Толстые начали сохнуть — что же от худых осталось?

Рубль снова падает к отметке 100 за доллар, а российские миллиардеры при этом все больше богатеют — совокупный капитал богатейших предпринимателей России за первые девять месяцев текущего года увеличился на 30,2 млрд долларов. Что за странная особенность нашей экономики?

Но и богатые в это время тоже плачут. Фигурант списка Forbes, основной бенефициар "Северстали" Алексей Мордашов пожаловался, что ключевая ставка ЦБ, которая сейчас составляет 19%, тормозит развитие экономики и никак не способствуют снижению инфляции, а даже наоборот. И эта жалоба Мордашова могла бы вызвать слезы умиления, но ситуация в несырьевой промышленности, особенно высоких переделов, и правда аховая.

Наглядный пример: руководство АвтоВАЗа заявило, что только 11% из общих трат покупателей их авто остается в стране — остальное уходит в Китай. Заявлять такое после 10 лет указа об импортозамещении — как это понимать? А так, что с такими ставками Центробанка никакого импортозамещения нет и быть не может, никто не вкладывается в развитие, в итоге вся добавленная стоимость остается не у нас и уходит нашим "дорогим партнерам", и речь не только об автомобилях.

В итоге и рубль снова летит вниз, и цены становятся все выше, и только у тех, кто гонит за границу сырье, по-прежнему все хорошо, но даже они не понимают, что делает Центробанк со ставкой.

Своим мнением о ситуации с Накануне.RU поделился гендиректор ЧЛМЗ, эксперт Московского экономического форума Владимир Боглаев.

Фото: пресс-служба МЭФ

— Российские миллиардеры богатеют. Рубль падает. Эти тренды связаны?

— Рубль падает, потому что у нас в рамках кредитно-денежной политики уничтожается производство с высокой добавленной стоимостью. На любой территории, в любой стране есть несколько источников того, как живет и развивается страна и получает тот или иной уровень жизни народ, который населяет эту страну. Это природная рента, это производство добавленной стоимости или это попытка отобрать у соседей природную ренту и произведенную ими добавленной стоимость, или взять кредит у тех, кто производит добавленную стоимость или пригодную ренту.

В нашей ситуации мы с вами видим простую вещь. Производство добавленной стоимости у нас не может развиваться при таких кредитных ставках. Это исключено, можно себе что угодно рассказывать, но, извините, сегодня средневзвешенная процентная ставка в банках для промышленности — 26-28%. Разговаривать о том, что где-то может процветать какое-то производство, которое является источником добавленной стоимости, из которой можно взять налоги, которые поддержат исполнение бюджета, которые попадают в доходную часть, из которой будет финансироваться расходная часть бюджета, — мы понимаем, что этого быть не может. По определению, это первое.

Второе, остается природная рента. Природная рента, у нас ее не больше — не меньше, но в условиях противостояния и санкций мы сегодня, загубив свои технологии и свое производство, вынуждены дешево продавать ее за дорогие станки, инструменты и технологии, которых у нас своих нет. Поэтому в данной ситуации попытки одновременно выдерживать значительные бюджетные расходы, связанные с поддержанием уровня жизни в отдельно взятых городах страны, и при этом каким-то образом обеспечить все остальные расходы — как вы себе это видите?

Поэтому, единственным источником поступления средств является валютная выручка от реализации природной ренты. Если этой природной ренты не хватает, значит, надо рубль опустить. Других вариантов в данной ситуации нет. Ну, правда, если мы опускаем рубль, соответственно, наша продукция, которая на 70% в России не наша, а импортная, тоже вырастет в цене на величину опускаемого рубля. То есть у нас вырастут цены, значит, поднялась инфляция, значит, Центральный банк и дальше будет увеличивать ключевую ставку, которая не просто остановит или охладит нашу промышленность, а фактически в течение полугода способна будет уничтожить до 30% наших промышленных предприятий со всеми вытекающими последствиями.

Богатеют при этом миллиардеры или нет, меня не волнует, я вижу одно, что принятая сейчас кредитно-денежная политика, либеральная политика, заточена на то, чтобы в кратчайшие сроки уничтожить оставшиеся предприятия с высокой добавленной стоимостью и не позволить не то, что обсуждать варианты возврата технологического суверенитета или импортозамещения, а в принципе сделать такие разговоры бессмысленными.

— Правительство сообщило, что собралось увеличить расходы бюджета на приоритетные цели, эта возможность заложена в Закон о бюджете. Тут же Центробанк в лице Заботкина сообщил, что будет вынужден учесть этот рост в следующем прогнозе, и это вызовет повышение ставки ЦБ. ЦБ и те, кто за ним стоят, — не желают, чтобы приоритетные цели финансировались? Почему Банк России убежден, что вправе заниматься "охлаждением экономики" — ему это кто-то поручал?

— Ну, смотрите, глава комитета по бюджетной политике Госдумы сказал, что для того, чтобы выполнить показатели таргета инфляции, которые заложены Центральным банком, ключевая ставка должна быть поднята до величины 54%. Ну, ключевая ставка в 54% означает, что процент кредитования, как мы понимаем, будет не ниже 60%. Ну, давайте откровенно. Вот я скажу серьезно. Я не знаю сегодня никого из наших партнеров, коллег, которые сегодня бы ставили программу модернизации производств, роботизации, цифровизации — это все расходы, издержки. Скажите, пожалуйста, каким образом в нынешней ситуации можно заниматься перевооружением производств? Это первое.

Второе, что, по сути, сказал Центробанк — что если кто-то в правительстве задумает развивать те или иные приоритетные направления отрасли, Центробанк немедленно отреагирует на такого рода решения, и еще больше поднимет кредитную ставку. А к чему приведет повышение кредитной ставки? Понятно, что правительство говорит, какая бы ставка ни была, мы на этих направлениях компенсируем разницу между нормальной ставкой и коммерческой тем предприятиям, которые будут заниматься [приоритетными направлениями — прим.]. Вспоминаем, как у нас пропала льготная ипотека. Она почему пропала, потому что, когда разница между коммерческим кредитом и кредитом по льготной ипотеке составляла 3-5%, государство могло себе позволить разницу в этих ставках финансировать. Когда коммерческая ставка кредитования достигает 27-30%, то получается, что сумма, которая необходима бюджету для финансирования ипотек, просто неподъемная. Это касается любой другой промышленности. Еще раз. У нас, по большому счету, не очень понятно, откуда возьмется увеличение статьи доходов бюджета, если у нас за последние полгода сделали все, чтобы промышленность не просто затормозилась, а начала резко сдавать назад.

Сегодня нам рассказывают про рост в машиностроении, но опять-таки мы понимаем, какое у нас в стране машиностроение развивается. А вот если брать сельскохозяйственное машиностроение, то объем производства и реализации техники по комбайнам, по тракторам где-то упал на 20%, где-то на 25%, где-то на 30%, и в этой отрасли машиностроения идет разговор о переходе каких-то предприятий на четырехдневку, даже трехдневный режим работы. А почему такая проблема у сельхозмашиностроителей — потому что обанкротились наши российские фермеры, средние малые фермерские хозяйства, которые в рамках действующих закупочных цен не в состоянии сегодня не то, что работать и жить, они не в состоянии просто вести какую-то хозяйственную деятельность.

Дальше возникает вопрос — а где те приоритетные направления, которые мы должны профинансировать? Микроэлектроника или что-то еще, то есть, а можно понять, о каких цифрах идет речь, которые будет финансировать государство? Потому что разговор о том, что мы должны приоритеты финансировать, я согласен, должны. А что является у нас сейчас приоритетом? Понятно, что специальная военная операция, я понимаю. Но я когда приезжаю в Москву, я по ней наглядно вижу, что для страны является приоритетом — асфальт и бордюры.

Более того, глава города Москвы сказал, что в этом и есть вся экономика столицы, которая является драйвером и локомотивом экономики страны и ведущей региональной экономикой. Вот я вижу приоритеты наглядно, а чтобы где-то в другом виде эти видеть приоритеты, я, допустим, не очень их наблюдаю. И мне непонятно, о каких конкретно приоритетах идет речь? Когда мы говорим о программе авиастроения, я вижу цифры, которые выделяются на программу, и любой производственный специалист-финансист вам скажет, что эти цифры, мягко скажем, не дотягивают даже до 5% необходимых затрат, которые прорисованы в целях и задачах этой программы. Поэтому изначально или программа составлена достаточно декларативно, или ее изначально никто не собирается выполнять. А если вы увеличите вдвое объем финансирования, ну, будет 5% или 10% на программу достижения, это принципиально ничего не поменяет. Поэтому еще раз: для того, чтобы обсуждать какое-то действие правительства или указание Центробанка или что-то еще, надо просто более четко понимать, о чем шла речь.

То, что вы сказали про высказывание Центробанка, это ничто иное, как жесткое, максимально громкое, я бы сказал, даже последнее предупреждение о том, что Центробанк требует от России — "принуждает к миру". Вот о чем идет речь. Центробанк является главным принуждением России к миру в руках тех, кто сегодня нам противостоит по ту сторону, так скажем, баррикад. Вот и все. Поэтому, когда вы спрашиваете о том, кто стоит за принятием решений, смотрим, в чьих руках находится инструмент принуждения к миру. Мне ли рассказывать о том, есть ли сегодня у страны более важная задача, чем выполнение целей, поставленных на фронтах специальной военной операции? Если есть, вы мне скажите, если нет, то это главный приоритет, и я хочу понять, если это главный приоритет, то каким образом у наших финансово-экономических властей обозначено движение к исполнению этого приоритета? Если приоритеты поменялись, если стали снова бордюры и асфальт, ну тогда это другой разговор, я здесь не могу ничего прокомментировать.

— Именно финансирование СВО пытается остановить Центробанк?

— Успех любых военных действий зависит от того, что у вас в тылу. Никогда еще не выигрывались те или иные военные конфликты при слабом тыловом обеспечении. Не надо себя обманывать. Поэтому тот факт, что сегодня ставка Центробанка уничтожает фактически промышленность в тылу, говорит о том, что волей или неволей, сознательно или бессознательно, предпринимаются этими людьми шаги в плане принуждения страны к деградации, что может привести не только к поражению на полях сражений, но и экономическому, геополитическому поражению. Ну не бывает так, чтобы страна деградировала в промышленности и побеждала на других полях.

— На АвтоВАЗе заявили, что только 11% из общих трат покупателей их авто остается в стране. Остальное уходит в Китай. Заявлять такое после 10 лет указа об импортозамещении — как это понимать? И если рынок России по многим позициям отдан китайским товарам, то это вынужденная мера, или неофициально импортозамещение отменено?

— На самом деле, для любого специалиста, который этим делом занимался и 11 лет назад, и 10 лет назад, это не является секретом. Все понимали, что программы импортозамещения декларативные, и никто не занимается не то, чтобы выполнением этих программ, этих мероприятий как таковых и не было в стране. Еще раз. В ситуации дорогих ресурсов у вас есть один источник увеличения объема выпуска. Это снижение времени производственного цикла. А как вы будете снижать время производственного цикла сложной машины? Неважно, это легковая автомашина, грузовой КАМАЗ или самолет, вы должны из производственного цикла выбрасывать самые длительные производственные по времени цепочки, верно? А что у нас самое длительное — это как раз сложные узлы. Это электроника. Это двигатели. Это мосты. Это трансмиссии. Вот их и повыбрасывали.

То есть как бы российская машина есть, но ничего российского в машине нет. Зато в рамках дорогущих оборотных средств и кредитов можно было не просто сохранить сборку производства, а увеличить объем выпуска как бы отечественной продукции. Вот и все. Чудес не бывает, понимаете? А в ситуации, когда мы вступили в специальную военную операцию, время производственных циклов по естественным причинам не ускорилось, а замедлилось, потому что те же самые немецкий и шведский инструменты по-прежнему идут в Россию, но идут не напрямую, а через Турцию, из Турции в Китай, из Китая в Корею, из Кореи к нам, условно говоря. Я уже не говорю про цену того, что это увеличилось. То есть для поддержания производства требуется намного больше времени. А кто-нибудь спросил, а вообще подобный инструмент в России выпускается или нет? Нет, не выпускается. Может, в Китае выпускается? Такого качества не выпускается. Тогда можно купить просто китайский — можно, но стойкость его примерно в три раза меньше и стоит он в полтора раза дороже. Вопросы есть? — вопросов нет.

Фото: Накануне.RU

Дальше возникает вопрос, вот пускай мне кто-нибудь объяснит из тех, кто принимал эти решения, а как он вообще видел исполнение поручений по импортозамещению, не вкладываясь в эти самые приоритетные отрасли: ни в станкостроение, ни кораблестроение, ни авиастроение? Все было заточено на то, что где-то на каком-то этапе на сборку восточно-западную или западно-восточную кто-то приклеит шильдик "сделано в России" и отчитаются перед руководством страны, что у нас появился свой отечественный "Москвич", который собирается в центре Москвы на удивление всех логистиков страны и мира.

— Однако, если на АвтоВАЗе заявляют, что должно быть наоборот, центры добавочной стоимости должны быть в России, означает ли это, что в России появился тренд противления ситуации, тренд стремления к импортозамещению среди элит?

— Нет, не появилось, не означает. А с чего это должно появиться? Давайте так. У нас 30 лет развивалась экономика сырьевой ренты, и не более того. Поэтому все основные места, все лоббистские группы были заточены на то, чтобы поддерживать интересы людей, которые делают свой бизнес на реализации за рубеж сырьевой ренты и только. Соответственно, представителей вверху тех, кто должен защищать интересы промышленного, производственного бизнеса, их просто не существует в том виде, в котором можно было бы обозначить в сколько-нибудь серьезную лоббистскую группу. Их просто нет. Ни одна партия, ни одна группа по-настоящему не имеет ресурса защиты такого интереса. Единственное, почему сейчас на этот сегмент экономики в России обратили внимание, что как не хочешь, а когда идут серьезные военные действия, все равно приходится заниматься вопросами производства сложной техники у себя в стране. И дальше возникает вопрос — как это сделать. Это первое.

Второе. При ставке, которая превышает уже 20%, а коммерческий кредит уже 27-30%, начали вопросы возникать и у того бизнеса, который имеет некоторые возможности лоббизма. Дело в том, что миллиардеры, в том числе "Группа ГАЗ", металлурги: Дерипаска, Мордашов — уже и для этих людей ставка даже для низкого передела является неподъемной, даже для торговых, полуторговых и низкопередельных операций она неподъемная.

Если разговор пошел о том, что даже для сырьевого бизнеса ставка неподъемная, то надо сказать себе следующее: говорить о развитии производства и промышленности в стране вообще нет никакого смысла, потому что они умрут намного раньше, чем умрут сырьевики, по естественным причинам, связанным со скоростью производственного цикла. И если сырьевики сейчас начали жаловаться на то, что все, конец, все плохо, то надо сказать, что это тот случай, как говорится, там, где толстый сохнет, худой сдохнет. То есть получается, толстые начали сохнуть. Вопрос, а что от худых осталось? Не потому, что кто-то там за производство, за импортозамещение — нет, там другая проблема возникла: уже и сырьевой бизнес становится в России неэффективен.

Автор:

Евгений Иванов

https://www.nakanune.ru/articl...