ПРЕДЕЛЫ АМЕРИКАНО-КИТАЙСКОЙ СДЕЛКИ

By Brendan Kelly and Michael Hirson

Даже если Трамп захочет заключить крупную сделку, экономики стран будут продолжать отдаляться друг от друга.

В первые несколько недель после своего возвращения в Овальный кабинет, президент США Дональд Трамп использовал в своих отношениях с Китаем подход «разделённого экрана», оставив финансовые рынки США, транснациональные компании и китайских лидеров в подвешенном состоянии. Трамп уже ввёл десятипроцентное повышение тарифов на импорт из Китая и пригрозил ещё одним повышением. Эти шаги приведут к повышению средневзвешенной тарифной ставки США на китайские товары всего за два месяца на 20 процентных пунктов, что намного больше, чем 12-процентный рост во время американо-китайской торговой войны во время его первого президентского срока. Тем не менее, он также демонстративно рекламировал свои прочные отношения с президентом Китая Си Цзиньпином; издал весьма необычный указ, предоставляющий китайской компании ByteDance отсрочку от закона, который фактически запретил бы её популярное приложение TikTok; причём, неоднократно намекал на возможную новую торговую сделку с Пекином.

В начале 2020 года, во время первого президентского срока Трампа, Китай и Соединённые Штаты заключили так называемую торговую сделку первой фазы, требующую от Китая резко увеличить свой импорт из Соединённых Штатов. Сделка провалилась отчасти из-за того, что пандемия нанесла ущерб экономике Китая и мировой торговле, а также из-за повышенного внимания президента Джо Байдена к «снижению рисков», что привело к тому, что обе стороны тихо отказались от того, что уже было нереалистичными целями. Однако первый месяц работы Трампа вызвал слухи о том, что он активно стремится к заключению новой торговой сделки с Китаем или даже к фундаментальному пересмотру враждебных отношений Вашингтона с Пекином.

Для Трампа использование в настоящее время параллельных подходов — изучение сотрудничества при одновременном повышении тарифов — не обязательно является непоследовательным. Тарифы могут создать рычаги для получения более привлекательных предложений от Пекина. А также, со своей стороны, Си Цзиньпин посылал Трампу относительно тёплые сигналы, включая неофициальные предложения закупать больше американских товаров. Тот факт, что Китай воздержался от полномасштабных ответных мер на тарифы Трампа — повышение своих собственных тарифов лишь на ограниченный набор американских товаров — обеспечивает путь к потенциальной сделке.

Гипотетическая, крупная торговая сделка могла бы принести пользу как Соединённым Штатам, так и Китаю. Но правда в том, что усилия обеих стран по снижению взаимной торговой зависимости начались задолго до пандемии 2020 года и в значительной степени способствовали провалу первой фазы сделки. Пока это обязательство остаётся в силе, новое торговое соглашение если будет заключено, вероятно, будет носить в основном косметический характер. Сильный политический консенсус в пользу снижения рисков как в Китае, так и в Соединённых Штатах предполагает, что это останется в силе, неуклонно сокращая коммерческие возможности между двумя странами.

Сегодня снижение рисков часто называют целью Запада. Но Китай намеренно придерживается такой стратегии уже более десяти лет. Основная цель инициативы «Сделано в Китае-2025», которую Пекин запустил в 2015 году, заключалась в снижении зависимости Китая от иностранной продукции; на практике инициатива была направлена на ограничение зависимости китайской экономики от американских технологий и ресурсов в таких областях, как полупроводники, биотехнологии и аэрокосмическая техника. После торговой войны в 2018-2019 годах между США и Китаем, Китай также переключил значительную часть своего сельскохозяйственного импорта с Соединённых Штатов на Бразилию, для ограничения своей уязвимости перед торговыми ограничениями США, а также поощрить более дружественную страну.

Некоторые усилия Пекина по снижению своей зависимости от американских поставок, вероятно, были реакцией на введение Соединёнными Штатами более строгого экспортного контроля. Во время своего первого президентского срока Трамп ужесточил контроль за экспортом технологий из США, в первую очередь за счёт того, что перекрыл китайскому телекоммуникационному гиганту Huawei доступ к американским полупроводниковым технологиям. Пекин расценил этот шаг, который помешал масштабным усилиям Huawei по доминированию в сетях мобильной связи 5G по всему миру, как ещё более пагубный для геополитических устремлений Китая, чем агрессивное повышение тарифов Трампом на китайские товары. Руководство Китая отреагировало на этот удар главным образом усилением своей решимости разрабатывать отечественные альтернативы американским полупроводникам и другим так называемым «узким местам» технологий.

Первая фаза соглашения позволила обеим странам избежать эскалации тарифов. Но Пекин и Вашингтон продолжили свои усилия по разделению. Диверсификация цепочек поставок в США была центральной частью стратегии Байдена в отношении Китая и представляла собой одну из наиболее последовательных линий взаимодействия администраций Трампа и Байдена. Республиканцы и демократы могут использовать разную терминологию - администрация Байдена сосредоточилась на снижении рисков, в то время как новый торговый представитель США Джеймисон Грир говорит о «стратегическом разделении», - но в целом цель одна и та же.

Использование экспортного контроля как Китаем, так и Соединёнными Штатами только усилилось после того, как в начале 2021 года Трамп покинул свой пост. В октябре 2022 года администрация Байдена ввела широкий набор ограничений на экспорт передовых полупроводниковых технологий и технологий искусственного интеллекта в Китай, ещё больше усилив этот контроль в 2023 и 2024 годах. С середины 2023 года Пекин начал более агрессивно реагировать своими параллельными мерами, используя своё доминирование в критически важных минералах. В декабре прошлого года, Китай запретил экспорт сурьмы, галлия и германия для покупателей из США — минералов, имеющих решающее значение для полупроводников, солнечных батарей и многочисленных оборонных программ.

Эта схема разделения усугубляется растущими опасениями по поводу распространения искусственного интеллекта и конфиденциальных данных в коммерческие продукты. Незадолго до того, как Байден покинул свой пост, в январе, его администрация использовала исполнительный указ эпохи Трампа, чтобы ограничить импорт китайских автомобилей и автозапчастей, содержащих определённые технологии для сбора данных или подключения к коммуникационным сетям, а также проект правила, в котором аналогичный акцент был сделан на дронах и компонентах для них. Исполнительный указ Трампа о торговой политике «America First», который он подписал в день вступления в должность президента в январе, призывает министра торговли рассмотреть возможность распространения такого контроля на другие товары.

Пекин, тем временем, уже давно испытывает беспокойство по поводу возможности Соединённых Штатов получить доступ к своим данным. В последние годы Китай ввёл в действие одни из самых жёстких в мире законов и постановлений, ограничивающих трансграничный обмен данными. Крупнейшие американские технологические компании, такие как Apple и Tesla, сталкиваются со всё более сложными условиями эксплуатации систем с поддержкой искусственного интеллекта в Китае. Подобная же враждебная динамика «зуб за зуб» недавно распространилась и на биотехнологии, сферу, которая когда-то считалась подходящей для американо-китайского сотрудничества. 15 января Байден ввёл новые меры экспортного контроля в отношении американской продукции, биотехнологическое лабораторное оборудование, ориентированное на Китай; в феврале Китай ввёл санкции против ведущей американской компании по производству биотехнологического оборудования «Illumina» после того, как из-за экспортного контроля США она прекратила продавать свою высококачественную продукцию китайским фирмам. Законодатели США, вероятно, активизируют свои усилия по принятию Закона о биологической безопасности, который направлен на значительное снижение зависимости биотехнологических компаний США от китайских фирм в области фармацевтических ингредиентов, секвенирования генов и клинических испытаний.

ПРОВЕРКА РЕАЛЬНОСТИ

Новая торговая сделка между Трампом и Си Цзиньпином нарушит этот предсказуемый ритм. В обмен на освобождение от американских пошлин и возможные уступки в области экспортного контроля Пекину почти наверняка придётся подтвердить или даже превысить целевые показатели первой фазы сделки по закупкам товаров в Соединённых Штатах. Недавно Трамп также предположил, что он, возможно, попытается побудить китайские фирмы строить заводы в Соединённых Штатах.

Теоретически, привлечение большего количества китайских инвестиций в Соединённые Штаты соответствовало бы цели Трампа по стимулированию производственного сектора США. Китайские поставщики автомобилей, похоже, стремятся инвестировать в производство в Соединённых Штатах. И Пекин прекрасно понимает, что инвестиции Японии в экономику США помогли разрядить напряжённость в торговле между двумя странами в 1980-х годах. Если китайские компании столкнутся с реальной угрозой потери доступа на рынок США, локализация части производства в Америке, вероятно, будет привлекательной.

Но и без того сложная политика китайских инвестиций в Соединённые Штаты создаёт серьёзные препятствия на пути инвестиций такого масштаба, как японские. 21 февраля Трамп подписал меморандум, в котором обвинил инвесторов, поддерживаемых китайским правительством, в том, что они нацелились на «жемчужины американской экономики», и дал указание Министерству финансов более строго ограничить китайские инвестиции, а также инвестиции США в Китай. Американские политические лидеры уже потратили годы на демонизацию китайских инвестиций, что привело к тому, что некоторые американские местные органы власти и избиратели, особенно в красных штатах, отказываются от крупных китайских проектов: например, в 2023 году избиратели в сельской местности Мичигана отозвали и заменили местных чиновников, которые поддержали инвестиции китайского производителя аккумуляторов в размере $2,36 млрд., а сам Трамп раскритиковал эти инвестиции во время своей президентской кампании 2024 года. Если бы Трамп действительно стремился привлечь значительные китайские инвестиции в производство, ему пришлось бы объяснить, почему они больше не представляют угрозы и почему китайские фирмы должны чувствовать себя в безопасности, что американцы будут приветствовать их.

Обеспечение обязательств Китая по закупке американских товаров - основа первой фазы сделки - кажется несколько более простым делом, но это всё равно будет представлять проблему. Например, спрос Китая на сжиженный природный газ, которого в Соединённых Штатах предостаточно, стремительно растёт; уже в ближайшие годы экспорт сжиженного природного газа из США в Китай будет быстро расти, на основе контрактов, подписанных при последней администрации Трампа.

Может быть объявлено о крупной сделке по продаже коммерческих самолётов. Большинство китайских авиакомпаний используют самолёты Boeing, но с 2017 года Китай не делал новых заказов на Boeing, когда в стране был представлен Comac C919, первый авиалайнер собственной разработки и производства. Однако в течение следующих двух десятилетий Китай по-прежнему будет испытывать большой неудовлетворенный спрос на самолёты - спрос, который он, вероятно, захочет частично удовлетворить с помощью Boeing, а не отдавать относительно захваченный рынок европейскому Airbus, конкуренту Boeing. Более амбициозным направлением сделки является производство медицинской продукции в США, в течение последних нескольких лет экспорт медицинских товаров в Китай растёт, достигая почти $15 млрд. в 2023 году.

Но для реального выполнения условий амбициозной сделки потребуется огромная политическая решимости обеих столиц, для преодоления логики снижения рисков. Пекин, со своей стороны, должен был бы напрямую приказать государственным предприятиям Китая, а также его частным фирмам закупать товары в Соединённых Штатах, а не у местных или других иностранных конкурентов, что изменило бы многолетнюю риторику Си Цзиньпина о пользе самообеспечения. В конечном счёте, продолжающаяся зависимость Пекина от модели экономического роста, которая благоприятствует инвестициям и экспорту, а не внутреннему потреблению, снизит его энтузиазм по поводу увеличения импорта товаров из США.

У Китая также, вероятно, меньше возможностей и желания, чем в 2019 году, совершать новые крупные закупки в Соединённых Штатах, которые сократили бы его импорт у других ключевых торговых партнёров. Огромный профицит торгового баланса Китая, который в 2024 году приблизился к рекордному уровню в $1 трлн., уже порождает напряжённость в отношениях с европейскими странами, а также Индией, Южной Африкой, Турцией и его азиатскими соседями. Благодаря экспорту сырьевых товаров Бразилия является одной из немногих стран, которая поддерживает значительный профицит торгового баланса с Китаем, но даже она начинает беспокоиться о том, что китайские промышленные товары представляют серьёзную угрозу для её промышленной базы. Если Китай переведёт значительные объёмы закупок сельскохозяйственной продукции обратно в Соединённые Штаты, его отношения с Бразилией могут стать ещё более напряженными.

Особенно трудно будет поддерживать дисциплину в отношении торговой сделки, если между Китаем и Соединёнными Штатами будет нарастать напряжённость в сфере внешней политики. Назначение Трампом в свою внешнеполитическую команду видных китайских ястребов, таких как советник по национальной безопасности Майк Уолтц и госсекретарь Марко Рубио, а также жёсткие антикитайские настроения, которые сейчас доминируют в Конгрессе США, означают, что Соединённые Штаты почти наверняка будут предпринимать стратегические действия, которые Китай сочтёт провокационными, такие как как подтверждение или расширение своей дипломатической и военной поддержки Тайваня. Такие действия заставят Пекин предпринять собственные действия, чтобы показать своему населению, что он готов противостоять Трампу, например, неофициально бойкотировать определённые американские товары или бренды.

НАРУШИТЕЛИ СДЕЛОК

В дополнение к подписанию второй фазы торговой сделки, некоторые рыночные аналитики и назначенцы Трампа предположили, что так называемое соглашение Мар-а-Лаго могло бы решить проблемы валютной политики и более широких макроэкономических дисбалансов. Шаблоны для такого соглашения уже существуют в виде Смитсоновского соглашения и Соглашения Plaza, международных валютных соглашений, заключённых президентами Ричардом Никсоном и Рональдом Рейганом, соответственно. В обоих случаях Соединённые Штаты использовали угрозу введения тарифов, чтобы успешно заставить торговых партнёров - страны «Большой десятки» в 1971 году, а также в 1985 году Францию, Японию, Великобританию и Западную Германию - повысить курс своих валют по отношению к доллару США, что помогло временно сократить дефицит текущего счёта США.

Трамп гораздо охотнее прибегает к тарифной угрозе, чем любой из его предшественников. А некоторые из его новых советников, включая министра финансов Скотта Бессента и кандидата на пост председателя Совета экономических консультантов Стивена Мирана, уже предложили творческие методы использования тарифной угрозы для восстановления баланса в торговых отношениях с Китаем, такие как повышение тарифов на китайские товары каждый месяц до тех пор, пока Пекин ещё больше не откроет свои рынки для Соединённых Штатов.

Но геополитические и макроэкономические реалии затруднят реализацию нового соглашения, которое будет соответствовать эффекту соглашений Смитсоновского института и Plaza. Эти, предыдущие, соглашения были заключены с союзниками США, которые зависели от американской системы безопасности, а не с таким могущественным соперником, как Китай. Многие политики в Пекине уже рассматривают соглашение Plaza как ловушку, которая привела в 1990 году к экономическому краху Японии и последующим десятилетиям экономической стагнации. Причём, хотя соглашения Смитсоновского института и Plaza действительно привели к временному ослаблению доллара, они не привели к стабильному сотрудничеству в области макроэкономической политики.

Трампу будет чрезвычайно сложно убедить Си Цзиньпина предпринять большие изменения политики, которые значимо сократили бы положительное сальдо торгового баланса Китая. Мало того, что такие политические корректировки в корне меняют политическую экономию Китая, они могут подорвать геополитическую стратегию Пекина, которая всё больше зависит от сохранения Китая в качестве мирового экспортёра для сдерживания гегемонии США. Как и во время первого периода, Си Цзиньпин, возможно, согласится ограничить любое дальнейшее снижение курса юаня, хотя это действие лишь ограничит рост профицита Китая.

РАЗДЕЛЯЙ И СТРАДАЙ

Растущая зависимость Трампа от руководителей технологических компаний США в принятии политических решений является неожиданностью. Tesla Илона Маска имеет значительное влияние в Китае: на долю Китая приходится более трети продаж автомобилей, и это является ключевым фактором для внедрения компанией возможностей автономного управления. У Маска есть как влияние на Трампа, так и мощный стимул сохранить свой доступ в Китай, и он мог бы выступить на стороне прагматизма. Но поскольку Tesla также угрожает рост производства китайских электромобилей, Маск вряд ли поддержит снижение тарифов для ключевых китайских конкурентов.

Даже если технологические лидеры убедят Трампа уделить приоритетное внимание завоеванию доступа на рынки Китая для своей продукции, тенденция снижения рисков в отношениях между Соединёнными Штатами и Китаем почти наверняка сохранится и во время второго президентского срока Трампа. Основополагающие императивы в области безопасности, экономики и идеологии, которые в течение десятилетия заставляли Соединённые Штаты и Китай снижать свою взаимозависимость, остаются в силе. Си Цзиньпин не проявляет никаких признаков смещения своего фундаментального акцента на технологическую самодостаточность, а исполнительный указ Трампа от 20 января, разъясняющий цель его администрации по сбалансированию торговли, также призвал Министерства торговли и казначейства оценить, следует ли Соединённым Штатам расширить свой экспортный контроль и ограничения оттока инвестиций. Ключевые чиновники в администрации Трампа и Конгрессе, вероятно, будут настаивать на дальнейшем технологическом разделении.

Впрочем, и Китаю, и Соединённым Штатам следует, на самом деле, тщательно оценить, насколько далеко зашло снижение рисков. Такой подход сопряжён со значительными экономическими издержками для обеих сторон. Это может усугубить инфляцию в Соединённых Штатах (ограничив доступ американских компаний к эффективному производственному сектору Китая) и дефляцию в Китае (снизив зарубежный спрос на китайскую продукцию). Сокращение прямого импорта из Китая не может снизить общий дефицит торгового баланса США без сопутствующей макроэкономической политики, такой как бюджетная консолидация. Если Соединённые Штаты не будут более тесно координировать свои действия с союзниками по G-7 и другими крупными производителями сырьевых товаров в целях совместного увеличения производства за пределами Китая, Соединённым Штатам также будет трудно существенно изменить свою зависимость от Китая в отношении товаров жизненно важных для национальной безопасности, таких как важнейшие полезные ископаемые.

Причём, несмотря на рекордное положительное сальдо торгового баланса, до тех пор, пока Пекин по-прежнему одержим идеей снижения рисков в сфере предложения в своей экономике и недостаточно внимателен к стимулированию внутреннего спроса, он может добиться лишь ограниченного прогресса в снижении своей уязвимости перед американскими тарифами, санкциями и экспортным контролем. Суть в том, что независимо от того, сколько Си Цзиньпин или Трамп заявляют, что хотят заключить сделку, никакого существенного пересмотра вопроса о снижении рисков в ближайшие четыре года, скорее всего, не произойдёт.

БРЕНДАН КЕЛЛИ - внештатный научный сотрудник по китайской экономике и технологиям в Центре анализа Китая, Института общественной политики Азии. С 2023 по 2024 год он занимал должность директора по экономике Китая в Совете национальной безопасности, а ранее работал по Китаю в Федеральном резервном банке Нью-Йорка и Министерстве финансов США.

МАЙКЛ ХАРРИСОН - старший управляющий директор 22V Research и почётный научный сотрудник по китайской экономике и технологиям в Центре анализа Китая, Института политики Азиатского общества. С 2014 по 2016 год он был финансовым атташе Министерства финансов в Китае.

Источник: dostoinstvo2017.ru

P/S

Как всегда, если не о России то и без идеологических заскоков, всё спокойно и деловито, но всё же Китаю придётся выбирать, слить свою экономику или стать гегемоном, не смотря о заявлениях об отсутствии подобных планов, или готовиться к военному противостоянию, возможно с горячей фазой.