"Серой пахнет..."

Когда Треплев в чеховской "Чайке" представляет публике свою пьесу о мировой душе, то в какой-то момент перед появлением театрального дьявола работник Яков начинает пускать пары серы. "Серой пахнет. Так нужно?" - вопрошает мать Константина Гавриловича, знаменитая провинциальная актриса Аркадина. "Да", - отвечает Треплев. Аркадина (смеется): Да, это эффект"

Когда я впервые услыхал о забавах господина Дмитрия Цорионова, настаивающего на том, чтобы его величали Дмитрием Энтео, то вспомнил именно этот эпизод из пьесы А.П. Чехова. Как бы ни клялся господин Энтео в верности к Богу, многие его публичные действия вызывают запах серы. Запах дурной провокации, которая не тянет ни на мракобесие, ни на пафос религиозной опричнины, вообще ни на что, связанное с настоящей идейной деятельностью. Провокации, которая обращена прежде всего против подлинно верующих людей и института церкви как таковой. Русская православная церковь на моей памяти никогда не призывала к насилию, к разжиганию национальных и социальных страстей в обществе. Напомню слова Святейшего Патриарха Алексия II, которые он обращал к своей пастве в трудные годы российской истории: "Выше закона может быть только любовь, выше правды лишь милость, а выше справедливости лишь прощение!"

Разбрасывание свиных голов и глумление над скульптурами признанных мастеров отвратительно не меньше, чем богохульство в божьем храме. И упоминание имени Господа, во имя которого якобы чинятся хулиганские акции, это и есть оскорбление чувств истинно верующих людей. И напрасно господин Цорионов уверяет доверчивых соратников, что его недавний акт вандализма в московском Манеже вызвал одобрение всей России. Напротив, он вызвал негодование всей культурной России. От действий Цорионова отмежевались видные представители Русской православной церкви, которые вполне справедливо полагают, что церковь не может поощрять откровенное хулиганство. Равно как и противопоставлять веру культуре, в том числе и культуре современной.

Хотя в московском Манеже на выставке "Скульптуры, которых мы не видим" были представлены работы классиков советского нонконформизма 50 - 70-х годов, которые уже давно стали неотъемлемой частью художественной традиции.

Не стану задаваться вопросом, почему господин Цорионов, позволяющий себе оскорблять видных деятелей отечественной культуры, чувствует себя неприкасаемым и не готов заплатить даже 500 рублей штрафа, как он заявил журналистам. Наверное, у его движения очень квалифицированное юридическое сопровождение. Но если я убежден в том, что в наших правоохранительных органах работают высокие профессионалы, способные отличить злокозненное хулиганство и вандализм от детских шалостей, то я совсем не уверен, что с таким же профессионализмом они смогут отличить произведения художественного творчества, оскорбляющие чувства верующих, от тех, что оставляют эти чувства в благородной гармонии. И не потому, что сомневаюсь в качестве российского юридического образования, а потому, что само слово "чувство" можно трактовать как угодно широко. А раз так, то чувство верующих может оскорблять если не все что угодно, то во всяком случае многое.

Советую прочитать замечательную книгу Павла Басинского о взаимоотношениях Льва Николаевича Толстого и отца Иоанна Кронштадтского "Святой против Льва". Как известно, церковная анафема обрушилась на совесть нации, на мирового гения, прозревшего духовную и душевную жизнь русского народа, именно потому, что его воззрения и его творчество "оскорбляли чувства верующих". Собственно говоря, на этом можно было бы и поставить точку.

Если бы не ряд важных обстоятельств, которые необходимо напомнить хотя бы потому, что в нынешней общественной жизни появилось немало беспамятных людей. В Советском Союзе в пору воинствующего атеизма, который был неотъемлемой частью официальной идеологии, именно в отечественной культуре, пусть и в опосредованной форме, сохранялись традиции христианского гуманизма. Многие советские люди впервые прикасались к библейским образам не в храмах, но в музеях, где могли увидеть картины, написанные на сюжеты Ветхого и Нового заветов. В библиотеках, где читали не только Ф.М. Достоевского, но и М. А. Булгакова. Кинофильм "Андрей Рублев" Андрея Тарковского, равно как "Петербургские сновидения", поставленный Юрием Завадским по "Преступлению и наказанию" в Театре имени Моссовета, или "Юнону" и "Авось" Алексея Рыбникова и Андрея Вознесенского в постановке Марка Захарова критиковали, в частности, и за религиозную пропаганду. Как, впрочем, и работы Вадима Сидура. Само обращение к образу Христа было вызовом официальной марксистско-ленинской идеологии. А крест на сцене, киноэкране или в пластических искусствах чуть ли не призывом к свержению советской власти. Для моих соотечественников и сверстников путь к вере был связан и с постижением религиозных ценностей, заложенных в русской культуре.

При этом нельзя забывать, что культура и культ вовсе не одно и то же. И само развитие культуры было связано с ее освобождением от религиозной традиции. С очеловечиванием ветхозаветных и новозаветных образов. И в этом смысле любое обращение светского художника или литератора к библейским сюжетам есть богохульство и оскорбление чувств верующих. Не говоря уже об антиклерикальной художественной традиции, которая в мировой ( в том числе и в русской культуре) насчитывает не одно столетие и представлена выдающимися художественными произведениями... Задамся самым простым вопросом: "Можно ли современным детям, живущим в России, читать сказку А.С. Пушкина о попе и работнике его Балде? И если все-таки можно, то с какого возраста?" Или лучше, если следовать логике господина Цорионова, изъять ее из всех библиотек, да и сжечь.

Только остановятся ли на этом люди, забывшие об элементарных правилах гражданского общежития?

http://www.rg.ru/2015/08/19/ts...