Американские добровольцы, воюющие в Украине, подвержены уникальным психологическим травмам

Выжившие добровольцы, сумевшие благополучно вернуться домой целыми и невредимыми, продолжают испытывать психологические трудности.

Война между Украиной и Россией уже успела вызвать интерес у американских военнослужащих и ветеранов, но последствия этого конфликта могут сказаться на военном сообществе США совершенно неожиданным образом, и к этому мы не готовы. По возвращении из Украины, у американских добровольцев может начаться психологический кризис.

Уже очевидно, что большое количество американских добровольцев – преимущественно военных или полицейских – присоединились к украинской стороне в противостоянии с Россией. Иностранные военные добровольцы - явление отнюдь не новое, но современные технологии значительно упростили возможность получения статуса иностранного добровольца. Если говорить о русско-украинской войне, то украинское правительство создало веб-сайт с целью помочь иностранным добровольцам присоединиться к украинским военным (fightforua.org). На сайте описывается процесс оформления визы, подробно рассказывается о том, куда следует направиться по прибытии в Украину, и даже приводится перечень необходимого снаряжения. Вскоре после того, как сайт был запущен (6 марта), министр иностранных дел Украины сообщил, что почти 20 тысяч иностранцев из 52 стран мира прислали заявки для вступления в ряды иностранных добровольцев. Точно неизвестно, какое количество из них составляли американцы.

Основной первопричиной тому стала жестокость войны. Эта война не похожа на Ирак или Афганистан. Боевые действия более ожесточенные, и добровольцы вовлечены в бои активнее, чем когда-либо, имея при этом меньше преимуществ, которые ранее обеспечивали американские вооруженные силы (например, отсутствие превосходства в воздухе). Боец на земле, как утверждается, рассказал репортеру местного СМИ следующее (анонимная цитата, опубликованная в Instagram-аккаунте бывшего морпеха @Battles.and.Beers):

«[Я] бывший военнослужащий США. Был свидетелем и участником довольно серьезных боевых действий, но не таких, как здесь, чувак. Ничего подобного я не видел. Талибы вели перестрелки очень по-дилетантски, а их система огневой поддержки, если и присутствовала, то особой точностью не отличалась. Не поймите меня неправильно, бои были тяжелыми, и, разумеется, у нас бывали «горячие» дни, но это не идет ни в какое сравнение со столкновением с [подготовленным] врагом в форме. Здесь нас постоянно бомбят самолеты и беспилотники. Танки, БТРы, БМП, все, что только можно себе представить, они перебросили сюда... Здесь мне приходится быть тем самым парнем, который крадется среди кустов и деревьев, чтобы торопливо «пальнуть» по солдатам и танкам. А у них есть крутая техника, прикрытие с воздуха и огневая поддержка. Как ни странно, я проникся новым чувством уважения к нашим старым врагам».

Исследование от 2021 года показало, что в четыре раза больше ветеранов покончили жизнь самоубийством, чем погибли в бою, после событий 11 сентября. В отчете также отмечалось, что процент самоубийств среди ветеранов превышает аналогичный процент самоубийств среди не ветеранов. Рост числа самоубийств объяснялся травмами, стрессом и выгоранием. Высокая интенсивность и жестокость боевых действий на Украине может привести к более серьезным психологическим проблемам, таким как посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) у возвратившихся добровольцев. Данные явления могут также усугубляться за счет других уникальных аспектов этого конфликта.

В этой войне американцы сражаются против европейцев. В конфликтах в рамках «глобальной войны с террором» американцы пользовались преимуществами парадигмы «свой-чужой». Иными словами, они могли без проблем психологически дистанцироваться от врага. Для военнослужащих это весьма выгодное обстоятельство, поскольку легче расчеловечить противника, если он выглядит или ведет себя не так, как вы. При ведении боевых действий на Ближнем Востоке или в Северной Африке было возможно вызвать отчуждение на основании того, что враг «не такой, как мы».

На Украине же все обстоит иначе. Эту ситуацию иллюстрирует еще одно предполагаемое высказывание американского добровольца с места событий: «Мне кажется, что мои дни сочтены, и я хотел бы кое-что рассказать. О себе. [Я] бывший военный. Ветеран Афганистана. [Имею] боевой опыт. Три дня назад я находился на позиции в окопе, прислушиваясь к артиллерийской канонаде. Я задумался о восприятии противника. Русские находятся на расстоянии всего нескольких сотен метров. Проходят через то же дерьмо, что и я... Я прежде уже видел трупы. Мертвых талибов. Мертвых мирных афганцев. Но эта культура была настолько далека и отлична от нашей, что я не мог себя с ней отождествлять. Я увидел мертвых русских, лежащих вдоль дороги, и был потрясен. Я подумал: «На месте этих парней мог быть и я».

Моральная травма возникает у человека в следствие того, что он переживает или становится свидетелем события, которое противоречит его основным моральным ценностям или убеждениям. Моральная травма, как и ПТСР, может оставить глубокие душевные раны. В ситуации, когда военнослужащие не могут психологически дистанцироваться от противника (например, когда американцы воюют с русскими), вероятность получения моральной травмы может оказаться выше.

Большинство ветеранов рассчитывают на оказание медицинской и психологической помощи по линии Министерства по делам ветеранов Соединенных Штатов. ПТСР, связанное с прохождением военной службы, может привести к инвалидности на уровне от 10 до 70 процентов, в зависимости от степени тяжести. Если у ветерана настолько тяжелая форма ПТСР, что это мешает ему работать, он может претендовать на 100-процентную инвалидность. Моральная травма не подлежит оценке по классификации Министерства по делам ветеранов, поскольку в настоящее время она не является официальным диагнозом. Поскольку моральная травма и ПТСР имеют схожие симптомы, некоторые люди могут получить диагноз «посттравматическое стрессовое расстройство в результате моральной травмы».

Желающих получить от Министерства по делам ветеранов диагноз ПТСР часто просят написать «заявление о стрессовом факторе», в котором должны быть подробно описаны события, которые, по их мнению, привели к возникновению расстройства. Важно отметить, что ПТСР должно быть связано с прохождением военной службы – развиться как непосредственное следствие военной службы или во время службы в армии. Вернувшиеся из Украины волонтеры, вероятно, не смогут претендовать на льготы от Министерства по делам ветеранов в связи с психологическими расстройствами (или физическими травмами), развившимися или полученными во время выполнения обязанностей иностранного добровольца, поскольку стрессовые события не связаны с их военной службой в США.

Представляется маловероятным, что политика Министерства изменится, чтобы охватить эту новую демографическую группу ветеранов. Если военные или политические лидеры признают этот новый вид кризиса психологического здоровья, изменения в политике или поддержка для этих ветеранов могут осуществляться медленно или вообще отсутствовать. Как следствие, значительная часть ветеранов не сможет получить необходимую им психологическую помощь.

……….

 Доктор Жанна Мантуа является научным сотрудником аналитического центра Министерства обороны США в округе Колумбия. Доктор Мантуа провела более 5 лет, занимаясь исследованиями по повышению эффективности работы подразделений сил специальных операций, и была направлена на несколько объектов в Афганистане для участия в отборе сил-партнеров для ССО.

источник