Вторая половина февраля ознаменовалась заметным усилением конфронтации между Индией и Пакистаном. Своеобразным детонатором для этого послужили трагические события 14 февраля, когда в индийской части Кашмира смертник подорвал себя рядом с колонной индийских силовиков.
Результатом теракта стала гибель 45 человек, за что поторопилась взять на себя ответственность борющаяся за отделение Кашмира от Индии исламистская террористическая организация «Джаиш-е-Мухаммад» (запрещена на территории РФ).
Хронология эскалации
Нью-Дели немедленно обвинил Исламабад в пособничестве террористам. Если говорить более конкретно, то нападкам подверглась пакистанская Межведомственная разведка, по словам индийцев, «курирующая» деятельность террористов.
Далее произошел демонстративный отзыв индийского посла из Исламабада. Этим, впрочем, Индия не ограничилась и подняла таможенные пошлины на пакистанские товары до 200%, тем самым фактически запретив их ввоз.
Одновременно индийские ВМС прервали свои очередные ежегодные учения TROPEX — так сказать, взяли тактическую паузу. Но при этом индийские корабли не вернулись в свои базы, а, соблюдая радиомолчание, остались крейсировать в Индийском океане. Судя по имеющейся информации, в Исламабаде оценили эту скрытую угрозу и приступили к рассредоточению своих кораблей — просто на всякий случай…
Между тем Пакистан отверг все обвинения в пособничестве террористам, напомнив Индии, что группировка «Джаиш-е-Мухаммад» на пакистанской территории запрещена. Далее пакистанцы предложили индийцам провести совместное расследование обстоятельств теракта в Кашмире. Но это было, видимо, совсем не то, чего хотели в Нью-Дели: индийцы решили перейти к акциям силового характера.
В 03.45 по местному времени 26 февраля 12 индийских истребителей Mirage 2000H нанесли ракетно-бомбовый удар по трем лагерям исламистских боевиков. Два из атакованных лагерей были расположены в районах Музаффарабада и Чакоти (пакистанская часть штата Джамму и Кашмир). Третий же находился вне спорной территории в районе Балакота и Мансехра (пакистанская провинция Хайбер-Пахтунхва).
Индийское информагентство ANI сообщило об успехе этой операции и полном уничтожении подвергшейся атаке инфраструктуры джихадистов. Исламабад, в свою очередь, признал факт вторжения самолетов ВВС Индии в пакистанское воздушное пространство, но при этом объявил, что налет индийских «Миражей» оказался безрезультатным.
Вследствие действий индийских ВВС обострилась обстановка на индо-пакистанской границе — там участились перестрелки. Одновременно Нью-Дели и Исламабад начали стягивать к границе войска.
На следующий день, несмотря на утверждения, что индийцы не смогли причинить вред атакованным ими лагерям, пакистанцы решили нанести ответный удар.
В 10.00 по местному времени 27 февраля более десятка ударных бортов пакистанских ВВС появились в районе Калала, после чего три из них вторглись на 6 км вглубь территории индийской части штата Джамму и Кашмир. Пройдя над объектами индийской армии, три пакистанских истребителя-бомбардировщика JF-17 сбросили шесть бомб, которые не взорвались. Позже в Исламабаде это назвали демонстративным ответом на действия индийских ВВС 26 февраля, странным образом совмещенным с «нежеланием причинить вред гражданскому населению».
Судя по всему, индийцы подобной «ответки» от Исламабада не ожидали и подняли свои истребители на перехват с опозданием. В результате те сумели догнать пакистанские самолеты, когда они уже находились над пакистанской частью Кашмира.
В завязавшем скоротечном воздушном бою пакистанский сквадрон-лидер Хасан Сиддики, пилотировавший JF-17, сумел ракетой класса «воздух-воздух» сбить индийский истребитель МиГ-21бис. Пилотировавший «двадцать первый» винг-коммандер Абхинандан Вартхаман катапультировался. После приземления индийский пилот пытался отстреливаться, но был обезоружен местными жителями. Дальше началось форменное избиение пилота — только появление пакистанских военных спасло Вартхамана (кстати — сына индийского маршала авиации Симхакутти Вартхамана) от гибели.
Факт падения индийского истребителя и пленения его пилота Исламабад доказал опубликованными фото- и видеоматериалами. Заявление пакистанской стороны о том, что был сбит еще один МиГ-21 бис, равно как и сообщение индийской стороны об уничтожении пакистанского истребителя F-16, на данный момент никаких подтверждений не получили. Как, кстати, и озвученный ранее Нью-Дели размер ущерба, причиненный лагерям исламистских боевиков.
В тот же день, 27 февраля, в индийской части штата Джамму и Кашмир разбился вертолет Ми-17В-5 ВВС Индии. Каких-то поводов считать его гибель следствием действий пакистанских военных или джихадистов нет, по крайней мере пока.
После налета пакистанских ВВС и воздушного боя над Кашмиром Нью-Дели закрыл несколько аэропортов в стране и отменил часть воздушных рейсов. Исламабад предсказуемо заявил, что закрывает свое воздушное пространство.
Во второй половине 27 февраля ситуация на индо-пакистанской границе продолжала накаляться. Появились сообщения о задействовании сторонами в инцидентах у линии разграничения в Кашмире уже не только стрелкового оружия, но и артсистем.
На этом фоне пакистанский премьер-министр Имран Хан призвал Индию к диалогу и деэскалации конфликта.
«История говорит нам, что войны полны просчетов. Учитывая наше оружие, мы не имеем права просчитаться… Нам стоит сесть за стол переговоров», — заявил Хан, явно намекая на ядерный арсенал двух стран.
В ответ на это Нью-Дели передал пакистанцам материалы, подтверждающие причастность «Джаиш-е-Мухаммад» к теракту в Кашмире. Также индийцы потребовали от Исламабада возвращения Абхинандана Вартхамана и выдачи лидеров ряда террористических группировок, которые проживают в Пакистане. В числе последних был упомянут и основатель «Джаиш-е-Мухаммад» Масуд Азхар.
Однако, судя по сообщениям ANI от 28 февраля, отношения Нью-Дели и Исламабада продолжали ухудшаться.
Во-первых, в 06.00 по местному времени в Пунче пакистанцы обстреляли из минометов индийских военных, вынудив тех открыть ответный огонь. Перестрелка длилась около часа.
Во-вторых, госсекретарь США Майк Помпео провел телефонные переговоры с советником премьер-министра Индии по национальной безопасности Аджитом Доваломи заявил, что США поддерживают решение Нью-Дели принять меры против лагеря боевиков группировки «Джаиш-е-Мухаммад». В Индии это известие было многими воспринято как готовность Вашингтона встать плечом к плечу с Нью-Дели, что вызвало соответствующий взрыв воинственных настроений в местных СМИ.
Таким образом, несмотря на неоднократные предложения представителей разных стран и ООН взять на себя посреднические функции, чтобы содействовать «заморозке» очередного обострения давнего индо-пакистанского конфликта, ситуация в отношениях между Нью-Дели и Исламабадом далека от взаимопонимания. Что, с учетом военного потенциала участников конфронтации, чревато крайне опасными последствиями для всего региона.
Как любят писать беллетристы, «атмосфера сгущается».
Цифры решают не все
Чем же располагают Нью-Дели и Пакистан для силового решения застарелого конфликта? И какой сценарий дальнейшего развития событий наиболее вероятен?
Начнем с арсеналов.
Согласно рейтингу Global Firepower Index, на 2018 год индийские вооруженные силы занимали четвертое место среди сильнейших армий мира после ВС США, России и Китая, в то время как армия Пакистана оказалась лишь на 17-м месте.
Считается, что в распоряжении Нью-Дели находятся более 1,3 миллиона военнослужащих плюс еще 1 155 000 человек — в резерве. Исламабад располагает армией численностью примерно 620 тысяч человек. В кадровом резерве Пакистана находятся еще около 515 тысяч человек.
По оценкам экспертов, в настоящее время Индия имеет 90—110 ядерных зарядов в боеготовом состоянии, а также определенное количество готовых комплектующих компонентов, достаточных для производства 50—90 ядерных боезарядов. Пакистан предположительно располагает сотней ядерных боеголовок. Имран Хан 27 февраля озвучил следующие актуальные цифры: у Индии — 140 боеголовок, у Пакистана — 110.
Индия в качестве основных средств доставки своих ядерных зарядов использует свободнопадающие авиабомбы, баллистические ракеты малой и средней дальности, а также, по некоторым данным, межконтинентальные баллистические ракеты.
Пакистан способен оснастить ядерными боевыми частями как авиабомбы, так и ракеты — крылатые, а также баллистические малой и средней дальности. Успехи Исламабада в создании ракет средней дальности в значительной степени базируются на сотрудничестве с другими странами, в первую очередь с КНР и КНДР.
По открытым данным, армия Индии располагает почти 6500 танками, из которых минимум половина приходится на советские/российские Т-72М1 и Т-90С. Танковый «кулак» Пакистана куда скромнее — 3500 машин, самыми современными из которых являются 320 украинских Т-80УД и столько же «Аль-Халидов», которые строятся в стране по лицензии и представляют собой экспортную версию китайского танка Туре 96.
Превосходя армию Пакистана по количеству буксируемой артиллерии, индийцы уступают западному соседу по количеству САУ. Этот недостаток планируется исправить за счет уже начавшихся поставок в индийскую армию 155-мм САУ К9 Vajra-T. Против почти 200 индийских РСЗО пакистанцы могут выставить примерно столько же своих установок.
Индийская ПВО располагает ЗРК С-75М, С-125М и «Оса-АК», «Акаш», самоходными зенитными установка «Шилка» и «Тунгуска», а также немалым количеством ПЗРК. По большей части, эти комплексы уже изрядно устарели и давно требуют замены — недаром Индия так стремится побыстрее получить российские ЗРК С-400.
Впрочем, силы ПВО Пакистана, по сравнению со своими индийскими «визави», находятся в еще более худшем состоянии, так как имеют в качестве своей основной матчасти зенитные орудия и пестрый парк ПЗРК. Лишь совсем недавно в Пакистан начались поставки из Китая ЗРК средней дальности LY-80.
По числу самолетов Индия находится на четвертом месте в мире, уступая США, России и КНР. При этом в индийских ВВС имеется около 1800 самолетов всех типов, в том числе около 900 боевых машин, из которых значительную часть составляют советские/российские МиГ-27, МиГ-29 и Су-30МКИ. Остальное — французские «Миражи», франко-британские «Ягуары» и так далее. Пополняя свои ВВС новейшими легкими многоцелевыми истребителями собственной разработки HAL Tejas, индийцы сохраняют в строю и больше сотни (по некоторым данным — 205 ед.) «старичков» МиГ-21.
Авиапарк пакистанских ВВС не менее разнообразен, но куда меньше по количеству машин — их всего около 700, включая разработанные совместно с китайцами истребители-бомбардировщики JF-17, американские F-16, французские «Миражи», китайские F-7 и так далее.
Зато пакистанцы «обскакали» индийцев по количеству ударных вертолетов — у них имеется порядка 40 американских АН-1F/S Cobra против 20 состоящих на вооружении ВВС Индии российских Ми-35. ВС обеих стран стараются нарастить у себя количество ударных «вертушек», поэтому Индия закупает у американцев AH-64E Apache, а Пакистан у Китая — WZ-10.
По количеству многоцелевых/транспортных вертолетов Индия имеет над Пакистаном подавляющее преимущество. Примерно та же ситуация наблюдается при сравнении индийских и пакистанских ВМС.
Первые имеют перестроенный из тяжелого авианесущего крейсера «Адмирал Горшков» авианосец «Викрамадитья», строящийся авианосец «Викрант», атомный подводный ракетоносец «Арихант», сданную Россией в лизинг АПЛ проекта 971, 4 ДЭПЛ проекта 209/1500, 9 ДЭП проекта 877ЭКМ, новейшую ДЭПЛ типа «Скорпене», 3 новейших эсминца УРО типа «Кольката», 3 эсминца УРО типа «Дели», 4 больших противолодочных корабля (фрегата) типа 61-МЭ, 3 фрегата УРО типа «Шивалик», 3 фрегата УРО типа «Тальвар», 3 фрегата УРО типа «Брахмапутра», 3 фрегата УРО типа «Годавари», 2 корвета УРО типа «Кармота», плюс еще масса иных вымпелов, включая тральщики, сторожевые корабли, десантные корабли, плавбазы, патрульные катера. К этому перечню стоит присовокупить около 40 палубных истребителей МиГ-29К/МиГ-29КУБ, множество патрульных самолетов и противолодочных вертолетов.
Пакистанцы, в свою очередь, имеют лишь пару стареньких ДЭПЛ типа «Агоста» 70, тройку чуть менее старых ДЭПЛ «Агоста» 90Б, четверку новых фрегатов УРО класса «Зульфикар», пять проданных Великобританией еще в 1990-е годы фрегатов УРО типа 21, 3 бывших французских тральщика и 7 ракетных катеров.
Исходя из сухих цифр статистики, можно сделать вывод, что индийский военный потенциал значительно превосходит пакистанский, по крайней мере на бумаге. Другое дело, что в реальности на исход того или иного боестолкновения оказывают влияние не только сухие цифры. Например, многие аналитики отмечают больший, чем у индийцев, профессионализм личного состава пакистанских ВВС. Это, в частности, доказывается не только высокой аварийностью в ВВС Индии, но и исходом воздушного боя 27 февраля.
Повторим — не все на войне решает номинальное соотношение сил. Так что, имея в целом подавляющее преимущество над ВС Пакистана, на низовом тактическом уровне ВС Индии вполне могут получить от своих заклятых «друзей» по ту сторону границы ряд болезненных уроков.
Таким образом, выиграть полномасштабную войну с использованием конвенционного оружия больше шансов у Нью-Дели. Одержать же победу в кратковременном конфликте «малой интенсивности», пожалуй, больше шансов у Исламабада.
Худой мир вместо доброй ссоры
Уточним еще раз — речь идет исключительно о ведении военных действий с использованием конвенционного оружия. Задействование любой из сторон конфликта ядерного оружия в условиях местных густонаселенных территорий мгновенно приведет к столь катастрофическим последствиям для всего региона, что автоматически превратит в проигравших и Индию, и Пакистан. Можно быть на 100% уверенным, что руководства обеих стран прекрасно понимают данный нюанс.
Соответственно, рассматривать сценарий индо-пакистанского противостояния, включающий ядерный удар по соседу, особого смысла нет. Ни Нью-Дели, ни Исламабад причин для нанесения подобного удара не имеют и вряд ли будут иметь в обозримом будущем. Как говорится, простите нас, аналитики-алармисты, но получить гибель сотен тысяч людей, миллионы беженцев и сокрушительный удар если не по государственности, то уж точно по экономике — это не совсем то, что индийский или пакистанский истеблишмент может считать победой.
Стоит отметить, что и многие мировые игроки совершенно не заинтересованы в эскалации индо-пакистанского конфликта. Всем нужен мир между Нью-Дели и Исламабадом.
Соединенным Штатам — потому что для них Пакистан является территорией, через которую ведется снабжение американского контингента в Афганистане. При этом Нью-Дели — это, по мнению Вашингтона, противовес не для Исламабада, а для Пекина.
Китаю — потому что для него Пакистан является союзником, а Индия — важным экономическим партнером.
России — потому что мы, с одной стороны, укрепляем экономические отношения с Пакистаном, а с другой рассматриваем Индию как своего особо привилегированного стратегического партнера. К тому же, все три страны: Россия, Индия и Пакистан — входят в ШОС.
Словом, текущие политико-экономические обстоятельства, включая высокую заинтересованность в деэскалации индо-пакистанского конфликта со стороны ведущих стран мира, явно работают против перерастания событий в Кашмире в полномасштабное военное противостояние Нью-Дели и Исламабада.
Поэтому, скорее всего, дальнейшее противостояние индийцев и пакистанцев будет происходить в формате обмена авиаударами в районах, прилегающих к линии разграничения, а также в виде иных военных инцидентов локального характера. Не исключено, что с целью побудить Исламабад пойти на уступки индийские ВМС попробуют совершить рейд на пакистанские порты в духе операции «Трайдент» 1971 года.
Конечно, масштабных побоищ в духе танкового сражения за Асал-Утар в 1965 году не будет. Будет то, что происходит и сейчас: рейды авиации, перестрелки через границу, быть может — индийские атаки с моря. Такого рода действия вполне позволят руководству Индии и Пакистана продемонстрировать своим гражданам «жесткость и бескомпромиссность», одновременно не заводя ситуацию в чреватый фатальными последствиями тупик полномасштабной войны.
В конце концов, как бы это цинично ни звучало, Нью-Дели и Исламабад оказываются в положении взаимного перманентно-локального кровопускания далеко не в первый раз. Так, в сентябре 2016 года все те же террористы из «Джаиш-е-Мухаммад» тоже организовали масштабное нападение в Кашмире. Тогда в районе городка Ури четверо переодетых боевиков проникли на территорию военной базы и расстреляли 19 индийских солдат.
Ответом Нью-Дели стали операции индийских коммандос, проникших через границу и уничтоживших не только несколько десятков мусульманских экстремистов, но и двух «подвернувшихся под горячую руку» пакистанских солдат.
Разразившийся в сентябре 2016 года между Индией и Пакистаном дипломатический кризис также дал повод многим информагентствам украсить свои ленты новостей заголовками «Мир на грани ядерной войны!» Однако, дальше заголовков дело не пошло, буря улеглась. Думается, то же самое нас ожидает и в 2019 году.
В целом, можно допустить, что трагедия 14 февраля 2019 года была инициирована военно-политическими кругами Пакистана. Просчитать возможную реакцию индийцев на подобный теракт для пакистанцев труда не составляло. Отсюда и четкая реакция пакистанских вооруженных сил, приведшая к пленению индийского пилота.
Грубо говоря, перед нами — своеобразный реванш Исламабада за сентябрь 2016 года. Тогда по очкам победили индийские коммандос, сейчас в счете ведут пакистанские ВВС. Недавно избранный премьером Имран Хан доказал пакистанцам, что он сильный лидер. Пакистанские силовики тоже укрепили свои позиции в государстве.
Чего же боле? — пора выходить из клинча с Индией. Передать ей, например, плененного летчика, уже превращенного индийской пропагандой в национального героя.
О готовности пойти 1 марта на такой шаг «в качестве мирного жеста» и объявил 28 февраля Имран Хан.
Заметим, что удовлетворение Пакистаном индийских требований о возвращении героя-пилота позволит сохранить лицо и премьер-министру Индии Нарендре Моди, у которого на носу — парламентские выборы.
Восток — дело тонкое. Кровь еще вполне может пролиться, но полномасштабного военного конфликта между Индией и Пакистаном не состоится. Будет худой мир вместо доброй ссоры. По крайней мере — до следующей трагедии в Кашмире.
Оценили 13 человек
18 кармы