5 декабря 1941 года войска Калининского фронта пошли в наступление. Началось сражение всем известное, как "контрнаступление под Москвой".
Неожиданный удар наших дивизий произвел ошеломляющее впечатление на фашистское командование и его войска.
Все мы помним, что для успешного наступления надо иметь перевес над обороняющимся в 3 раза.
В данном случае перевеса не было...
Более того - Советская группировка под Москвой (включающая в себя 1100 тыс. человек, 7652 орудия и миномета, 774 танка и 1000 самолетов), уступала гитлеровцам из группы армий "Центр" в личном составе в 1,5 раза, в артиллерии — в 1,8 и в танках — в 1,5 раза!
Как же контрнаступление получилось? Ответ на этот вопрос во многом тождественнен ответу на вопрос Почему "Тайфун" провалился? - который я задавал ранее.
Рекомендую вашему вниманию отличную статью Юрия Бардахчиева на эту тему.
Доктрина Великой Войны. Первое стратегическое контрнаступление
Начальная фаза Московской битвы стала тяжелым поражением. Однако советская система продемонстрировала в этой экстремальной ситуации свою исключительную оперативность и невероятную живучесть. Советское военное руководство быстро училось
Нет ничего более расхожего и неверного, чем представление о фашистском духе, как о мещанском (немецко-бюргерском). Я вовсе не собираюсь восхвалять фашистский дух — напротив, я считаю этот дух концентрированным выражением абсолютного Зла. Зла именно предельного, метафизического. Но эту проблематику надо обсуждать в разделе «Метафизическая война», где она, я убежден, и будет обсуждена.
Здесь же я хочу сказать, что фашисты не только пересоздали немецкую армию, опираясь на наиболее эффективные и свирепые немецкие военные традиции. Не только проявили неслыханный военно-промышленный талант. Но еще и создали на немецкой — всегда свирепой — воинской основе особый фашистский воинский дух. Воскрешено было так называемое темное рыцарство. Именно его духовные практики были восприняты СС и переведены в новое качество, отвечающее возможностям XX века, века не только новых индустриальных, но и психологических технологий.
Конечно же, была разница между воодушевленностью рядового немецкого солдата, восхищенного националистическими тирадами фюрера, и той проникнутостью Тьмой, которая была свойственна элитным спецвойскам. Но именно военный авангард ведет за собой все остальное. И великие строчки из песни про бой с «фашистской силой темною, проклятою ордой» имеют не только пропагандистский, но и гораздо более глубокий метафизический смысл.
Короче говоря, фашисты не только дали вермахту блистательную стратегию, не только радикально улучшили опять же блестящую техническую оснащенность немецких войск — они еще невероятно укрепили всегда могучий немецкий воинский дух, придав ему абсолютно злое, темное, мобилизационное начало. Без признания этих трех фашистских достижений нет ни признания подлинного героизма Красной Армии, ни понимания подлинного величия нашей Победы.
Не осознав чужой злой гениальности, мы не сможем осознать и свою, добрую, гениальность. И будем вечно мусолить ошибки, стирая грань между покаянием и самооплевыванием.
Итак, наша добрая гениальность была основана на коммунистическом, советском перевооружении русского духа и русской мощи. А их злая гениальность была основана на нацистском, фашистском перевооружении немецкого духа и немецкой мощи. Именно эти два перевооруженных духа и две эти перевооруженных мощи столкнулись в битве под Москвой в геополитическом и эсхатологическо-метафизическом поединке.
К исходу третьего месяца войны стало ясно, что замысел Гитлера к 1 октября закончить войну с Россией рухнул. Война явно затягивалась, несмотря на то, что немецкие войска блокировали Ленинград, разгромили группировку Юго-Западного фронта под Киевом, отрезали Крым. Красная Армия наращивала резервы, взамен погибших и взятых в плен появлялись все новые и новые дивизии. Паники не было — была сосредоточенная злость к врагу и желание наконец погнать его вспять. Как писал в письме домой немецкий танкист, «несмотря на то, что мы продвигаемся на значительные расстояния, нет того чувства, что мы вступили в побежденную страну, которое мы испытывали во Франции. Вместо этого — сопротивление, постоянное сопротивление, каким бы безнадежным оно ни было».
6 сентября Гитлер подписал директиву №35 о большом осеннем наступлении на восточном фронте. Целью наступления было решительными ударами еще до начала зимы разгромить советские войска, овладеть Крымом, Харьковом, Ленинградом и, захватив Москву, закончить войну.
Москва была главной целью вермахта. С первого дня войны острие германского нашествия было нацелено на Москву, а самые значительные события войны происходили на московском направлении. Штаб оперативного руководства верховного главнокомандования вермахта (ОКВ) считал, что «наступление на Москву сломает спинной хребет русского оборонительного фронта. В этом наступлении будут уничтожены все крупнейшие русские силы, потому что русские будут биться за Москву до последнего и беспрестанно вводить в сражение новые силы».
Немецкий пикирующий бомбардировщик Ю-87 "Штука" (он же "Лаптёжник")
Операция «Тайфун» началась 30 сентября на орловском направлении, а 2 октября — на вяземском. Немцы сумели сконцентрировать максимально возможное количество сил и средств, достигнув подавляющего превосходства в силах над советскими войсками.
Уже 7 октября прорвавшийся на трех участках обороны противник начал выход в тылы Западного, Резервного и Брянского фронтов, создав два «котла» окружения — брянский и вяземский.
Успех под Вязьмой и Брянском вызвал эйфорию в Третьем рейхе. Гитлер впервые после начала восточной кампании выступил публично и заявил, что «противник разгромлен и никогда больше не поднимется».
Фашистская пропаганда упивалась успехом. На первых страницах газет красовались гигантские заголовки: «Прорыв центра восточного фронта!», «Исход похода на восток решен!», «Последние боеспособные дивизии Советов принесены в жертву!». Эта пропагандистская акция была направлена не только на то, чтобы убедить в победе нацистскую и военную элиту Рейха и все население Германии, но и создать за ее пределами впечатление полного и окончательного триумфа.
Немцы сразу же устремились к следующей, можайской линии обороны. Сплошного фронта не было. Наталкиваясь на очаги нашей обороны, гитлеровцы обходили их, атаковали с тыла и продолжали продвижение на Москву. Обстановка менялась ежечасно и ежеминутно.
В середине октября немцы устремились к Москве по Ленинградскому шоссе. За два дня они продвинулись на 40 км, но в районе Марьино были разгромлены оперативной группой Ватутина, а 9-я полевая армия и 3-я танковая группа вермахта были остановлены войсками генерала Конева. Фронт стабилизировался, причем войска Конева охватывали группу армий «Центр», грозя окружением.
На волоколамском направлении бои начались 16 октября ударом двух танковых дивизий по 16-й армии генерала Рокоссовского. За пять дней немцам удалось прорваться на глубину в полтора десятка километров и овладеть Волоколамском, но это оказалось последней удачей. Пришлось остановиться.
На можайском направлении советская 5-я армия заняла оборону на Бородинском поле. За 12 дней ожесточенных боев немцы лишь смогли вытеснить советские войска с Можайского укрепрайона, но продвинуться в направлении Москвы им не удалось. 29 октября враг был вынужден перейти к обороне. На линии фронта, проходившей в 70–110 км от Москвы, наступило затишье.
Итак, в третий раз с начала войны вермахту удалось прорвать стратегическую оборону, окружив до 64 % дивизий и до 84 % танковых бригад Красной Армии, сконцентрированных на этом направлении. Войскам Западного фронта пришлось отступить на 230–250 км, а Брянского — на 360 км. Начальная фаза Московской битвы стала тяжелым поражением.
Однако советская система продемонстрировала в этой экстремальной ситуации свою исключительную оперативность и невероятную живучесть и динамизм.
Советское военное руководство быстро училось. В короткий срок Ставка ВГК смогла перегруппировать силы между фронтами, создать и подтянуть резервы, восстановить Западный и Брянский фронты и закрыть образовавшиеся в стратегической обороне бреши. В результате к концу октября операция «Тайфун» захлебнулась, остановившись на Можайской линии обороны и на тульском направлении.
В это же время подошел к пику и народный дух сопротивления захватчикам. Тысячи и тысячи добровольцев записывались на призывных пунктах, осаждали военкоматы. Огромная страна высылала навстречу врагу новые и новые армии. В ближнем тылу Москвы действовало 237 отрядов и 468 групп партизан, наносивших удары по вражеским гарнизонам, нарушавших снабжение. Началась подлинно народная война.
7 ноября 1941 года в 8 часов 10 минут все радиостанции СССР начали передавать речь Сталина перед участниками военного парада на Красной площади. Это событие — невероятное, подобное разорвавшейся бомбе, — произвело огромный эффект и в нашей стране, и в мире. Оно означало, что дух русской армии и народа не сломлен. «Москва стоит, и будет стоять непобедимо», — писали американские газеты.
Картина «Парад на Красной площади 7 ноября 1941 года» Автор: Юон К.
Еще более явственно это продемонстрировало наступление советских войск, плохо подготовленное, начатое в невыгодных условиях, меньшими, чем у немцев силами, и, тем не менее, успешное, заставившее мощные германские танковые и пехотные дивизии бежать от Москвы.
29 ноября командующий Западным фронтом Жуков предложил Сталину в короткие сроки подготовить и начать стратегическое контрнаступление. Свое предложение он обосновал тем, что немецкие войска истощены и обескровлены, лишены снабжения, их дух резко упал. Если же промедлить и дать врагу возможность закрепиться на достигнутых рубежах, дать отдых войскам, подвезти подкрепление и начать новое наступление, то неминуема катастрофа.
Сталин решил посоветоваться с Генштабом. Там были высказаны вполне обоснованные сомнения: общее соотношение сил — в пользу противника (немцы превосходили обороняющиеся советские группировки в личном составе в 1,5, в артиллерии — в 1,8, в танках — в 1,5 раза), у нас нет резервов, войска измотаны боями и т. д. Вывод: переход от обороны к контрнаступлению надо тщательно подготовить, иначе это гигантский риск почти без шансов на успех.
Сталин выслушал все мнения, все суждения — и приказал готовить контрнаступление. Вечером того же дня приказ был доведен до командующих фронтов. 1 декабря подготовка контрнаступления началась, а на рассвете 5 декабря уже был нанесен первый удар по противнику войсками Калининского фронта. Далее наступление разрасталось, как лавина. В бой вступали все новые и новые соединения. Немцы не выдержали напора и бежали, бросая технику и вооружение.
К 7 января 1942 года контрнаступление, продолжавшееся более месяца на фронте шириной до 1000 км, завершилось. Враг был отброшен от Москвы на 100–150 км, была снята угроза Московскому промышленному району, было разгромлено и частично уничтожено 23 пехотные, 11 танковых и 4 моторизованных дивизии вермахта.
В чем же причина победы советских войск — и поражения немцев?
Конечно, огромную роль сыграло все возрастающее сопротивление наших армий. Благодаря ему немецкие войска были остановлены у самой Москвы — уже практически истощенными, без должного снабжения, обмундирования и т. п.
Важным фактором стала и решимость Сталина поддержать рискованное предложение Жукова о контрнаступлении, и само гениальное предвидение Жукова, что именно сейчас наступает момент, когда можно рискнуть и выиграть битву за Москву. И победный результат наступления — настоящее чудо, необъяснимое с точки зрения обычной математики подсчета боевых и оперативных возможностей сторон.
Немецкие и европейские историки много пишут, что сама природа помогла русским — мол, сначала грязь русских равнин остановила германское наступление, а затем Генерал Мороз погнал их вспять.
Это ложь, как и многое, что говорится ими о войне. Не было ранних дождей осенью 1941 года — немцы подошли на дальние подступы Москвы лишь к ноябрю, то есть именно тогда (не раньше!), когда в средней полосе обычно и начинается осенняя распутица. Что касается мороза, то эту ложь первым произнес Гитлер. Ежедневные оперативные сводки группы армий «Центр» свидетельствуют, что температура в ноябре держалась на уровне минус 4–6 градусов. Легкие заморозки наоборот резко улучшили условия проходимости немецких танковых и механизированных частей, которые получили возможность действовать вне дорог. А всего три дня крепкого мороза, когда термометр показывал минус 30–38 градусов, пришлись как раз на 5–7 декабря, начало русского наступления.
Главной причиной поражения под Москвой, я убежден, был упадок духа немецких войск. Германский исследователь П. Карелл пишет: «Здесь были первые случаи, когда солдаты валились в снег и кричали: «Я больше не могу!».
Физическое, а главное — психологическое напряжение немецких войск достигло предела, нельзя было не заметить признаки апатии, страха, нежелания повиноваться приказу. Главным стремлением было — перейти к обороне, отдохнуть, прекратить ежедневные бои с этими постоянно сопротивляющимися русскими.
Моральный дух солдат настолько упал, что командующий 2-й армией генерал Шмидт отдал приказ выявлять и расстреливать лиц, ведущих пораженческие разговоры. Гудериан писал в дневнике: «Наши войска испытывают мучения, наше дело находится в бедственном состоянии...».
Советский, коммунистический русский дух под Москвой — на последней грани, у крайней черты — превозмог фашистский немецкий дух.
Еще более великие свершения совершил наш дух под Сталинградом. Об этом — в следующей статье.
Юрий Бардахчиев
Газета "Суть времени" 3 апреля 2013 (№22)
Оценили 26 человек
72 кармы