Аннексия: возвращение опасной идеи

Мешает ли вам спать по ночам стремление аннексировать часть соседней страны? Если да, то вы не одиноки.

Недавний опрос Исследовательского центра Пью показал, что границами своих стран недовольны многие европейцы. С утверждением о том, что «часть территории соседних государств по праву принадлежит нам», согласились 67% венгров, 60% греков, 58% болгар и турок, 53% россиян и 48% поляков. От этих чувств не свободна даже Западная Европа — точно так же высказались 37% испанцев, 36% итальянцев и 30% немцев.

В нормальные времена это бы не имело большого значения. Те же венгры могут сожалеть о Трианонском договоре 1920 года, который, на их взгляд, лишил Венгрию двух третей территории, не считая при этом, что могут вернуть себе эту территорию на практике. Плохо то, что сейчас не нормальные времена. Идея аннексии, которая долгое время была табуирована в международной политике, снова начинает обсуждаться. Наиболее важен в этом смысле захват Россией Крыма в 2014 году. Суверенитет России над Крымом признали всего несколько стран, в том числе Северная Корея, Венесуэла и Зимбабве. Однако спустя пять лет контроль Москвы над полуостровом только ужесточился. Теперь большая часть мира молчаливо соглашается с тем, что серьезные перспективы возвращения Крыма Украине отсутствуют. В этом смысле аннексия удалась.

Текущие израильские выборы проходят на фоне дебатов о том, следует ли Израилю официально аннексировать примерно треть Западного берега. Хотя речь идет о территориях, давно находящихся под контролем Израиля, большинство стран относятся к ним как к оккупированным территориям Палестины. Мирный план президента США Дональда Трампа для Ближнего Востока предполагает признание суверенитета Израиля над изрядной частью Западного берега, и премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху стремится объявить о присоединении территорий до голосования, назначенного на 2 марта.

Пока администрация Трампа удерживает Нетаньяху от заявлений об официальной аннексии. США следует не отступать от этой позиции, по соображениям, выходящим далеко за пределы Ближнего Востока. Односторонне изменение международной границы не по договоренности сторон или международному договору создаст впечатление, что сейчас один из тех исторических моментов, когда перекраиваются карты.

Потенциальные захватчики по всему миру тут же воспрянут. Если аннексия станет выглядеть приемлемой, это приведет к кровопролитию и превратит в беженцев множество людей. Как предостерегал бывший премьер-министр Швеции Карл Бильдт (Carl Bildt), «границы в Европе чертились кровью, и изменение их будет кровавым».

То же самое – и даже в большей степени – относится к Азии. Премьер-министр Японии Синдзо Абэ всерьез упирает на возвращение присоединенных Россией по итогам Второй мировой войны островов, хотя при этом подчеркивает, что это должно произойти в результате переговоров. Напротив, китайские власти убеждены в своем праве покончить с фактической независимостью Тайваня с помощью военной силы.

Стоит отметить, что граждане любых стран – хоть россияне, хоть китайцы, хоть венгры, хоть израильтяне – имеют право думать о границах своих стран, что им угодно. В прошлом границы не раз менялись, и группы населения, считающие, что они живут не в той — этнически или религиозно — стране, будут всегда.

Лучший выход из таких ситуаций – надежные соглашения о защите прав меньшинств или о двойном гражданстве. Но нет ничего недопустимого и в том, чтобы выступать за изменение границы. Главное, чтобы любые изменения были именно результатом переговоров.

Корни современного табу на аннексию лежат в 1930-х годах. Тогда была допущена ремилитаризация Рейнской области Адольфом Гитлером, за которой последовали аннексия Германией Австрии и расчленение Чехословакии. Именно на этом примере поколения послевоенных политиков выучили урок: безнаказанные аннексии крайне опасны и в итоге приводят к войне.

Сейчас, когда меняются международно признанные границы, речь почти всегда идет возникновении новой страны в результате успешной борьбы за независимость, иногда после долгих притеснений. Однако позволить появиться новой стране, такой как Южный Судан или Восточный Тимор, обычно с помощью оговоренного и международно признанного референдума, это совсем не то же самое, что позволить существующей стране захватить силой часть соседской территории.

В последние десятилетия XX века запрет аннексий соблюдался жестко. Именно поэтому в 1982 году Британия решила сражаться с Аргентиной за Фолклендские острова. Именно поэтому в 1991 году американцы собрали международную коалицию, чтобы дать отпор вторгшемуся в Кувейт Ираку.

В том же году, в котором началась первая иракская война, распался Советский Союз и на его месте возникли 15 независимых государств. К чести России, распад СССР проходил в целом мирно и в рамках международных соглашений. Принятое 23 года спустя решение Москвы аннексировать Крым стало возвращением к односторонней агрессии. Оно должно остаться одиночным примером и не превратиться в первую ласточку новой эпохи.

Гидеон Рахман

https://inosmi.ru/politic/2020... - цинк

Как не трудно заметить, расчленение Югославии в число "одиночных примеров не входит", тем более, что нам в свое время уже сообщили, что "прецедент Косово" это "особый случай".

На практике же, мы живем в эпоху слома старого миропорядка. А на протяжении всей человеческой истории, слом старого миропорядка и формирование миропорядка нового, всегда сопровождалось изменением границ, гибелью одних государств и возникновением других. Опасной иллюзией является тезис о том, что границы нерушимы на основании заключенных договоров. Никакие заключенные договора не помешали уничтожению ГДР или СССР. Никакие договора не помешали расчленению Югославии.

Практика показывает, что это не работает, даже в эпоху господства "правил". Тем более это не так, когда "мир правил" рушится. Просто держатели предыдущей системы привыкли сами определять, кому передавать те или иные территории, против кого организовывать агрессивные войны и какие государства подлежат расчленению. Но этот благостный мир "конца истории" также имеет свой конец, поэтому разумеется, пример Крыма будет далеко не единичным в среднесрочной перспективе.