Любовь Франции к отрезанию голов

Любовь Франции к отрезанию голов

Фернан Мейсонье был последним официальным французским палачом, отрезавшим головы алжирцам гильотиной. На этой должности он проработал с 1947 по 1958, и уверял, что за эти годы отрезал головы 200 алжирцам. И именно тогдашний министр юстиции – социалист Миттеран – приказал отрезать головы 43 из них. Отец Мейсонье – Морис – был коммунист и владелец бара – он был главным палачом в Алжире до войны. Его крестным был Анри Рош -главный палач до войны и наследник палачей – начиная с 16 века. Как видно, во Франции это считалось почтенной профессией.

Мейсонье уехал из Алжира после того, как Алжир стал независимым, и поселился на Таити – другой французский колонии, где он открыл бар, эту вторую профессию он тоже унаследовал от отца. Он вернулся во Францию в 1992 году, нажив состояние, и открыл «Музей правосудия и наказания» в провансальской деревне Фонтен-де-Воклюз, где поселился, выйдя на пенсию. Он опубликовал книгу под названием «Слова палача: редкие показания исполнителя приговоров по уголовным делам», где рассказывает свою историю. Он утверждал, что «не испытывал сочувствия» к своим жертвам, которые, как он говорил, все были виновны в ужасных преступлениях, но добавил, что алжирские националисты проявляли больше всего мужества перед казнью. Он умер в 2008 году.

Любовь Франции к отрезанию голов очевидна не только в колонизированном Алжире, но и в других колониях. Антиколониальное сопротивление вспыхнуло) в1878 году в Новой Каледонии (которую Франция колонизировала в 1854 году и начала заселять колониальными поселенцами, особенно выжившими и сосланными коммунарами). Правительство в Париже загнало коренное население – канаков – в резервации и отдало их земли поселенцам. Последовало антиколониальное восстание канаков, во главе со старшим вождем Атаи. Французские колониальные власти, поселенцы и некоторые местные предатели подавили восстание и отрезали голову вождю Атаи и двум его сыновьям. Отрезанные головы французское антропологическое общество положило в формальдегид и потом выставило в Музее естествознания. Французы называли сопротивление канаков грабежу их земель «бунтом дикарей против цивилизации». В 2014 году, через 135 лет, французские власти вернули голову Атаи в Новую Каледонию.

Хамида Джандуби родился в 1949 году в Тунисе, который все еще был французской колонией, в 1968 году он эмигрировал во Францию и стал там сельскохозяйственным рабочим. Сначала он жил в Марселе, в доме французской пары, которые были колониальными поселенцами в Тунисе до независимости. В 1971 году, когда ему было 22 года, из-за халатности его нанимателя трактор перевернулся, и он потерял правую ногу до колена. Он резко изменился. Джандуби стал психически нестабилен, друзья не могли его узнать, он никогда не оправился от физической и психологической травмы. В 1974 году он похитил, пытал и убил свою белую французскую подругу, с которой он встретился в больнице после ампутации; три психиатра, которые обследовали его для суда пришли к выводу, что Джандуби воспринял ампутацию как кастрацию. Несмотря на то, что адвокат просил признать его невменяемым, судьи осудили его на смерть через отрезание головы. Джандуби был последним человеком, которому отрезали голову гильотиной во Франции в сентябре 1977 года. Тогдашний Премьер-министр Жак Ширак поддержал эту смертную казнь.

В ту же неделю, когда судили Джандуби, судили и Жана-Батиста Доркеля – белого француза с ампутированной рукой, за убийство женщины и попытку убийства еще трех. Ему французы сочувствовали. В отличие от небелого Джандуби, Доркеля приговорили к 18 годам тюрьмы.

Но французский расизм и проявления белого превосходства с властью террора в колониях и отрезания голов туземцам во Франции и за границей, однако, не закончились, но продолжаются безостановочно. Недавно министр внутренних дел Жерар Дарманин выразил испытанный им шок и ужас от того, что во французских супермаркетах продается халяльная (разрешенная мусульманам -пер.) еда. Это совершенно в духе официального государственного расизма господствующего общества. От крайне правых до крайне левых этот расизм никогда не смягчался. Например, в 1991 году Ширак в публичном приступе расизма удивился, как трудолюбивые белые французские рабочие могут терпеть «вонь и шум» ленивых арабских и африканских эмигрантов, и получил аплодисменты своей белой публики и безоговорочную поддержку от главы крайне правого расистского Национального фронта Жана-Мари Ле Пена. Не стоит ожидать менее расистской реакции на подобные заявления и сейчас.

Недавнее жуткое отрезание головы французскому учителю 18-летним чеченским эмигрантом, очевидно потому, что убитый поддерживал официальную французскую «нерелигиозность» и официально позволяемый антиисламский расизм, ужаснуло французов – и белых и не белых, христиан, мусульман и атеистов, как оно ужаснуло людей во всем мире. Однако, ответ президента Макрона и французских белых расистов был не менее ужасен, прежде всего для 6 миллионов французских граждан-мусульман, да и большинства за пределами «белой» Франции.

К этому мы можем добавить, что, с 2014 года, французы, якобы в борьбе против исламистов в африканском Сахеле, убили сотни мусульман. По сути это защита французских капиталов в урановых рудниках Нигера, а также поддерживаемых Францией местных диктаторов против их политических врагов. И все это продолжается, при участии около 5000 французских солдат. В ответ на обвинения оккупантов в жестокостях, Макрон обвинил Россию в том, что она проводит антифранцузскую « кампанию дезинформации».

Официальный ответ Франции на ужасное убийство не только усилил уже существующую официальную исламофобию (закрытие мечетей – только один пример из многих), но расистский ответ также включает намерение Дарманина запретить организацию, которая мониторит исламофобию во Франции «Коллектив против исламофобии во Франции» (CCIF). То есть исламофобия – государственная и общественная - будет продолжаться, но во Франции не останется организации, и не будет позволено создание новой, которая будет регистрировать эти грубейшие нарушения прав французских граждан-мусульман.

Макрон недавно потребовал, чтобы французы-мусульмане отказались от своих обычаев, чтобы стать настоящими гражданами. Он предложил принять закон, чтобы создать «французский ислам», для борьбы против того, что он называет мусульманским «сепаратизмом». Этот типичный расистский – христианско/нерелигиозный, то есть французский – ответ на нехристианские сообщества во Франции. Следует напомнить, что в 1806 году Наполеон собрал еврейских старейшин и выпытывал у них насчет их религиозных верований и традиций – включая многоженство, развод и браки с христианами – чтобы увериться, что они могут быть гражданами наравне с христианами. Он потребовал от евреев отречься от своих традиций и провел допрос, основанный на его представлениях о предполагаемом еврейском сепаратизме и национальной нелояльности, чтобы увериться, что они будут лояльными французскими гражданами и будут защищать Францию и подчиняться ее законам.

Еврейские старейшины собрали совет и заверили Наполеона, что их еврейский образ жизни и иудаизм полностью совместимы с французскими ценностями, и что все детали иудаизма и еврейских обычаев, которые могли бы быть несовместимы, давно искоренены, включая многоженство. Они также подчеркнули, что еврей «обязан считать страну своего рождения или ту, где он поселился, своей родиной, и должен любить и защищать ее, когда его призовут к этому».

Но такое пресмыкательство перед Наполеоном не спасло французских евреев от антисемитизма, который продолжался и до дела Дрейфуса, и у вишистов, не говоря о том, что крайне правые во Франции по-прежнему антисемиты. Суть в том, что даже если бы Дрейфус был виновен (разумеется, он был невиновен), французские антисемиты обвиняли всех евреев за его «измену».

Сейчас Макрон хочет «разисламить» французских мусульман, как Наполеон настаивал на «разевреевании» французских евреев, как условии для их гражданства, и криминализировать их всех, спустив на них и государство и французских расистов. Нападение с ножом на двух мусульманок в Париже несколько дней назад – пример того, на что способны французские расисты. Обвиняя всех французских мусульман и сам ислам за отрезание головы учителю – само по себе вершина официальной исламофобии.

Не было бы тогда справедливо, ввиду французского государственного террора против граждан- мусульман, винить каждого француза за все, что их страна сотворила с небелым в колониях с 18 века, включая отрезание голов смуглым и чернокожим по всему миру? Если кошмарное преступление чеченского иммигранта должно нам о чем-то напомнить, так это о том, что отрезание голов – давняя французская традиция. Анти-исламская расистская кампания скорее всего — выражение ужаса французов не от отрезания голов, а от того, что жертва была белым французом. Белые палачи были традиционно единственными законными отрезателями голов в новой истории Франции. В этом контексте вполне резонно, и даже не вовсе несерьезно предположить, что, в противоположность утверждению Макрона, что это было «мусульманское» преступление с целью «разрушить республику», чеченский эмигрант своим кошмарным убийством Самуэля Пату показал, что во Франции существует как минимум один мусульманин, который полностью ассимилировался и проникся кровавой республиканской культурой.

Джозеф Масад, профессор Колумбийского Университета

Перевод с английского

https://www.middleeastmonitor.... - цинк

Прекрасная встреча религиозного экстремизма с государственным расизмом помноженным на колониальное наследие. Надо усилить накал рисования карикатур, ведь тогда сразу все наладится.
Ну а вопрос, кто же должен отвечать за преступления французов в период колониализма, не столь риторический. В некоторых странах его уже пытаются поднимать в практической плоскости.
Правда тут стоит помнить, что некоторые страны, радеющие за ислам и борющиеся с христианским расизмом, сами в те годы, творили не меньшие зверства под знаменем пророка, о чем сегодня стыдливо предпочитают не вспоминать.

PS. Макрон знатно набросил дрожжей в сельскую выгребную яму, после чего забрызгало всех.