Апокалипсис вручную: Построение антиутопии

Лохматое вступление: Это большая статья Юрия Барбашова. Не советую тем, кто ищет новости в трех абзацах и в двух потом прославление побед, которых еще нет. Лично я бы рекомендовал такие тексты в федеральных изданиях публиковать и на федеральных каналах. Но этого в ближайшее время не будет. Почему? – сами статьи дают ответ на этот вопрос.

Никакой конспирологии, просто факты и логика. Когда Юра мне прислал свои тексты, я немного… оторопел. Да, вроде все это мы знаем и читали на этой тему много. Я сам пишу прогнозы на будущее, которые к сожалению, сбываются особенно по Украине.

В чем мне нравится текст Юры – там не только проблема высвечена до мелочей, но и есть рекомендованный выход. И я уверен, что с Юрой в итоге согласится любой русский ментально человек.

Мир постпрогресса

С самого начала эпохи научно-технической революции приобрел популярность жанр научной фантастики, в котором авторы с той или иной долей достоверности пытались предсказать будущее человечества. И нужно сказать, что некоторые моменты развития научно-технического прогресса писатели и мечтатели конца XIX начала XX века спрогнозировали на удивление точно. Сегодня удивительными прозрениями выглядят картинки «фантастического будущего» 30-х годов прошлого века, на которых матери общаются со своими детьми через смартфоны, а роботы уборщики помещений человечество нафантазировало себе еще в самом начале XX века.

Впрочем, эти «прозрения» стали в какой-то мере отображением коллективной мечты, в некоем роде социального заказа, что хотели бы люди получить и какими удобствами обзавестись в результате развития науки и техники. И заказ этот был в полной мере и с превышением выполнен буквально за сто лет.

И все же основным направлением фантастики стало не описание развитого быта будущего, а прогнозирование развития человеческого общества в условиях бурного прогресса и роботизации. Прогнозы были разными, от расцвета человечества с наступлением всеобщего благоденствия и освоением дальнего Космоса для осчастливливания иных форм жизни, до самых мрачных.

Наиболее пугающие модели устройства общества сходились в том, что над человечеством или его частью установлена тоталитарная диктатура. В произведениях как братьев Стругацких и Джорджа Оруэла в те времена читатели были склонны усматривать скорее утрированный карикатуры на знакомые социалистические и капиталистические режимы. А оказалось, что это довольно точные прогнозы, причем не на отдаленное, а на очень даже близкое будущее. Некоторые произведения Стругацких, такие как, например «Хищные вещи века» даже перечитывать не интересно, так как они в удивительной детальной точности сбылись.

И когда самые смелые прогнозы в области развития робототехники и компьютеров вдруг оказались реализуемы, причем за время жизни самих писателей «фантастов» жанр фантастики вдруг резко утратил популярность.

Зерна очистились от плевел и стало понятно, что межгалактические перелеты и контакты с внеземными цивилизациями, хоть и являются удобной моделью для описания поведения людей в оригинальных условиях, но являются скорее несбыточной фантастикой. А вот установление тоталитарной диктатуры с полным контролем над человеческой личностью становится уже не фантастикой, а представляется ближайшим и практически неотвратимым будущим.

Утопии, полагавшиеся на то, что большую часть человечества удастся перевоспитать в высоко духовно развитых личностей, потеряли популярность еще в конце XX века. В немалой степени этому послужил провал советского эксперимента, главной целью которого и было изначально воспитание «нового человека». Новый человек, рожденный и воспитанный в условиях материального достатка, при всех условиях, созданных для интеллектуального и духовного развития, оказался все тем же старым. Заботящимся о повышении собственного уровня потребления и выделении им среди окружающих, о передаче накопленных материальных благ и ниши в социальной иерархии своим потомкам.

Именно этой старательно выращенной заготовке общества развитого социализма, со всеобщим более-менее справедливым распределением ограниченного количества материальных благ, оказалась более предпочтительна модель капитализма, в которой каждый волен достигать этих благ самостоятельно, в меру сил и способностей.

Более всего, конечно, эта модель казалась привлекательной для правящей верхушки, которая изначально имела лучшие стартовые позиции для приобретения благ и активов, и закрепления положения своего потомства в составе имущей элиты общества. Должность министра или председателя обкома партии по наследству не передашь.

Объявленное главной целью социализма повышение материального благосостояния рабочего класса и его духовного развития, как оказалось, имела существенный недостаток. Индивидуумов более заинтересовало повышение их личного благосостояние и социальное выделение. А духовное так и осталось уделом меньшинства, причем изначально к нему расположенного, вне зависимости от материального благосостояния. Другая ошибка социалистов XIX и XX в предубеждении, что только социализм может обеспечить удовлетворение материальных нужд большинства населения. Как оказалось, западная неоколониальная модель может в этом преуспеть, а в условиях соревнования социалистической и капиталистической моделей это преуспевание стало убийственным аргументом. Особенно привлекательным для людей ограниченного социализмом потребления оказался образ жизни западного класса, который представлялся легко достижимым.

Теоретики рыночной экономики прославляли капиталистический средний класс и даже представляли его колоссом, на плечах которого и держится капиталистическая система как таковая. И в свою очередь в этом заблуждались.

Ошибка и социалистических и капиталистических теоретиков была в том, что они не могли предсказать развитие научно-технического прогресса в плане автоматизации, роботизации, снижения потребности в квалифицированном труде и их влиянии на экономику. Не был учтен ими так же и эффект одновременного существования и соревнования капиталистической и социалистической модели. Так многие социальные блага и достижения в западных странах появились и стали возможны именно в качестве уступки рабочим и политическим социальным движениям под угрозой социалистической революции, которой было кому научить и поддержать. Социалистическая модель, в свою очередь столкнулась с необходимостью выделять колоссальную долю ресурсов на самооборону, что сильно сдерживало удовлетворение материальных запросов населения.

Как бы то ни было, «парадный» процветающий капитализм зажиточного среднего класса победил в конце XX века сытый, одетый, но во многом дефицитный социализм.

И советский человек, воспитанный чтобы жить в обществе всеобщего равенства, ринулся в капиталистическое неравенство.

Не задумываясь совершенно о том, почему это писатели фантасты вдруг разом замолчали на тему будущего. Как там на других планетах, и инопланетянами разбираться – пожалуйста, а как будет на земле, положим, через пятьдесят, через сто лет – тайна, покрытая мраком. И последние фантастические произведения, посвященные этой теме сходятся, в деталях до мелочей: перенаселение, искусственная еда, ограниченное личное пространство, тотальный видеоконтроль.

Парадокс в том, что, отказавшись от социализма, наше постсоветское общество совершило прыжок в очень туманное, но, скорее всего, мрачноватое будущее.

К капиталистической системе постсоветские страны присоединились накануне ее катастрофического кризиса. Который сейчас и наблюдается. И следом за ним, с огромной вероятностью, и начнется как раз то невеселое будущее, которое в последнее время страшатся прогнозировать даже писатели фантасты. Зато его, как предпочтительный путь для развития человечества, уже описывают экономисты.

Предел роста мировой экономики

Рыночная экономика, знакомая теоретикам, описанная в учебниках, на основе процессов которой строилась вся экономическая теория дошла до пределов своего развития еще в конце прошлого века. Доминирование мелких собственников, вторичность финансовой составляющей перед сырьевой и производственной, экспансия на рынки сбыта – все эти фундаментальные основы «свободного рынка» потеряли актуальность практически одновременно с падением СССР. Можно даже cсказать, что капитализм в том виде, в котором существовал и процветал во второй половине XX века в западном мире был «витриной», которая исчерпала возможности развития стала терять привлекательность, как только нужда в ней отпала. А рынков, доступных для завоевания не осталось.

С конца 90-х годов прошлого века мир вступил в фазу сверхмонополизации – укрупнения масштабов бизнеса и борьбе транснациональных корпораций, занимающих монопольное положение в своих нишах.

Промышленный капитал уступил место финансовому. Имея финансы, при отсутствии трансграничных ограничений в любой точке мира, можно создать производство, которое за короткий момент за счет новых технологий превзойдет по доступности и качеству продукцию старых предприятий. Что можно видеть на примере перетекания производств из США и Европы в Китай и Юго-Восточную Азию. Недостающие технологии или патенты на их использование можно купить.

Если два века тому назад крупнейшими бизнесами были сырьевые и промышленные гиганты, такие как нефтедобывающая корпорация «Standart Oil» или автомобильный концерн «General Motors», на протяжении 77 лет подряд бывший крупнейшим производителем автомобилей в мире, то сегодня по размеру активов лидируют финансовые фонды и банки.

Когда закончились доступные для освоения рынки для того, чтобы ускорить процесс оборота капитала и получения прибыли при каждом обороте «деньги-товар-деньги» человечеству были навязаны новые правила потребления, путем производства недолговечных (либо быстро выходящих из моды) вещей. Формирование искусственного спроса на «модные» вещи, например, модели телефонов, ограничение сроков службы автомобилей, которые стали производиться из некачественного металла, и даже компьютеров привело нас в мир одноразовых вещей. Однако и этот путь ускорения оборота капитала в конце концов исчерпал себя достижением пределов потребления.

Средний объем годового потребления мяса на одного человека в западном мире составляет около 72 кг, и как ни старайся, съесть больше человек просто не в состоянии. Если в 2000 – 2004 годах средний потребитель покупал новый телефон раз в 3 – 4 года, то уже в 2019 году этот показатель сократился до 11 месяцев. Темпы полного обновления гардероба среднего потребителя уменьшились с 11 до полутора лет.

В результате возник вообще малопонятный обывателю феномен – деньги стали не нужны. Не те деньги, которые в карманах, а настоящие, большие деньги, которые оборачиваются на биржах, инвестируются в производство, возвращаются в виде дивидендов. Это привело к еще более парадоксальному явлению – политике отрицательных процентных ставок. Деньги, размещенные в банках, приносят не прибыль, а гарантированный убыток. Таким образом стимулируется вложение их в акции и реальные активы. Но реально прибыльных активов реально мало, гораздо меньше, чем денег на рынке. Стоимость акций на биржах растет не за счет повышения прибыльности производств, а за счет того, что туда вливаются все новые и новые деньги, которые печатают национальные Центробанки. Объем продаж «Эппл» с 2016 года вырос на 20%, а капитализация, то есть стоимость всех акций, в то же время выросла в четыре раза.

Кроме того, что обладатели капиталов не получают прибыли, капиталы сами обесцениваются в виду роста денежной массы, происходит переоценка биржевых активов. Цена акций раздута «лишними деньгами» настолько, что прибыль, получаемая от дивидендов предприятия выпустившего акции ничтожна. Последнее ставит под угрозу существование пенсионных фондов по всему миру, суть которых и состоит в размещении денежных средств в прибыльных активах.

Проблема эта коснулась не только владельцев крупного капитала, но и владельцев всех абсолютно сбережений или доходных активов. Так как на банковских счетах деньги больше не приносят прибыли, люди стремятся вложить их во что-нибудь реальное. Открытие новых бизнесов затруднительно, так как рынок перенасыщен и товарами, и услугами. Простейший выход – вложение в недвижимость. Но из-за такого большого количества «свободных» денег стоимость недвижимости растет, и она перестает быть средством извлечения дохода. Аренда такой недвижимости с искусственно завышенной ценой становится слишком дорога для людей даже с неплохими заработками. Продав через несколько лет недвижимость трудно купить за полученные деньги что-нибудь лучшее.

Хуже всего то, что в экономической системе, достигшей пределов роста при непрерывном прогрессе технологий, оказалось не нужно столько людей. Китай за последние 20 лет увеличил объем сталелитейного производства вдвое, но при этом новых рабочих мест создано в 5 раз меньше, чем на старых заводах. И это типичная тенденция научно-технического прогресса во всем мире. Население растет, стареет, а количество рабочих мест в реальном секторе сокращается.

Поэтому появилась необходимость в коренной перезагрузке мировой экономики. Раньше такая перезагрузка выполнялась в ходе мировых войн. Сегодня инструментом для нее избрана пандемия COVID-19.

«Великая перезагрузка»

Еще год тому назад теории об искусственном происхождении вируса относились к области конспирологии и высмеивались. Американская пресса поднимала на смех Дональда Трампа, который говорил об искусственно выращенном в Китае вирусе. Сегодня с подачи тех же СМИ тема о том, что данный вирус просто не мог появиться естественным путем и обладает всеми признаками биологического оружия широко обсуждается не только в США, но и во всем мире.

Соединенные Штаты подогревают и раскручивают скандал очевидно с целью обвинения в распространении вируса Китая. При этом есть факты, свидетельствующие о начале распространения COVID-19 в самих США.

Гораздо более интересны получающие все большее распространение свидетельства о том, что пандемия эта готовилась мировая финансовая верхушка.

Известный канадский конспиролог Бенджамин Фулфорд, многие годы работавший в сфере экономической журналистики и занимавший высокую должность в журнале «Форбс» недавно опубликовал скан документа, являющегося патентом на медицинскую технологию тестирования людей на предмет инфицирования вирусом COVID-19.

Датируется этот документ 2016 годом, то есть, если верить Фулфорду, семья Ротшильдов, против которых направлены его обвинения, получили патент на тестирование за четыре года до того, как началась пандемия.

Согласно опубликованным им сведениям, план состоит в искусственной остановке мировой экономики, введении ограничений для граждан и бизнеса, создании цифрового контроля за перемещением и поведением людей и системы цифровой идентификации каждого человека.

К этому можно было бы отнестись как к очередной безумной теории, если бы на наших глазах не происходило то, что невозможно было бы себе представить еще несколько лет тому назад – уничтожение «ковидными» ограничениями того самого малого бизнеса, на котором, как нам говорили, и зиждется вся капиталистическая экономика. То, что казалось временными трудностями длительностью несколько месяцев продолжается в некоторых местах уже больше года. Ущерб для ресторанного, транспортного, гостиничного, туристического бизнеса трудно поддается оценке. А это «сгоревшие» малые капиталы, те самые которые их владельцы куда-то стремились вложить на долговременной основе. Большая часть из них уничтожена.

Собственность, которой владеют пока еще хозяева малого бизнеса придется продавать, чтобы выжить. Кому? Владельцам капитала. Процесс супермонополизации продолжается – бедные беднеют, богатые богатеют. Супермаркет лишает прибыли и неконтролируемых доходов и накоплений несколько десятков мелких магазинов и ларьков.

На сегодняшний день все деньги мира, то есть основные биржевые активы, принадлежат группе из 12 тысяч самых крупных богатеев. Если учитывать не только корпоративные, а вообще все активы, от банковских вкладов частных лиц до владельцев недвижимости, а также прочего движимого ликвидного имущества то оказывается, что крупным владельцам принадлежит всего 19% совокупной стоимости «всего». То есть крупному капиталу есть куда расширяться.

Однако глобальная цель искусственной перезагрузки состоит не только в том, чтобы увеличить долю владения сверхбогатых людей, а в ином – в построении новой, так называемой «инклюзивной» экономики.

Экономическую теорию нового посткризисного мира изложил в книге «Великая перезагрузка» президент Всемирного экономического форума профессор Клаус Шваб.

В ней мировая пандемия COVID-19 называется … «уникальным окном возможностей», которым необходимо воспользоваться, для формирования нового капитализма без частной собственности на основе транснациональных предприятий.

Если очистить теорию от «плевел» красивых слов заботы о благе всего человечества и спасении планеты от потепления, то речь идет о переходе всей мировой экономики и всего человечества под контроль узкой группы владельцев. Да, да, то самое «Мировое правительство» только совершенно анонимное и на которое подконтрольные ему человеческие массы никоим образом, никак не могут повлиять.

И вот здесь, пожалуй, стоит вернуться к писателям фантастам, к тому самому Герберту Уэллсу, который в 1928 году написал фактически политический манифест под названием «Открытый заговор». Книга эта была впервые издана в России только в этом году.

В указанной книге Уэллс видный представитель лондонской интеллектуальной и политической элиты, описал необходимость перестройки всего мирового порядка с тем, чтобы во главе человечества стала избранная группа в лице самых продвинутых интеллектуалов и «наиболее сознательных» представителей денежного капитала.

Новый мировой порядок по Уэллсу должен был ограничить демографический рост и численность населения Земли. Декларируется отказ от суверенных национальных государств и создание единого мирового государства, замену традиционных религий единой мировой религией.

После второй мировой войны разработкой планов в этом направлении занялся Римский клубом, учрежденный в 1968 году миллиардером Дэвидом Рокфеллером.

В ряде докладов Клуба делаются и подкрепляются математическими расчетами алармистские выводы о том, что человечество ожидают страшные катастрофы, если немедленно не взять его развитие под контроль «просвещенной» группы лиц.

От одного доклада к другому читателям внушалось, что для спасения человечества необходимо: остановить рост народонаселение и к его сокращению, остановить развитие промышленности и создавать постиндустриальное общество, где люди будут создавать и потреблять не материальные продукты, а услуги. И снова отказ от национальных суверенитетов государств, передача государственных функций глобальным корпорациям, цифровизация всех сторон жизни, создание единого мирового государства и учреждение мирового правительства.

И самая интересная мысль - о создании «нового человека», идеального жителя мира, существующего под управлением мирового правительства.

И все бы ничего, если бы модель этого самого «нового человека» не была продемонстрирована не где-нибудь, а в России, и тем более на Петербургском международном экономическом форуме в июне 2021 года.

Продолжение следует

Юрий Барбашов