От Беловежского консенсуса к консенсусу Крымскому

Любое государство всегда покоится на определенном общественном договоре, в каждом обществе есть консенсус, на основе которого формируется его дальнейшее развитие. Если общественного договора, если такого консенсуса нет – общество впадает в стадию нестабильности, а государство может и перестать существовать. Распадаясь, оно находит новую точку опоры, появляется новый консенсус, который становится точкой сборки нового государства, в котором действует уже иной общественный договор.

Российская империя перестала существовать, когда имевшийся консенсус сословного общества был нарушен, Советский Союз появился, когда возник новый общественный договор. При этом легитимность государственной машины даже в СССР в разные периоды была разной. До 1941 года легитимность Советского Союза опиралась на Октябрьскую революцию и гражданскую войну. Победа в общероссийской смуте давала СССР право на существование, как итог долгой и кровавой борьбы. При этом в обществе существовал консенсус – строительство новой экономики, свободной от эксплуатации человека человеком. Если для этого нужно насилие – значит, оно будет применяться для достижения этой важнейшей цели к тем, кто этому препятствует или мешает.

Легитимность Советского Союза после 1945 года была совершенно иной. Она покоилась на огромных жертвах всего народа в борьбе с нацистской Германией и её союзниками и являлась прямым следствием великой Победы. Мы по праву победителя имеем право быть одной и величайших держав планеты. Война началась с нападения на нас, крови наш народ пролил столько, что наше желание иметь дружественные режимы по периметру наших границ понятно и законно.

Таким образом, мы видим, что внешняя и внутренняя легитимность одного и того же государства, фундамент общественного консенсуса внутри него, может с течением времени меняться и трансформироваться. Что в итоге обязательно приводит и к изменению самого государства. То, что было логично и понятно в ситуации одной легитимности, заменяется иной логикой и иными понятиями в ситуации её изменения. После окончания гражданской войны общественный консенсус подразумевал ликвидацию нескольких классов общества (купечества, дворянства, кулачества), потому, что для победивших они были врагами, из числа которых, в основном, и формировались вооруженные силы «другой стороны баррикад». А значит, нормальны и естественны ограничения по социальному происхождению, барьеры для карьеры и обучения для «социально далеких», правильны и логичны преференции во всех сферах для «социально близких».

После 1945 года подобная ситуация уже была недопустима. Весь народ страдал и побеждал, весь народ нес жертвы и проливал кровь. Трещина гражданской войны больше не проходила по классам и сословиям, она стала проходить по совести и страху. На службу нацистам пошли не классы и не сословия, а предатели, трусы и приспособленцы. Созданную гитлеровцами Русскую Освободительную армию (РОА) возглавил не царский генерал и дворянин, а коммунист с «правильным происхождением» по фамилии Власов, а состав эсэсовских формирований и полицейских батальонов пополняли не только бывшие кулаки, но и потомственные крестьяне и пролетарии. Поэтому общественный консенсус послевоенного СССР подразумевал отказ от социального деления и оценку каждого человека по тому вкладу, что он внес в победу Советского Союза. Былое деление «революционного времени» на классы кануло в лету: государство действительно становилось общенародным. В брежневские времена вопрос социального происхождения человека окончательно ушел в прошлое.

Для чего мы анализируем прошлое? Чтобы лучше понять настоящее.

Для нас важно понять, что сегодня является сутью легитимности Российской Федерации, что лежит в основе общественного договора и является фундаментом социального консенсуса в нашем обществе.

Очевидно, что первоначальная легитимность РФ вытекала из Беловежского соглашения, подписанного Ельциным, Кравчуком и Шушкевичем, из голосования Верховного Совета СССР, согласившегося с распадом Союза, подтвержденного потом расстрелом Белого дома в 1993 году. Российская Федерация, была объявлена правопреемником СССР во всех сферах, включая долговую, и за исключением сферы государственных границ Советского Союза. Общественный консенсус базировался на общем ложном убеждении, созданном с помощью приемов информационной войны, что «в урезанном виде» Россия быстрее выйдет из кризиса, искусственно созданного «перестройщиками». Способами этого выхода были названы приватизация, помощь Запада и отказ от роли сверхдержавы. Ведь якобы из-за непосильных трат на поддержание этого статуса и произошло резкое ухудшение жизни.

Лозунгом нового общественного договора стали слова Н. Бухарина, сказанные ещё в 20-х годах ХХ века: «обогащайтесь». Благосостояние любой ценой, деньги, как мерило всего и вся. Начался период первоначального накопления капитала, растянувшийся в разной форме практически на десятилетие. В ходе так называемых «реформ», проведение которых также являлось частью общественного консенсуса, подавляющее число граждан страны почувствовало себя обманутыми. Ничего из того, что обещалось Ельциным и «младореформаторами» не произошло. На свой ваучер никто «Волгу» себе купить не смог, зато на неведомые средства некоторые бывшие руководители партии и комсомола стали владельцами предприятий, построенных трудом предыдущих поколений советских людей. Помощь Запада приводила лишь к закрытию предприятий ВПК и тяжелого машиностроения и бесплатной передаче куриных окорочков, что в свою очередь выкашивало в стране целые отрасли сельского хозяйства. Не оказал Запад никакой помощи и в ситуации сначала возникшего регионального сепаратизма, а потом и в ходе гражданской войны на Кавказе. Наоборот, тот самый Запад, что говорил о начале эры дружбы с момента горбачевских уступок, поддержал не Россию, не её власти, а сепаратистов и преступников всех мастей. К слову сказать, такая поддержка до сих пор обеспечена каждому «борцу за свободу» — лишь бы он боролся против центральной власти и целостности российского государства.

Отказ от роли сверхдержавы «для экономии», предательство бывших союзников СССР, начиная от Кубы и заканчивая просоветским правительством Наджибуллы в Афганистане, также оказался чистейшим обманом. Уход с международной арены не только не дал никаких поступлений для бюджета, а наоборот привел к тому, что в руки Запада были безвозмездно переданы все завоевания отечественной дипломатии, которые даже сложно оценить языком бухгалтерии и сухих цифр. Миллиарды долларов экономической и военной помощи, права на разработку полезных ископаемых, важные стратегические места на планете, кровь военных советников, усилия дипломатов, работа разведки – все это оказалось обнулено и передано на «тарелочке с голубой каемочкой» в руки США и их союзников. Визитной карточкой этого времени является эпизод с передачей главой тогдашнего КГБ-ФСБ В. Бакатиным схемы расположения подслушивающих устройств в здании посольства США в Москве. Американцы поблагодарили, но в ответ сами не передали ничего.

Легитимность Российской Федерации в период с 1991 года вытекала из Беловежья, покоилась на разрушительных тенденциях, лживых идеалах и иллюзиях ельцинского времени. Население было готово закрыть глаза на «фокусы» приватизаторов, находясь в плену СМИ и стойкого убеждения, что вот-вот станет гораздо лучше. Свою роль сыграло и определенная благодарность народа тогдашней элите, за то, что распад СССР не пошел по югославскому сценарию и военные конфликты на постсоветском пространстве были кратковременными и периферийными.

На этом фоне появился сначала внутриэлитный, а потом и общественный консенсус. Он в соответствии с пропагандой успеха любой ценой и предполагал обогащение элиты, точно также любой ценой. Обогащение взамен за лояльность к центральной власти и прекращение сепаратистских тенденций. Обогащайтесь, но не пытайтесь отделиться.

Тут необходимо заметить, что в целом общественный консенсус может существовать в ситуации:

— если он соответствует идеалам, разделяемым большинством общества;

— если он отвечает интересам большинства общества.

Беловежский консенсус не отвечал этим двум требованиям. Идеология «обогащайтесь», явно индивидуалистическая, озвученная в ситуации крушении экономики и политического устройства СССР, противоречила традиционным для российского общества коллективистским принципам. Она так и не прижилась среди подавляющего большинства населения. Кроме этого, она прямо противоречила интересам рядовых граждан, так как это «обогащение» проходило за их счет, на костях предприятий, где они ранее трудились.

Как это ни странно прозвучит, но и для элиты лозунг «обогащайтесь любой ценой» также не подходил. На определенном этапе, местные князьки, получив солидные доходы, начали с умилением поглядывать в сторону Украины, Молдавии и Узбекистана. Там ведь элита не только получила возможность обогатиться, но и стать элитой отдельного неподконтрольного Москве «царства». Если директор колхоза Лукашенко смог стать успешным и признанным лидером отдельной страны, то почему этот путь не должны повторять они — лидеры частей уже не СССР, а Российской Федерации? Таким образом, на определенном этапе Беловежский консенсус начала разрушать государство, где быстро, а где медленно разъедая его коррозией сепаратизма.

Именно поэтому придя к власти, Путин в течении 14 лет начал плавный отход от Беловежского консенсуса, постепенно наводя порядок в регионах. Этот процесс поддерживался народом и элитой, так как давал гражданам предсказуемость жизни и рост благосостояния, а элите – предсказуемость её дальнейшей судьбы при правильной игре по вновь создаваемым правилам.

Этап трансформации, косметических изменений и улучшений Беловежского консенсуса, был потрачен руководством России на укрепление государственного механизма. Затихла война на Кавказе, утихли «мечтания» сепаратистов-руководителей об Уральской республике и независимом Татарстане, который в конце 90-х уже не платил в Центр налоги и даже перестал отправлять призывников в армию. Окрепли сами Вооруженные силы, укрепились границы государства, лидеры преступного мира теряли свое влияние на внутренние процессы, наряду с олигархами, ещё совсем недавно определявшими направление развития целой страны.

Россия произвела некую «косметическую трансформацию» своего общественного договора. Что немедленно было встречено с опаской Западом. Россия – даже региональная суверенная крепкая держава, вписанная в западный миропорядок, не могла устроить западный истеблишмент. Начались попытки вернуть российское государство к тому состоянию, которое оно представляло себя во времена до «косметической транформации» Беловежского консенсуса. Наблюдалось то, что Путин как-то назвал «покачиванием» нашей государственности: размещение ПРО по периметру наших границ, спонсирование всех деструктивных сил внутри России, форсирование информационной войны. Апогеем попыток давления на Кремль, стала прямая военная агрессия в Южной Осетии с убийствами наших солдат-миротворцев. Ну, а неким «финалом» давления на Москву стал государственный переворот в Киеве, с перспективой потери Россией Крыма, как базы флота, с неизбежным в такой ситуации потерей лица внутри страны и как следствие – потерей власти.

Все это были элементы давления на нашу страну и её руководство. Вариантов выхода из ситуации было всего две:

— отойти назад в ельцинскую эпоху, отказаться от всякой «косметики» Беловежского консенсуса и даже не пытаться играть роль региональной державы;

— пойти ещё дальше, от суверенной региональной державы к суверенной державе в целом.

Путин выбрал второй путь – идти «за флажки» по пути получения полного государственного суверенитета. Если в ситуации в Южной Осетии Россия буквально «на минуточку» вышла за периметр Беловежского консенсуса, чтобы приструнить агрессора, убивавшего наших солдат и граждан за пределами границ, установленных в Беловежье, то в 2014 году Кремль решительно двинулся дальше.

Именно в Крыму в 2014 году Россия впервые с постсоветской эпохи решительно и смело вышла за рамки Беловежского консенсуса – на внешнем и на внутреннем контуре. Впервые с 1991 года Россия заявила, что она не будет безучастно смотреть на убийства сограждан, пусть и имеющих паспорта другой страны и не будет терпеливо ждать, когда благословенные Штатами путчисты зальют Крым кровью и приведут либо к полномасштабной войне, либо к потере лица российским государством. Этот новый общественный консенсус, был поддержан в равной степени народом и элитой. Народ поддержал изменение сути общественного договора, который теперь с 2014 года покоится на собирании земель под руководством России. Поддержал потому, что устал от отступлений и потерь территорий, потому, что хочет ощущать себя народом победителем. Элита согласилась на новый Крымский консенсус, который резко повышал её значимость, с уровня «элитки» фрондирующей региональной державы до статуса элиты государства, которое имеет желание, и, что главное, возможность решать вопросы мировой геополитики.

Военная операция в Сирии, гуманитарные конвои на Донбасс – все это продолжение той политики, когда Россия вышла за рамки Беловежского консенсуса. Сирия и Донбасс – это следствие появления нового Крымского консенсуса в российском обществе. Когда Россия – это сверхдержава, которая может и имеет полное право отстаивать свои интересы и рядом со своими границами, и даже далеко от них. Но в равной степени – за пределами своей территории, как это постоянно делают, делали, и обязательно будут делать, ведущие западные державы.

По сути, Россия приняла вызов, брошенный ей Западом, не откатившись назад в ельцинские времена, а двинувшись ещё дальше на пути создания реального центра силы. Эта ситуация изменила всю мировую геополитику. Реакция США и их союзников именно в 2014 году оказалась столь максимально жесткой, обратившись в санкции, тотальное очернение России, потому, что в Вашингтоне старались не Крым вернуть Украине, а Россию вернуть в подчиненное им состояние. В 2008 году подобной жесткости Запад не проявил, ведь тогда Россия не выходила за рамки Беловежского консенсуса, а её самоволие в Южной Осетии Вашингтон намеревался наказать Болотной площадью 2011-2012 гг. Задача «оппозиции», управляемой из-за рубежа, тогда была сродни её сегодняшней задаче — любой ценой не допустить избрания Путина на пост президента. В планах наших партнеров любой другой глава России с куда большей вероятностью возвращал страну под контроль Запада, ради «хороших отношений», «кредитный рейтингов» и похлопывания по плечу.

Когда «покачивание» России 2011-2012 гг. закончилось переизбранием Путина в 2012 году, Запад взял курс на обрушение украинской государственности, надеясь, что в этой ещё более усложнившейся шахматной партии Путин дрогнет и выберет «курс назад». Но он опять выбрал движение вперед.

В результате поддержанного Россией референдума в Крыму и решительных действий руководства нашей страны, сложилась принципиально новая ситуация. Беловежский консенсус оказался окончательно демонтированным, а на его место пришел Крымский консенсус. Легитимность РФ Беловежского соглашения оказалась по факту замененной легитимностью собирания земель и защиты соотечественников, старый общественный договор оказался заменен новым. Местом создания и олицетворением этого нового общественного договора стал Крым.

Вот уже третий год Россия живет в условиях Крымского консенсуса – это привело к изменению общественных настроений и даже политических предпочтений граждан страны. На выборах 2016 года либеральные партии, которые в разной степени пытались противиться общественному настроению «Крым наш» набирали считанные проценты или даже доли процентов. Новый Крымский консенсус подразумевает активные действия на внешнем контуре границ России, и общество поддерживает эти действия в Сирии, и даже требует более решительного давления на Киев с целью прекращения кровопролития на Донбассе.

Однако изменение настроя общества привело к появлению серьезного противоречия. Оно связано с разной степенью проведения суверенной политики внутри страны и за её пределами. Если внешняя политика меняется, гибко подстраиваясь под меняющиеся задачи и вызовы в рамках нового Крымского консенсуса, то внутриэкономическая политика правительства Медведева не меняется. В экономической политике Россия продолжает играть по правилам ушедшей эпохи Беловежского консенсуса: никакой самостоятельности, все решения согласовываются с мировыми центрами силы (в данном случае – с финансовыми).

Подобная политика правительства продолжается в ситуации, когда мы не можем себе позволить проиграть. Дело в том, что Россия не может вернуться назад в ельцинскую эпоху, в 2013 год, в эпоху «косметического» Беловежского консенсуса, сделав, в случае нашего поражения, вид, что ничего не произошло. Запад нам уже не простит выхода за рамки, непослушания и вызова его мировой гегемонии.

Вопрос стоит так: либо мы выиграем и выйдем на новый уровень нашей мощи и суверенитета, либо наш проигрыш откроет цепь трагических событий, венчающихся распадом страны. Это понимают наши противники, мы должны понимать это не менее четко и ясно, чем они.

Победить нас сегодня можно лишь двумя способами:

— продолжением либерального курса в экономике, упорно навязываемого правительством Медведева;

— подрывом основы новой легитимности Российской Федерации, которая с 2014 года покоится на Крымском консенсусе.

Кронштадский мятеж 1921 года для Советской власти был наиболее опасным явлением. И дело не в размере волнений и не в их продолжительности. Дело в том, что восстание революционных матросов против революционной власти подрывало и уничтожало её легитимность. Ведь именно этих матросов Троцкий называл «краса и гордость революции». В ситуации, когда именно они требовали «советов без коммунистов», делало все события Октябрьской революции и последующей гражданской войны нелегитимными, раз те, кто их совершал и стоял у их истоков, полностью разочаровались во власти Ленина и в самом большевизме. Понимая опасность Кронштадского мятежа именно как подрыва легитимности всей Советской России, Ленин и отправил на его подавление отборных курсантов и даже делегатов съезда, приказав срочно подавить бунт в самом его зародыше.

Точно также сегодняшняя легитимность РФ, которая покоится на Крымском консенсусе, может быть подорвана и ликвидирована именно в Крыму. Беспорядки в Крыму, не важно, по какому поводу возникшие, будут обязательно подхвачены Западом и раскручены его пропагандисткой машиной для того, чтобы показать несостоятельность российской политики и российской государственности. Куда вам в Сирию или Ирак, если вы не можете разобраться с проблемами в Крыму и те, кто позавчера радовался вашему приходу, сегодня бунтуют, являясь недовольными!?

С этой точки зрения Крым сегодня становится ключевым регионом для подтверждения сегодняшнего нового статуса России. Когда-то в нулевые годы, решение кризиса в Чечне было определяющим фактором для подтверждения успешности путинской политики на сохранение целостности Российской Федерации. От того, как и с какими результатами этот кризис разрешится, зависело будущее России. В старом Беловежском консенсусе ключи от территориальной целостности Российской Федерации находились в Грозном. Социальный мир, рабочие места, прекращение террористической активности на Кавказе были залогом того, что вопрос о возможности распада страны снят с повестки дня. На критику Запада и на обсуждение вопроса о якобы невозможности сохранения территориальной целостности нашей страны, мы демонстрировали успехи своей политики в Чечне. А там не только референдум о нахождении в составе Российской Федерации, а и социальный мир, заново отстроенные города, поддержка политики президента Путина со стороны населения Чечни.

Аналогия с Крымом напрашивается прямая, но только на новом уровне. Хотим подтвердить свою заявку на сверхдержаву, хотим подтвердить свое право на наличие собственных интересов за пределами границ страны, хотим подтвердить свои основания на право уничтожать террористов в Сирии — мы обязаны предъявить миру успехи России в Крыму. Каждая колдобина на крымских дорогах, каждое несправедливое и неправомочное решение по отведению земли, каждое непонятное и необоснованное повышение цен в магазинах, каждый вырубленный виноградник или участок заповедного леса под размещение чьих-то коттеджей – все это не является сугубо региональными проблемами, потому, что подрывает основу легитимности политики России в целом.

Источник