Беседа с директором Института экономики РАН, членом-корреспондентом Российской академии наук
– Руслан Семенович, все ваши коллеги делятся прогнозами о будущем нашей экономики. Правда, при этом упирают на неизбежный рост цен на нефть. При этом такое впечатление, будто все их выкладки меняются каждодневно, как не самый точный прогноз погоды. Но главный посыл известен: «Мы будем жить хорошо – но не завтра».
– Прежде всего, предлагаю понять следующее: нынешний наш экономический кризис – полностью рукотворный. Он абсолютно не связан с проблемами мировой экономики. Это – не голословное утверждение, многие государства Запада и Востока сегодня демонстрируют экономический рост. Однако не вижу у нас сегодня «государевых слуг», которые бьют себя в грудь кулаком и посыпают голову пеплом, признавая свои ошибки.
Все в голос рапортуют: «Исправим, бу сделано, чего изволите!». Только завтра, а лучше – послезавтра. К примеру, малозамеченным прошло заявление министра экономического развития Алексея Улюкаева о том, что России понадобится 50 лет, чтобы стать передовой развитой страной. Почему не 40 или не 60? «Светлое будущее» нам уже сулили, обещая построить коммунизм к 1980 году.
По этому случаю я всегда напоминаю собеседникам забытый уже анекдот. Выступает Никита Сергеевич Хрущев, объясняет, что мы сейчас твердо встали на путь строительства коммунизма, все будет хорошо, мы идем верной дорогой. Вопросы? Человек из зала спрашивает: «Мы идем к коммунизму, но есть-то нечего!». На что советский лидер ему категорично отвечает: «А в пути никто кормить и не обещал! Кто дойдет, тому все и будет».
Вот с этих позиций я и расцениваю нынешние радужные прогнозы. Министр экономического развития фактически растолковывает всем нам, что мы еще не дозрели до счастья, до нормальной хорошей жизни, идите, работайте и мечтайте, что ваши внуки станут жить лучше. Может быть, станут… Давайте четко отделять намерения от возможностей их реализации. Помню, в советские времена был изобретен термин, который назвали религией: «завтрабудизм». Сегодня плохо, но вот завтра все у всех будет.
– Но, согласитесь, тогда была идея, конкретная цель: от каждого по способностям – каждому по потребностям. Сегодня мы не можем – или не хотим - четко сформулировать наших задач.
– Да, с коммунистическими лозунгами была полная ясность. Они были понятны, при всей их очевидной многим утопичности, большинство верило, что, в конце концов, мы к коммунизму придем. А сейчас у нас нет никакой миссии, стратегии. Что мы можем предложить людям? Строить «гуманный капитализм»? Защищать наш капитализм от капитализма западного? В конце восьмидесятых – начале девяностых годов мы страдали пылкой любовью к Америке, мы туда ездили, обнимались с первым встречным, в обморок падали от избытка чувств. О нынешнем отношении к Соединенным Штатам говорить будем? Уверен, лишнее.
– Тогда что же мы будем строить в эти 50 лет, о которых говорил министр?
– На сегодняшний день у нас полный сумбур в мыслях. Налицо большое недоверие к государственной активности - и совершенно необоснованные ожидания благотворности свободного рынка. Вот почему в экономике я выступаю за сбалансированную, социально ориентированную систему. Сформулирую максимально просто: рынок – насколько можно, государственная активность – насколько необходимо. Приведу пример развитых стран, где половина валового внутреннего продукта перераспределяется через государственный бюджет. Скажем, в скандинавских странах, Германии, Франции, Италии, на которые мы хотели бы равняться в своем развитии, отношение государственных расходов к ВВП составляет 45–50 процентов. Что это значит? Значит, что половина экономики, так или иначе, управляется государством. А у нас этот показатель колеблется в районе 35 процентов. То есть, явно недофинансируются образование, наука, культура, здравоохранение. Вот в каких сферах не работает рынок, вот какие сферы обязательно должны поддерживаться государством.
Мне возразят: американцы – самые ярые сторонники рынка, у них частное образование в частных университетах. Конечно, только вот у нас в России больше «платных» студентов, чем в Соединенных Штатах. Что касается наших «структурных реформ», то переведу их суть на понятный язык: это коммерциализация всего и вся, от роддома до могилы, чтобы по возможности самому за все платить. Мнение о том, что государство на этом сильно сэкономит – глубокое заблуждение, у большинства сограждан доходы остаются низкими, и они не смогут принять правила «коммерциализации», платить за все и всем.
Мы находимся в капитализме XVII–XIX веков, но уверяем, что проводим реформы. Реформы должны делать нашу жизнь лучше, а не отбрасывать в прошлое.
Вот и возникает резонный вопрос: почему реформы в нашей стране почти всегда становятся синонимом лишений? Мы выбрали тупиковый путь, скажем, сегодня несть числа рассуждениям об увеличении пенсионного возраста. Хотя по логике вещей необходимо реализовывать намеченные планы по выходу из кризиса. А еще государственные чиновники каждый день пересматривают прогнозы и, как я уже упоминал, гадают, какой будет цена на нефть…
– Нас, тех, кого принято называть простыми людьми, попрекают в завышенных потребностях и потребительстве. Отсюда – и социальное недовольство.
– Да ну! У большей части нашего населения - очень скромные потребности, потому она и довольна жизнью. Что же касается среднего класса, то о нем принято говорить, что он креативный, локомотив нашего общества. Ерунда, просто деньги сейчас в стране крутятся сумасшедшие, поэтому их хватает на всех мало-мальски активных людей. Остальным – по «остаточному принципу». Поэтому я наш капитализм называю анархо-феодальным.
Я считаю неприемлемым нынешнее неравенство россиян по доходам, оно как раз и мешает росту экономики, оказавшейся в стагнации. Еще один порок - инерционность экономической политики, ориентированной только на совершенствование инвестиционного климата в стране. Разумеется, привлекать иностранный бизнес в Россию – дело хорошее, но корень проблем вовсе не только в санкциях и ценах на нефть, замедление экономического роста началось раньше.
Меня не устраивает философия экономической политики, потому что она так часто базируется на гипертрофированном представлении о всемогуществе частного бизнеса и механизмов саморегулирования. Неужели трудно понять, что для выхода из стагнации не обойтись без мощного и последовательного участия государства в экономике?
Также вызывает тревогу содержание так называемых структурных реформ. Это для России довольно большая проблема, поскольку они направлены на коммерциализацию важнейших сфер - здравоохранения, культуры, образования и науки.
– Извечный вопрос: что делать? У вас есть рецепты?
– Прежде всего, быть готовыми к новым колебаниям цен на нефть. И максимально быстро корректировать экономическую политику: речь не о реформах, а смене вектора. Как стимулировать экономическую активность? Отобрать несколько приоритетных направлений, сюда хорошо вписываются планы по развитию БАМа и Транссиба. Это позволит переориентировать и диверсифицировать экспорт. Делать это необходимо, поскольку, повторю, следует ожидать новых колебаний нефтяных цен. Обязательно создавать новые высокотехнологичные производства. Это нужно и для развития экономики, и для обеспечения людей современными рабочими местами. Куда сегодня предлагают пойти работать? В торговлю, финансы, ну и в топливно-энергетической комплекс. Все, предложения занять пост охранника я даже не рассматриваю.
– Мы во многом увязываем будущие успехи нашей экономики с интеграционными процессами. Ставка верно сделана?
– Мы живем в очень неспокойное время, когда центробежные силы в мировой экономике начинают доминировать над центростремительными, и мы не можем предугадать результаты этой борьбы. В этой связи очень важным становится тренд на регионализацию экономических процессов. Евразийский экономический союз в этом смысле – очень хороший шанс для России. И для ее партнеров, конечно, тоже. При этом говорить о более углубленном сотрудничестве пока все-таки рано.
Конечно, я тоже, с легкостью необычайной, могу заявить о том, что через 50 лет мы будем жить прекрасно. На меня, в силу возраста, это никаких обязательств не накладывает. Но, если всерьез, оптимистичные прогнозы на ближнюю перспективу дать сложно. Зато я точно знаю, что нам необходимо сегодня: четкое стратегическое планирование, целеполагание и определение приоритетов в экономике.
Беседу вел Алексей Подымов
Специально для «Столетия»
Оценили 11 человек
9 кармы