С какими проблемами сталкивается российская научная диаспора
Вернуть российских исследователей домой, почему ученые похожи на контрабандистов и чем Россия напоминает черную дыру.
Семь лет назад прошла первая конференция российских ученых, работающих за рубежом, — «Научная диаспора и будущее российской науки». Ученые обсуждали, как вернуть России статус научной мировой державы, ругали систему управления наукой, искали минусы в том, как распределяются гранты. Спустя семь лет мало что изменилось. Недавно на форуме «Наука будущего — наука молодых» представители российской научной диаспоры вновь встретились с властью и рассказали, что их волнует. Темы обсуждений все те же: мегагранты забюрократизированы, диалога между властью и учеными нет, талантливые исследователи уезжают из страны и не возвращаются, реактивы приходится возить в чемоданах.
Встреча представителей научной диаспоры
Форум «Наука будущего — наука молодых»
Россия — донор интеллекта для всего мира
По мнению большинства ученых и многих чиновников, главная боль российской науки в том, что наша страна раздаривает выращенных ученых всему миру. «В глобальном рейтинге возвращения талантов Россия находится в шестом десятке стран, выступая в роли донора человеческого капитала для мировой науки», — рассказывает научный сотрудник Центра теоретической физики имени Рудольфа Пайерлса физического факультета Оксфордского университета Андрей Старинец.
Слева направо: Артем Оганов и Андрей Старинец
Форум «Наука будущего — наука молодых»
По разным оценкам, из России уехали от 100 до 800 тысяч ученых. «Вместе с этими учеными Россию (это обычная арифметика) покинули, вероятно, триллионы долларов, потраченные на их образование: детсадовское, школьное, профессиональное. Мы потеряли не только человеческий капитал, но и абсолютно реальный капитал, вложенный в этих людей», — добавляет профессор Сколтеха, заведующий лабораторией компьютерного дизайна материалов МФТИ Артем Оганов.
России нет на мировом рынке академического труда
В России нет сайта, на котором иностранные и российские ученые, работающие за рубежом, могли бы найти предложения о работе. Более того, страна не представлена и на ведущих мировых сайтах и порталах, где ученые со всего мира ищут вакансии. «Самые авторитетные источники информации об открывающихся позициях — это раздел Jobs в журналах Nature и Science. Загляните туда ради интереса, и вы увидите, что процентов 60-70 всех открытых вакансий — это США, оставшиеся позиции делят между собой все больше и больше Китай, все меньше и меньше Европа, время от времени Япония и Корея и — отрезвляющий для нас факт — Казахстан», — рассказывает Артем Оганов.
Такого же мнения придерживается и Андрей Старинец. «Осень — это стандартный академический цикл найма этих людей (постдоков, профессоров и других) в разных странах мира. Есть один сайт, где все эти позиции публикуются, и все люди, которые хотят эти позиции занять, смотрят только туда. На этом сайте в моей области Россия не представлена», — рассказывает Старинец.
Даже если в России и появятся сайты с вакансиями, полезное дело может испортить исполнение. Зарубежных ученых отпугнут канцеляриты из «федеральных государственных бюджетных организаций», переведенные калькой на английский язык. «Вы представьте себе казенный "замечательный язык", там какие-то ФЦП, ФГБУ… Это все переводится на английский дословно. Представьте себе, что будет делать, например, постдок из Аргентины. Он на это посмотрит в ужасе и дальше читать не будет», — рассказывает Старинец.
В России есть сайты, на которых ученые могут найти вакансии, но их посещаемость достаточно низка, подчеркивают ученые. «Есть какие-то сайты, но их никто не читает… В моей области биологии нет ничего, из Китая — пожалуйста, из Кореи — пожалуйста, из Японии — пожалуйста. Везде все доступно, а Россия как черная дыра», — отмечает профессор нейробиологии в Университете штата Флорида Леонид Мороз.
Нужно возвращать талантливых ученых и создавать им условия для работы
На этот счет достаточно жесткое мнение у Артема Оганова. По его словам, главная задача в том, чтобы вернуть в Россию именно талантливых ученых. «Не нужно возвращать всех, оставьте Западу неудачников, — предлагает Оганов. — Верните лучших, верните самых талантливых, не только звезд и суперзвезд, верните также молодых. Есть масса молодых, талантливейших ребят, которым на Западе не светит ровным счетом ничего». В Китае и Японии, по мнению Оганова, среднестатистический человек работать не сможет, в США при приеме на работу преимуществом пользуются женщины и афроамериканцы, и виной тому политкорректность. И этих людей надо тоже вернуть в Россию.
Оганов считает, что привлечение ученых, работающих за границей, поможет и Российской академии наук. «Мы все плачем о том, что мы не знаем, что делать с РАН. Что делать? Вводить туда лучших ученых. Привлеките лучших ученых с Запада, привлеките лучших ученых из России», — заявляет Оганов.
Ученых, которые хотели бы вернуться в Россию, сегодня достаточно много. «Есть целый класс, это постдоки, которые окончили аспирантуру и работают постдоками. Им нужно искать постоянные позиции. Ситуация очень трудная за рубежом, и найти постоянную позицию трудно. Ребята с интересом смотрят на то, что происходит в России и какие есть возможности. К сожалению, никакой информации, где и как можно устроиться, толком нет. Сайта, на котором бы писалось, что открываются позиции для молодых профессоров, доцентов и так далее, нет», — считает директор центра нанотехнологий университета Ecole Polytechnique Вячеслав Сафаров.
Чтобы привлекать ученых необходимо создать им такие условия, в которых их академическая карьера будет предсказуема, считает научный сотрудник Детского госпиталя Бостона Николай Васильев «Для привлечения как молодых, так и более зрелых ученых очень важна предсказуемость. Когда молодой человек, который только что закончил постдока и нанимается на первую позицию, должен понимать, что у него есть абсолютно четкая и понятная программа работы на ближайшие минимум три года», — поясняет Васильев.
Контрабандисты от науки
Дополнительные сложности для ученых создает то, что в России невозможно быстро и недорого заказать, например, необходимые реактивы или оборудование. По словам Леонида Мороза, в России отсутствует динамика инфраструктуры. «То, что я могу решить во Флориде за один день, здесь делается месяцами», — сетует он. «Я никогда не думал, какие есть оковы тендера и посредников, даже когда это касается специального оборудования и специальных задач. То, что я могу сделать за тысячу долларов, здесь превращается в два раза дороже в лучшем случае, если всех знаешь, в реальном случае — в восемь раз. В плане мегагагранта, к примеру, можно выбросить на ветер, сжечь до 80%», — недоумевает ученый. Мороз предлагает разрешить научным сотрудникам заказывать уникальные материалы напрямую.
Из-за того что заказывать реактивы и необходимые материалы долго, ученые вынуждены самостоятельно привозить их в Россию, рассказывает профессор Школы инженерии и наук о материалах Лондонского университета королевы Марии Глеб Сухоруков. «Я каждый раз контрабандистом себя чувствую, каждую поездку», — делится он.
Нет поддержки после окончания работы по мегагранту
Многие ученые согласны с тем, что появление мегагрантов стало серьезным стимулом для развития российской науки и привлечения иностранных ученых. Каплей дегтя здесь оказалась зашкаливающая в сравнении с зарубежными грантами отчетность и то, что по завершении гранта лаборатории остаются без поддержки. «Для меня загадочно: вы даете мегагранты, огромные деньги, создаются высококлассные лаборатории, через 3-5 лет мегагрант кончается, лаборатория умирает. Простите за мой французский, нахрена это все делать, если потом закрывается?» — недоумевает Оганов. «Я бы очень хотел увидеть тот день, когда к мегагрантнику в конце его мегагранта приходит человек из Министерства и говорит: "Слушай, друг, ты создал классную лабораторию, ты нам нужен. Давай обсудим условия, на которых ты навсегда останешься в России". Такого не происходит», — отмечает он.
«Мегагрант кончился, и потом мы были брошены в чистое поле, никакой поддержки на продолжение созданных лабораторий нет», — делится заведующий лабораторией криогенной наноэлектроники Нижегородского государственного технического университета имени Р.Е. Алексеева Леонид Кузьмин. Среди других проблем, с которыми сталкиваются мегагрантники, перерыв в финансировании в начале года, запрет на продолжение темы предыдущих проектов и, конечно, бюрократия.
«Мегагранты ужасно забюрократизировались. Стало гораздо сложнее подавать заявки, а ведь мы хотим буквально считанное количество талантливых людей, звезд перевезти назад. Надо, конечно, адресно их просто звать, чтобы они ничего не делали, чтобы к ним приходили», — считает заведующий лабораторией оптики спина имени И.Н. Уральцева СПбГУ Алексей Кавокин.
Основная печаль российских ученых, живущих или работающих за рубежом, состоит в том, что они недостаточно активно участвуют в государственной научной политике. Так, Андрей Старинец предлагает создать специальный орган, который будет курировать работу научной диаспоры и решать рутинные вопросы, с которыми необязательно обращаться в министерство.
Владимир Шильцев, директор центра ускорительной физики Национальной лаборатории имени Э. Ферми, предлагает включить представителей диаспоры в советы по областям научно-технологического развития. «Надо предусмотреть с самого начала, чтобы люди, понимающие, например, в биохимии, биомедицинской технике и направлениях, люди диаспоры имели там представительство», — отмечает Шильцев.
Оценили 22 человека
24 кармы