Куликовская битва: где факты, а где домыслы?

Куликовская битва – одно из важнейших сражений русской истории. О ней слышали даже те, кто мирно дремал на уроках истории в средней школе. Славный Московский князь Дмитрий Донской разгромил у на берегах Дона войско татарского военачальника и правителя Мамая. Это была одна из первых побед русского оружия над ордынской силой. Победа полная, хотя и не окончательная.

Военные победы составляют основу исторического самосознания любого народа. Поэтому они всегда овеяны романтическим флером и, увы, идеологическим грузом. С научной точки зрения сомневаться в реальности этой битвы нет никаких оснований. Но идеологическое значение Куликовской битвы стало причиной того, что в околоисторической литературе вокруг нее началась весьма энергичная возня.

Этим обусловлена необходимость разобраться, на чем основано наше знание об этой битве. Что добросовестный историк может утверждать совершенно точно, что можно сказать весьма уверенно, а что остается до сегодняшнего дня лишь гипотезой и почему?

То, что известно точно.

Совершенно точно известно практически все, о чем повествует школьный учебник. Если кратко, набор фактов следующий: в 1380 году на Русь пришел Мамай с большим многонациональным войском. Его союзниками были литовский князь Ягайло Ольгердович и русский князь Олег Рязанский. Оборону против него организовал великий князь Московский и Владимирский Дмитрий Иванович. Он собрал большое (по сути, общерусское) войско. Сборный пункт был в Коломне. Затем войско выдвинулось за границу русских земель, вглубь татарской территории. Войско форсировало реку Дон и встала на Куликовом поле, у устья реки Непрядвы. Там и произошла грандиозная битва, закончившаяся блестящей победой русских войск и бегством Мамая.

Откуда известно об означенных событиях, и почему в их реальности нет сомнения? Потому, что о них сообщают сразу несколько русских летописей: Рогожский летописец, Симеоновская Летопись, Новгородская Первая Летопись младшего извода, Новгородская четвертая летопись и Софийский Первый летописец. Необходимое пояснение для современного читателя, привыкшего к тому, что «на заборе тоже написано»: для летописца ведение погодных записей было делом священным, сродни молитве. Ни шуток, ни розыгрышей, ни прямой лжи в них не допускалось.

То, что можно утверждать весьма уверенно.

Это подробности. Вот несколько примеров. Во-первых, ночью перед битвой князь Дмитрий выехал на поле со своим соратником и воеводой Дмитрием Боброком-Волынцем. Они гадали об исходе битвы. Воевода предсказал, что, несмотря на большие потери, русское войско ждет победа. Во-вторых, известие, что битва началась единоборством монаха-воина Пересвета с татарским всадником, которого в одних случаях называют просто Печенежином, в других Темир-мурзой или Челубеем. В-третьих, исход битвы решило вступление в решающий момент Засадного полка под командованием князя Владимира Андреевича Серпуховского.

Почему эти сведения можно утверждать лишь с некоторой долей допущения? Во-первых, дело в том, что они содержаться не в летописях, а в «Сказании о Мамаевом побоище», которое написано лет семьдесят спустя после битвы. Во-вторых, автор «Сказания» допустил одно важное искажение реальности, причем, явно умышленно. Он написал, что Дмитрия Донского на битву благословил митрополит Киприан, чего по другим источникам случиться не могло. Эта ложная подробность, имеющая явно политический характер, ставит под сомнение и все прочие, сообщенные безвестным автором «Сказания».

Однако нужно иметь в виду, что и гадания перед битвой, и поединки, и использования разного рода засад – это была обычная практика средневековых войн. Подобные моменты известны и во многих иных военных столкновениях. В малописьменном обществе, каким была Русь в XIV–XV вв., устная информация сохраняется существенно лучше, чем в современном. У летописца не было необходимости придумывать эти детали. Они взяты из устного народного творчества, сохранившего народную память. Хотя, конечно, нужно понимать, что прямых очевидцев битвы ко времени составления «Сказания» уже не было в живых.

То, что пока остается загадкой.

Причем, загадкой, которая, возможно, никогда разгадана не будет. Во-первых, это численность войск. Средневековый русский человек относился к цифрам и числам весьма легкомысленно. Математические знания были развиты слабо. Многое делалось «на глазок», даже архитектурные расчеты. Поэтому сообщая численность полков, летописец, как правило, хотел лишь показать, что было их «много» или «мало». Не более того.

Во-вторых, остается спорным конкретное место битвы. С XIV в. изменились не только топонимы, но сами русла рек. Кроме того, изменился смысл слова «устье». Где было это поле? Увы, ответить на него не может и археология. Дело в том, что серьезные археологические следы остаются в том только случае, если люди живут на одном месте длительное время. Например, оружие чаще всего находят в могилах. А что могло остаться в поле после сражения? Некоторые наивные читатели думают, что войска ушли с поля, побросав там щиты, мечи, кольчуги и шлемы. Такое предположение может вызвать лишь улыбку. Меч или топор в эпоху средневековья представляли огромную ценность. Кто ж их бросит? Да и погибших воинская этика предписывала отвезти домой, сотворить поминальную службу и похоронить по церковному обычаю. Что осталось на поле? Лишь кровь, впитавшаяся в землю.

Впрочем, изыскания продолжаются. Быть может, какая-то часть воинов была все-таки захоронена вблизи места битвы. Но найти эти могилы, если они есть, непросто. Примерно как иголку в стоге сена.

Таким образом, читатель может убедиться, что научные знания о Куликовской битве вполне основательны и систематичны. Ни один добросовестный историк не будет утверждать, что известно всё. Но и причин выбрасывать школьный учебник истории тоже нет.

http://history-doc.ru/kulikovs...