Латвийский публицист: В тайне латыши вздыхают по советским временам

Деятельность комиссии по подсчёту материального ущерба от «советской оккупации» Латвии превращает ее членов в психически неполноценных людей — так считает руководитель интернет-портала IMHOclub.lv Юрий Алексеев. В беседе с порталом RuBaltic.ru он рассказал о методологии подсчёта ущерба от «оккупации», об отношении латышей к советской и постсоветской истории и о том, к чему пришла современная Латвия за минувшие двадцать пять лет.

«Работа в комиссии по подсчёту ущерба от „оккупации“ неизбежно превращает человека в идиота, а затем в олигофрена. Выносит мозг, как теперь принято говорить. Если думать на эту тему долгие годы, то человек в конце концов начнёт выть на луну и кусаться. В конечном счёте за ним приедут санитары и отвезут его в нашу замечательную рижскую психиатрическую больницу на улице Твайка. Там работают очень хорошие, крепкие санитары, и я думаю, что они к членам данной комиссии уже присматриваются. Только так я могу это прокомментировать, и никак иначе. Потому что нормальный человек подсчёт „ущерба“ начнёт с географической карты. Он разложит карту Латвии до „оккупации“, сравнит с картой Латвии после „оккупации“ и обязательно заметит, что они отличаются — хотя бы наличием водохранилищ. На карте после „оккупации“ неожиданно появились два больших водохранилища. Что это такое? Почему их раньше не было? Ах, оказывается, это две огромные гидроэлектростанции, которые построили за время „оккупации“. Это самые простые, визуальные различия. Достаточно пролететь над Латвией на самолёте, сделать фотографии и сравнить их с фотографиями досоветской Латвии. Окажется, что Рига за годы „оккупации“ стала в четыре раза больше по площади, что появились водохранилища, появились дороги, которых не было, мосты, которых не было. И ведь члены комиссии по подсчёту ущерба не слепые: им довольно много лет, и они сами видели, как всё это строилось. Но перед ними поставили задачу: доказать, что „советская оккупация“ — это убыток. Человек своими глазами видит, что это прибыток, а ему нужно доказать, что это убыток, и от этого в голове у человека развивается шизофрения. Причём шизофрения в тяжёлой форме, потому что много лет это нужно доказывать, много лет объяснять, что „оккупация“ — это ужас, это крах, это мы всё потеряли, хотя даже на карте видно, что мы приобрели. От несоответствия между тем, что он видит своими глазами, и тем, что ему сказано доказать, человек мечется много лет и доходит уже до совершенно идиотских утверждений. И это не предел: боюсь, что дальше будет только хуже», — считает Алексеев.

«Они тупо долбят в одну точку. Считают, например, потери в экологии. Сколько Латвия потеряла в населении. И, как ни крути, снова выходит абсурд. Потому что даже те депортированные латыши, евреи, русские, которых в 1940-е годы вывезли из Латвии куда-то в район Урала в товарных вагонах, они спустя несколько лет вернулись в Латвию с прибытком. Детей там родили. Мой хороший приятель Александр Гильман — это еврей, родившийся в Сибири, куда его семья была депортирована из Латвии. А те евреи, которых советская власть не депортировала, которые остались на территории Латвии, — они при нацистах были уничтожены практически все. Пусть Комиссия по подсчёту ущерба спросит евреев: потеряли они от «советской оккупации», или им она пошла в плюс? Потому что те евреи, которые были депортированы, вернулись с приплодом, а из 90 тысяч евреев, оставшихся в Латвии, в живых осталось 180 человек. Давайте посчитаем в целом, сколько населения потеряла Латвия за жестокие годы «оккупации»? Оказывается, вообще не потеряла.

«Оккупированная» Латвия, наоборот, росла. И не только за счёт иммиграции, но и за счёт увеличения числа латышей росла. Зато сейчас у нас свободная Латвия, и численность населения в ней катастрофически падает. Общее количество латышей в мире всё падает и падает — через 10−15 лет они будут существовать в мире как музейный экспонат. Но ведь человеку из Комиссии по подсчёту ущерба надо доказать обратное. Поэтому у него мозг и взрывается", — иронизирует эксперт.

Отправная точка рассуждений об «ущербе от оккупации» во всех трёх странах Прибалтики — допущение, что если бы не пятьдесят советских лет, то Литва, Латвия и Эстония жили бы сейчас как Дания, Швеция и Финляндия. «История не имеет сослагательного наклонения, но такое предположение можно проверить. Если такое предположение верно, то в 1991 году Эстония, Латвия и Литва получили, наконец, такую вожделенную независимость, затем вступили в Евросоюз, от которого получили очень внушительную финансовую поддержку. Это и кредиты почти бесплатные, и еврофонды, которые просто дают деньги, не требуя их назад: нате, развивайтесь, ребята, покажите, что вы можете. При такой поддержке, да сбросив с себя „сапог оккупанта“, они должны бы уже были догнать и перегнать Финляндию, Данию, Швецию. А теперь сравним рост ВВП Латвии и рост населения Латвии с 1944-го по 1991 год, то есть за годы „оккупации“, и её же показатели за 25 лет после 1991 года, когда она избавилась от „гнёта“ Советского Союза, получила толчок к развитию, пружина распрямилась и так далее. И что мы увидим? Латвия превратилась из серьёзной индустриальной страны в умирающее хуторское хозяйство, из которого сами латыши бегут со страшной скоростью, быстрее, чем все прочие национальности страны. Китай за двадцать пять лет из бедной, даже нищей страны стал сверхдержавой. Четверть века — это очень большой срок в наше время. А где достижения Латвии за эти двадцать пять лет? Что Латвия построила, что она произвела за это время?», — задается вопросом публицист.

«Хорошо, допустим, латыши — народ высокой культуры, как они сами про себя думают. Дескать, промышленность не для нас: гайки крутить, микросхемы паять — это всё не для высококультурного латышского народа. Но давайте тогда посмотрим, как у Латвии с культурой. А с культурой получается ещё интереснее. Пять лет назад выпустили такой документ, называется „Канон культуры Латвии“. В нём латыши перечислили 99 высших достижений своей культуры за всю историю существования народа. Я этот документ проанализировал, он сам за себя говорит. Самый расцвет латышской культуры пришёлся на период „жестокой советской оккупации“ — наибольшее число культурных достижений латышского народа было создано во времена Советского Союза. Зато на последнюю четверть века пришлось наименьшее число достижений латышской культуры. Так что и с культурой та же история! С материальным, с экономикой всё просто. Можно взять калькулятор за два доллара и начать считать, чего и сколько было произведено, какая производительность труда, какие достижения по росту ВВП — всё это считается, и там слёзы. Там нет достижений даже близко. Там депопуляция, старение нации и умирание латышского народа. А с духовным латыши сами посчитали — за двадцать пять лет никакой новой латышской культуры не возникло. А разговоров-то сколько было: советская цензура не даёт раскрыться свободным латышским художникам, „оккупанты“ гнобят народную латышскую культуру, не дают развернуться. Дали. И что было сделано за эти двадцать пять лет? Ничего. Ничего нет», — заключает журналист.

«Людей, которые жили в те времена (досоветские — EADaily), уже мало осталось. И дед мой, и бабка — они уже в мире ином. Но из того, что рассказывали… жили они очень непросто. Хотя старые люди склонны приукрашивать времена, когда они были молоды, из тех фактов, что они вспоминали, было понятно, что жили они очень скромно. Моя родня — народ сельский. Дед мой, как ветеран Первой мировой, получил от Латвии двадцать два гектара земли. Та земля до сих пор мне принадлежит. На ней сейчас трудится хуторянин, который за аренду мне за всё это время не заплатил ни разу. Я иногда к нему подъезжаю, смотрю, как он копается в этой песчаной земле, набитой камнями — надо сказать, мне его жалко. Мама, поступившая при Карлисе Ульманисе (довоенный президент — EADaily) в Латвийский университет, добиралась до Риги сутки. По молодости это, может, даже весело — ехать на учебу 160 километров на перекладных. Но, объективно говоря, жили неважно. По воспоминаниям стариков трудно судить: человеческая память так устроена, что она отбирает лучшие моменты в жизни и отсекает худшие. Но можно обратиться к фактам и к логике вещей. Когда Советский Союз, как сейчас говорят, „оккупировал“ Латвию, то её городское население встречало русские танки с цветами в 1940 году. Жилось очень тяжело, давление капитала было очень сильным, поэтому городская беднота с радостью встречала Советский Союз. Представьте, что сейчас в Швецию войдут русские танки — вряд ли шведы будут встречать их цветами. А в Латвии от тех событий остались фотографии, документальные свидетельства, кадры киноплёнки, доказывающие, что беднота (которой здесь было 90% населения) с радостью встречала Советский Союз. Разве так от хорошей жизни бывает?», — вопрошает Юрий Алексеев.

«Они (правящие круги — EADaily) выдают последние двадцать пять лет за „историю успеха“, но на самом деле они так не думают. Ведь человеку трудно признать, что треть его жизни была прожита зря. В данном случае — признать, что за треть его жизни в стране было сделано много ошибок, надо признавать их, возвращаться к тому, от чего мы отказались. Четверть века — это целое поколение: двадцатилетние за это время стали отцами, сорокалетние — дедами. Это треть жизни человека. Признать, что треть твоей жизни твоя страна, о независимости которой ты когда-то мечтал, развивалась неправильно — это психологически очень трудно. Когда латыши остаются между собой и разговаривают по душам, то они признают, что тогда жить было лучше, чем сейчас. Я сам могу это подтвердить, как наполовину латыш, знающий в совершенстве латышский язык — что когда я общаюсь с моими латышскими родственниками, когда они собираются где-нибудь на завалинке, забывают про политику и рассуждают честно, то они говорят, что тогда-то было лучше», — рассказал Алексеев.

«А что они могут сказать про „сейчас“? Моим латышским родственникам, которым сейчас 50−60 лет, уже пора на пенсию, а им уйти нянчить внуков на даче не получается. Латышская деревенская родня моего возраста живёт практически в нищете, и они вынуждены ездить на заработки в Европу. Мой троюродный брат Янка моет полы на каком-то шведском пароме, хотя Янке за 60 уже. В советское время Янка получал бы хорошую пенсию, жил бы себе на селе, пропалывая огородик и качая на коленях внуков, а в сегодняшней Латвии такая старость ему не светит. Внуков он на своём хуторе не покачает, потому что внуки давно уехали в Ирландию, выросли там и по-латышски не говорят. Внуков и детей он уже много лет не видел, позволить себе к ним поехать не может, живёт очень бедно. На седьмом десятке лет ему пришлось наниматься матросом мыть полы на шведском пароме. И что Янка может сказать о достижениях Латвии за эти двадцать пять лет? Что Латвия вступила в Евросоюз, и он теперь может свободно уехать искать работу в Европу? Так у него выхода другого нет, кроме как на старости лет уехать с родного хутора и зарабатывать себе на жизнь трудом, который в Европе принято отдавать беглым арабам и эфиопам. Поэтому, когда латыши старшего возраста говорят о жизни в сегодняшней Латвии и жизни в советские времена, причём говорят честно, они вздыхают по тем временам. Я сам это слышу», — заключил публицист.

Напомним, что ранее представитель действующей в Латвии уже много лет «Комиссии по подсчету ущерба от оккупации» Рута Паздере заявила прессе, что они насчитали сумму в 300 миллиардов евро. Эта цифра прозвучала в ходе презентации книг «Латвийская промышленность до и после восстановления независимости», «Колониальная политика советской империи и колонизация Латвии в 1940—1990 гг.» и «Ущерб, причиненный Советским Союзом Прибалтике». Депутат Европейского парламента от Латвии Инесе Вайдере, выступая на этой презентации, воскликнула: «Без изучения прошлого у нас нет будущего!» Она добавила, что «оба режима, и нацистский, и советский — были одинаково преступными».

Недавно глава «ущербной» комиссии Эдмунд Станкевич заявил, что совершенно никаких достижений у республики с 1940 по 1991 год нет — одни лишь сплошные убытки по всем фронтам. И даже построенные в советское время жилые дома, равно как и заводы, фабрики, дороги, мосты, ГЭС, научные институты, — всё это является преступлениями советской власти. «Не было никаких законных прав что-то строить на этой территории. Проще говоря, нельзя захватить чужую территорию и что-то там улучшать. Это все равно будет ущерб», — рассуждает Станкевич. Например, во времена СССР в Латвии был построен огромный жилой фонд (около 8 миллионов кв. метров), эксплуатирующийся и сейчас. «Эксперты считают, что эти дома не были качественные, там полно ржавчины и других технических проблем. И потом они такие некрасивые, что не вписываются в наш ландшафт. Эти дома — скорее наша проблема, чем решение. СССР ведь строил все эти типовые проекты под ту рабочую силу, которая приезжала в Латвию для работы на заводах», — жалуется начальник «оккупационной» комиссии. Тех людей, которые въехали в Латвию в советское время, Станкевич также считает «последствиями оккупации». Его не устраивает даже советская культурная политика: «Что касается культуры в целом, то при СССР, наверное, было больше вливаний в кино, в массовую культуру. Но современное искусство не развивалось совсем, так как Советский Союз не поощрял авангардные направления».

Подробнее: http://eadaily.com/ru/news/2016/07/15/latviyskiy-publicist-vtayne-latyshi-vzdyhayut-po-sovetskim-vremenam