не избираться в Академию наук.
Значит, если кто-то посчитал, что для него важнее заниматься исследовательской деятельностью, ну значит, действительно, эти крупные ученые, работая по своему направлению, они принесут гораздо (он сказал так: «Гора-а-а-а-здо!...») большую пользу стране, обществу, чем исполняя рутинные фукнции в руководящих органах по линии государственных структур!
Он при этом еще ни разу не то что даже не засмеялся, а даже не улыбнулся. Даже и никакого намека не было, что такое может с ним быть.
Он намерен был идти до конца:
— Поэтому они выбрали для себя исследовательскую, творческую работу. И я хочу пожелать им успехов.
Это было уже слишком жестоко.
— Вы не можете позволить, чтобы они пренебрегли рекомендацией президента? — прямо спросил я.
— И это тоже,— пожал плечами Владимир Путин.
— Это элемент дисциплины или отсутствия таковой.
Мне бы хотелось, что если у нас есть государственная власть, то и дисциплина должна быть на должном уровне.
Зря они, конечно, так.
Но и он тоже.
Однако все это уж по-другому быть теперь не могло...
Андрей Колесников.
Оценили 53 человека
88 кармы