Калининградское начало

ВСЕМ НАШИМ РОДНЫМ ПОСВЯЩАЕТСЯ.

С Калининградом у меня особенный, неоконченный роман. У многих такое случается. У кого- то скоротечно, у кого- то затягивается на долгие годы. Как влюбленная восторженная девушка, я готова в любое время говорить об этом чудесном городе. О его переменчивой погоде и о сером неспокойном море, о высоченных соснах и о пьянящем своей свежестью, воздухе. О дырке в заборе у старинного немецкого зоопарка и о булыжнике на мостовых знакомых улочек. О бесконечно высоком небе с постоянно движущимися облаками. О сырости подвалов и о родных, из детства, запахах. С этим городом я связана " душевными скрепами" .

В 1947 году по направлению партии в разрушенный Кенигсберг- Калининград приехал из Архангельска мой дед Саша. Два чемодана, жена и три дочери. Скитания по казённым квартирам, сложности бытия, и вот наконец квартира на улице Репина 2. Немецкая печь, украшенная глазурованной плиткой, комната, разгороженная огромным шкафом и занавеской, столетняя липа под окном кухни. Она меня всегда пугала.

Я была первой внучкой, самой старшей. Все последующие дети, рождённые у трёх сестер, были новыми внуками, а я- первой.

В возрасте 9 месяцев меня эвакуировали из комнаты , разделенной занавеской, в Сталинградском общежитии. Принудительно изъяв у молодых родителей первейшую из внучек, увезли в Калининград, к дедушке и бабушке. И случилась эта связь, этот неоконченный роман, длиной более 60 лет.

Ныне уже нет в живых ни дедушки с бабушкой, ни тети с дядей и даже одного из братьев. Разорвано много связей, но , слава богу, не ВСЕ.

Тот, кто был старшим в семье и познал все прелести и разочарования –поймет меня. Но , кто такая бабушка для пятилетней внучки. Это Мама в квадрате, зорко следящая за правильным питанием внуков и своевременным сном, за вовремя подстриженными ногтями, за вымытыми руками, ногами и ушами. Добрая фея, дующая на сбитые и намазанные зеленкой колени. Это сказки или книжки вслух перед сном. Моя бабушка заведовала книжным магазином, который находился на первом этаже дома, на углу улицы Репина с Советским проспектом. Эта полнейшая забота.

А кто же тогда дед- это ЧЕЛОВЕК, беззаветно влюбленный в «Чудесный подарочек» от дочери или сына, прощающий своим внукам все, все прегрешения. Именно он прячет от бабушки не съеденную тобой ненавистную манную кашу. Именно он спасает тебя от воспитательных нотаций, покупает мороженое зимой. Он позволяет тебе самой заходить в трамвай, как взрослой , не держаться за руку и сидеть около открытого окна. С ним можно было идти в подвал за дровами и попутно рассматривать и трогать все, что попадалось под руку, кроме розетки. Правда в розетку я все же сунула гвоздик. Конечно же нас наказала бабушка: деда, за то, что позволял, а меня за то , что подбирала и совала всякую дрянь куда не надо. Урок был усвоен лет на десять, а потом …. В пионерлагере я снова попробовала засунуть проволочку и дедушки рядом уже не было.

До войны мой дед работал в Смоленске в уголовном розыске. И у него дома, а значит, у моей мамы, доживали жизнь списанные со службы розыскные собаки-овчарки. Он их кормил и лечил. Поэтому и мне всегда разрешалось погладить, а если повезет, то и обнять встречную собаку, независимо от того, была ли она на поводке или в свободном плавании. Про заразу никто не говорил, только про любовь.

Но самым замечательным делом были наши ежедневные прогулки. Бабушка была на работе в своем книжном магазине. А у деда были два друга. Один из них работал в «Утильсырье» -в Утилке. Что это такое могут помнить люди старшего поколения. У нас по дворам ездила машина и собирала сломанную мебель, старые вещи, пустые бутылки. Все это свозилось на склад и потом куда-то отправлялось. Куда - я не знала, но трогать можно было всё. А второй дружок служил сторожем в передвижном цирке Шапито. О сколько чудных мгновений я испытала, сидя на верхних рядах в цирке, когда там выступали дрессированные собаки и лошади. Конечно, друг деда проводил меня за кулисы и представлял всем своей внучкой. У лошадей на головах были короны из перьев и они вели себя очень послушно. Когда я подносила к лошадиным мордам ладошку с сахарком, а он всегда был в кармане у деда, они дружески фыркали и обдавали меня горячим дыханием доброты.

А потом мы все дружно: дед и его друзья шли пить пиво в местный ларек. А я получала мороженое. О, какими чудесными были эти прогулки. Но дома ждала строгая бабушка. Она ворчала на деда, дескать таскаешь ребенка куда не надо. А я слушала их ворчание н кухне, вспоминала мягкие теплые губы лошади, бархатную шерстку очередной собаки и с миром засыпала. Ах, какое было счастливое детство.